Михаил Март
Мертвецы не тоскуют по золоту
О смерти можно говорить и даже философствовать, однако привыкнуть к ней нельзя. Ее можно зафиксировать, но не понять. Стоящий на берегу человек видел за свою жизнь смертей больше, чем хотелось бы, такова служба, которой он отдал больше тридцати лет. Каждый раз, натыкаясь на труп, он чувствовал себя беспомощным и опустошенным. Бездушное, холодное тело, лишенное возможности дышать, думать, говорить, вызывало в нем злость и отчаяние.
Стоя у деревянного пирса, о который мягко постукивали волны прибоя, Трифонов уже не сомневался, что его ждет очередная встреча с мертвецом. Интуиция редко его подводила. С годами и накопленным опытом он все больше доверял своим чувствам и прозорливости, чем логике и законам жизни.
Смеркалось. С залива дул холодный осенний ветер. Водолазы работали как проклятые. С темнотой все поиски придется прекратить, а значит, уткнуться в тупик. Еще не известно, как поведет себя погода, совершенно непредсказуемая в этих местах. Течение, отлив, ветер.
Пять лодок с гребцами покачивались на волнах в десяти-пятнадцати метрах от берега. Зажглись фонари, и яркие лучи заплясали по темной водяной зыби.
Трифонов переминался с ноги на ногу и поглядывал на часы. Широкоплечий, уже немолодой мужчина в старомодном длинном плаще и кепке, он меньше всего походил на следователя. Что-то в нем напоминало безобидного обывателя с открытым волевым взглядом светло-серых глаз, все еще не уставшего удивляться, созерцая мир и его творения. Он ежился от холода и ждал результатов. Любого результата, который станет отправной точкой, трамплином и, если хотите, стартом.
В двух шагах возле тропинки, ведущей к берегу, на песчаном пригорке лежал женский стеганый халатик, махровое полотенце и бархатные тапочки на низких каблучках.
За спиной раскинулся огромный яблоневый сад, неухоженный и поросший высокой травой. Чуть дальше стояла летняя беседка, где результатов ждали те, кого сегодняшние события не могли оставить безучастными и равнодушными.
Участковый и двое милиционеров сдерживали желание близких подойти к берегу, где работали эксперты, кинолог с собакой и фотограф, изучая каждый квадратный метр приусадебного участка в полгектара величиной. Люди работали молча, копошась в траве и песке, как малые дети. К месту происшествия прибыло три оперативных группы, дело приобрело грандиозные масштабы благодаря вмешательству главного управления внутренних дел области и областной прокуратуры.
Трифонов глянул на особняк, стоявший у самой воды в нескольких десятках метров. Двухэтажная постройка конца прошлого века. Дворец да и только. Подъезд с колоннами, черепичной крышей, солярием на втором этаже и огромные высокие окна. Теперь так уже не строят. На участке имелось еще несколько построек. Дом садовника, гараж на несколько машин, баня, пара сараев. Территория, изрезанная паутиной тропинок и клумбами с цветами. При определенном уходе здесь мог бы раскинуться райский уголок, мечта любого уставшего от жизни человека.
Возле пирса одиноко скучал белый катер. Все люди были востребованы на поиски утопленника. Трифонов вновь взглянул на часы. Стрелки приближались к восьми вечера.
— Есть! — крикнули с одной из лодок.
— Есть, нашли!
Трифонов надел очки. Водолаз в черном прорезиненном костюме вытащил из воды тело. Гребец в милицейской форме помог затащить его на борт лодки. Трифонов мог различить лишь длинную белую сорочку и растрепанную мокрую копну светлых волос. Все лодки развернулись к берегу и направились к причалу. Сзади раздались вопли, кто-то попытался выскочить из беседки, но милиция сдержала резкий порыв.
— Всем оставаться на местах! — крикнул участковый.
Трифонов даже не обернулся, его взгляд был прикован к лодке, приближающейся к берегу.
К пирсу подошел капитан и медэксперт, они остановились рядом со следователем и молча наблюдали за происходившим.
Лодка уткнулась носом в песок, и утопленницу вытащили на берег.
— Капитан, пригласите понятых и фотогра-фа, — приказал Трифонов.
Перед ним лежало тело женщины сорока с небольшим лет с красивым бледным лицом, тонкими чертами и посиневшими губами. Сквозь мокрую ткань ночной рубашки просвечивалось изящное красивое тело с мягкими формами. Она походила на спящего человека больше, чем на мертвеца, которому уже не суждено подняться. Медэксперт склонился над телом и принялся выполнять свою работу.
Капитан вернулся с понятыми, и те тут же опознали в погибшей женщине хозяйку дома.
— Бедная Анастасия... — промычал мужчина.
— Отмучилась, — коротко сказала женщина.
Медэксперт поднялся на ноги и неопределенно пожал плечами.
— Следов насильственной смерти я не вижу, Александр Иванович. Сердце остановилось от пяти до шести вечера. Сейчас сказать трудно, слишком холодная вода.
— А лицо спокойное, без тени испуга, — сказала женщина. — Если бы не стекающая с нее вода, то... — она всхлипнула.
— Вы нам еще будете нужны, — хрипловато произнес Трифонов, обращаясь к понятым.
Он снял кепку, провел ладонью по облысевшей седой голове и вновь водрузил ее на место.
— Что скажешь, капитан? — тихо спросил Трифонов.
— Тут трава у тропинки примята, будто ее волокли к берегу. Но это из области предположений. Тут успели натоптать. Беготня, паника, разве их остановить.
— Пусть родственники подойдут, а потом отправляйте тело на вскрытие. А мы, капитан, пойдем в дом.
— Богатые угодья, — пробурчал капитан.
— Тут все такие, — подтвердил медэксперт. — Километров на шесть вдоль берега. В основном старые особняки, принадлежавшие когда-то опальным вельможам. Теперь здесь живут "новые русские" первого замеса. Выросли трехметровые заборы, решетки, стальные ворота и бункерные двери. Вместо собак наняли вооруженную охрану, и уникальную местность превратили в зону.
— И к этому привыкнуть можно, — холодно заявил Трифонов. — Где будете делать вскрытие?
— Придется везти тело в Сосновый Бор. Там хорошие патологоанатомы, солидный морг. Четыре больницы, два военных госпиталя и несколько домов отдыха для властителей дум нынешнего времени. Все санаторного типа, полы паркетные, врачи анкетные.
— Хорошо, Прохор Петрович, но сначала мы осмотрим с капитаном особняк.
Трифонов отошел с оперативником в сторону и сказал:
— Теперь факт смерти установлен. Рассказывай, Семен, как дело было.
— Погибшая мне звонила сегодня днем. Представилась Анастасией Ивановной Ветровой и попросила меня срочно приехать. Тут от нашего райотдела в Усть-Луге можно за полчаса на велосипеде доехать, но я ждал начальство и обещал женщине приехать завтра. Она очень нервничала, говорила отрывисто, неразборчиво. "Вы мне очень нужны. Меня подслушивают, завтра будет поздно. Это срочно!" Я обещал постараться, но точного ответа не дал. К вечеру я освободился, сел на мотоцикл и приехал сюда. Калитка на воротах открыта, в саду тишина, дом не заперт. Я прошелся по комнатам — никого. На втором этаже две комнаты заперты. Ну я покричал малость — тишина. Собрался уходить и внизу наткнулся на домработницу. Она только вошла. Хорошо, что я в форме, а то в меня полетела бы сковородка. Я спросил, где хозяйка, а она вздрогнула и побежала наверх. Потом вернулась вниз, взяла ключи и опять побежала на второй этаж. Я за ней. Бабенка толстая, но шустрая. Открыла одну из комнат и закричала: "Ее нет! Удрала, стерва!" И опять бросилась вниз. Я за ней. Выскочила она в сад и тут же к пирсу. Там мы и нашли ее вещички на берегу. Я так и бегал за ней, как пес, а она только кричала. Потом ворвалась в дом, схватила записную книжку и позвонила генералу Родионову в Питер. Без церемоний, самому Родионову. Ну а чуть позднее тут все и началось. Три опергруппы сразу приехали.
— В котором часу Анастасия Ветрова звонила тебе и в котором часу ты приехал на место?
— Она звонила в три часа. И еще она сказала, что вечером никого не будет и она не хочет, чтобы меня видели домашние. Вот я и решил приехать. В половине седьмого прибыл. Через четверть часа объявилась домработница, в семь пятнадцать медсестра, в семь тридцать хозяин дома, а потом вы. Водолазы уже работали. Их майор Дмитриев вызвал из береговой охраны.
— Покойная не звонила тебе раньше?
— Мне передавали, что звонила какая-то женщина. Три дня назад и вчера, но она меня не застала.
— Кто еще живет в доме?
— Садовник и его сын. Ни того ни другого дома нет.
Возле особняка стоял милиционер, он доложил, что никто в дом не заходил. Они поднялись по ступенькам к дверям и вошли в здание.
Просторный холл освещался яркой хрустальной люстрой. Слева три двери и две справа. Полукруглая мраморная лестница вела на второй этаж, у входа висел телефонный аппарат.
