Глава 1. Правила хорошего тона
Правило № 1. Интересуйся тем, что тебе не интересно.
Если вы спросите меня, что сокрыто в сейфе на базе Пентагона на глубине нескольких сотен ярдов под землей в окружении толстых стен из легированной стали, способных выдержать прямое попадание баллистической ракеты, то я отвечу вам, что не знаю. Должно быть, что-то секретное.
Но если вы решитесь уточнить, по зубам ли мне выяснить, что же это за такой секрет, то я заверю, что вполне, пока мои зубы целы, но если даже они и треснут, и сотрутся в порошок о грунт, который я буду грызть, продираясь к сейфу, у меня все еще будут ногти, пальцы, да что угодно…
До тех пор, пока мне известно местоположение этого секрета, и покуда я осведомлен о сорте стали, которым он обнесен, который рано или поздно смогу прогрызть, я не заподозрю вас в издевке. Другое дело, если я задам встречный вопрос — а не утомила ли кого моя болтовня? Конечно, правила этикета не позволят вам в этом признаться, а может, все дело в страхе меня огорчить… Кто ведь знает, как я на это отреагирую, никому ведь не нужны последствия, не так ли? Проще сказать то, что от тебя желают слышать. И только не надо говорить, что это не про вас. Почем мне знать? В этом-то и загвоздка.
Так вот, если вы спросите, могу ли я взломать сейф, обнесенный трехъярдовыми стенами из легированной стали ради того, чтоб выяснить, что же в нем заключено, то я отвечу — это плевое дело, покуда секрет в нем я могу ощупать или прочесть и знаю точно, где он находится. Ну а выяснить, является ли ваш вопрос издевкой, мне уже не по силам, пока есть хоть малейшая вероятность, что это не так.
И что бы вы мне не втирали, насколько бы прозрачным все не казалось, я все равно до последнего буду допускать, что это пыль в глаза, а правда в голове, непостижимая и неопределенная, как шерстяной черт Шредингера. Ее не существует, и оттого, что вы ее озвучите, она не станет убедительней. Невыносимо ли так жить? Я скажу так — смотря чего вы ждете. Не надо ничего ждать. Все врут, и про это не стоит забывать ни на секунду. И следите всегда за направлением взгляда. Нет, не глаз, это я в общем. Я про нечто очевидное.
Следите, например, за тем, где человек стоит. Если возле вас, значит, ему что-то от вас нужно. Даже если речь идет об очереди на кассу. Задайтесь вопросом, почему именно он и почему именно возле вас? Но если вам проще продолжить ссылаться на случайность, то больше не стоит жаловаться на ту несуразицу, что обрушивается на вашу жизнь…
Дик отвлекся от компьютера и повернулся на шум. Руперт, Шон, Олдли, его коллеги и Боб Куэй, директор издательства Большой дом Куэй не были на себя похожи. Впрочем, Дик сомневался, что и до этого они были самими собой, а не выделывались друг перед другом, но сейчас фальшь в их поведении была особенно заметна. Олдли таки соизволил сдвинуться со своим необъятным пузом в сторону, и Дик наконец понял, в чем дело.
— …А здесь у нас кулер, — похвастался Боб молодой девушке, — о, а это Дик. Дик, ты чего там спрятался, сидишь? Знакомься, наш новый бухгалтер, Жаклин. — Девушка приветливо улыбнулась Дику. — Жаклин, это Дик — наш художник.
Дик не ответил девушке ни любезным кивком, ни встречной улыбкой, ни словом. Он просто смотрел на нее какое-то время без выражения, затем снова уткнулся в монитор. Шон хмыкнул.
— Художники, — пробормотал он, будто оправдываясь перед Жаклин.
— Я все слышу, Голдлесс, — не отрывая глаз от монитора, отозвался Дик.
— А я разве сказал что-то плохое? — повернулся к нему Шон. Высокий парень с пронырливыми глазами был здесь менеджером по внешним связям и маркетингу, соответственно, для него ничего не стоило бесконечно говорить с другими людьми и проявлять чудовищную настырность. Дик же наоборот всегда боялся, что его в ней заподозрят, потому на разговор шел с трудом.
— Много о чем можно сказать, даже не раскрыв рта, — ответил Дик. — Это я как художник говорю.
Шон закатил глаза.
— А ты… умеешь себя э-э… подать. Это я как маркетолог говорю.
— Избавь меня от своего сарказма.
— Не, я серьезно…
— Голдлесс! Дейл! — прервал их Боб. — Ну что вы в самом деле? Не с той ноги сегодня встали? А так они у нас веселые ребята, — заверил он смутившуюся Жаклин. — Здесь печатный станок и Руперт им заведует… А это владения старины Олдли, нашего редактора, и боже упаси, если занесешь в них грязь и беспорядок, тогда он…
— …Все расставит по своим местам, как было, а грязь вытрет, — вынужденно рассмеялся Олдли, хватаясь за ремень на пузе. — Зачем запугиваешь дитя, Боб. Если грязь не занести, она все равно сама появится. Так что ходи тут, сколько влезет, — успокоил он девушку, — да даже если и все тут перевернешь вверх дном, мне лишний раз подвигаться не помешает, полезно будет…
Боб шутливо ткнул редактора в пузо.
— А чего это ты к нам такого снисхождения не проявляешь, Олдли? Все слышали, ребят? Отныне мы все дружно должны заботиться о нашем старике и не слушать его ворчание. Для его же пользы.
Коллеги посмеялись. Шон снова повернулся к притихшему Дику.
— Все слышали, Дик?
У Дика сжался желудок. Он не оставит меня в покое, пока не выставит жалким идиотом перед новенькой.
— Нет, не все. Линды нет на месте.
— Линда наш корректор, в силу ее проблем…э-э… здоровья, она работает в основном, дистанционно, — пояснил Боб девушке. — А еще нет на месте Эммануэля Тоула, креатив-менеджера, мы его зовем просто Эмом, вот его стол…
— Достаточно креативно с его стороны, — оценил Шон, — отсутствовать на рабочем месте.
Все рассмеялись, даже у Дика дрогнули губы.
— Странно, что такому обычному человеку, как мне, не приходят в голову такие необычные идеи, — не
