– Дата рождения?
– Шестнадцатое августа тысяча девятьсот шестьдесят шестого года.
– Семейное положение?
– Вдова.
– Дети?
– Нет.
– В вашей карточке написано, что вы потеряли родителей еще в юности.
– Я училась в выпускном классе средней школы. – Капеллан Ричардс глубоко вздохнула. – Мои родители погибли, когда ехали из лагеря беженцев в Пакистане, где отец работал врачом, а мать была медсестрой. Мне тогда пришлось очень тяжело. Но я справилась.
– А ваш муж Пол Энтвуд погиб от рук террориста-смертника.
– Да, кажется, в карточке это указано. Все случилось именно так. Пол повез группу семинаристов в Израиль и Палестину. Он погиб в торговом центре в Иерусалиме. Никого из членов группы с ним не было. Наверное… он просто отправился туда за покупками. И вот, как уже сказала, я вдова.
Доктор Хейтофф внимательно следила за лицом собеседницы. Та не уходила от вопросов, открыто говорила об утрате близких. Конечно, это произошло уже довольно давно. Похоже, у Ричардс было время свыкнуться со случившимся.
Врач перешла к вопросам другого плана:
– Где мы находимся, какое сегодня число, сколько сейчас времени?
Затем последовали задания на повторение слов, чисел и выполнение простых арифметических действий. Пациентка отвечала быстро и уверенно. Больше того, у доктора Хейтофф возникло ощущение, что Ричардс втайне наслаждается происходящим.
– Кто сейчас президент Соединенных Штатов?
– Я на какое-то время выпала из струи, но вчера вечером прочитала в журнале «Звездно-полосатый флаг», что президентом у нас по-прежнему Джордж У. Буш.
Беседу продолжили задания на ассоциацию слов и тесты на память. Потом были вопросы об отношении к алкоголю и наркотикам, о сне, аппетите, половой жизни.
– Я жила у пастухов, – весело ответила Джейме. – Они относились ко мне как к уважаемой сестре.
– Никакой половой жизни?
– По крайней мере, я ничего такого не помню, – едва сдержала улыбку Джейме.
– В последнее время вам приходилось испытывать сильное потрясение?
– Не знаю, идет ли это в счет, но, когда два дня назад меня окружили наши бронеавтомобили, я, право, решила, что это конец. Я успела только подумать: «Одно неверное движение – и кто-нибудь из этих ребят нажмет на спусковой крючок». Но в кошмарных снах меня это явно мучить не будет.
– А что насчет похищения в Вавилоне? Наверное, это было ужасно?
– Если честно, я мало что помню. Тот тип усыпил меня хлороформом. Хотя должна признаться, что его злорадно ухмыляющееся лицо, которое я успела увидеть перед тем, как отключилась, засело вот здесь очень крепко. – Джейме постучала себя по виску.
– Бывает так, что этот образ является вам непрошенным?
– Нет… Просто знаю, что если бы мне пришлось составлять фоторобот, то я смогла бы указать множество подробностей.
– Расскажите о пробелах в памяти. Я так поняла, вы не вполне помните события последних трех лет.
– Пока что пробелы остаются, но с каждым днем в памяти всплывает все больше подробностей. Как будто где-то в глубинах сознания открывается еще одна маленькая дверца.
– Как вы образно выразились! – Доктор Хейтофф улыбнулась. – Мне кажется, память и дальше будет постепенно к вам возвращаться, по мере того как станут открываться все новые и новые дверцы. Но я не могу обещать, что она вернется полностью. – Чуть помолчав, она решила применить другую тактику и спросила: – У вас не бывает ощущений, что мир вокруг перестает быть реальностью? Вам не приходят какие-либо странные мысли, которыми вы стесняетесь поделиться с окружающими?
Врач-психиатр преуспела в своем ремесле в первую очередь благодаря великолепной способности читать выражение лица, положение тела, не высказанные словами чувства своих пациентов. От нее не укрылось, что лицо капеллана оставалось непроницаемым, но в ее глазах что-то мелькнуло. Доктору Хейтофф уже приходилось видеть подобное, когда пациент о чем-то умалчивал. Быть может, на самом деле травма была гораздо глубже, но в настоящий момент Джейме не отдавала себе в этом отчета.
– Нет, никаких странных ощущений, – уверенно заявила капеллан. – Должна признаться, все вокруг действительно кажется мне каким-то нереальным, когда я вижу перемены, произошедшие в армии всего за каких-нибудь три года. Взять хотя бы новую форму! Но вы, наверное, имели в виду совершенно другое.
– Вы правы, капеллан Ричардс, абсолютно правы.
Постукивая карандашом по пресс-папье, доктор Хейтофф перечитала свои заметки. Эта женщина представляла собой загадку. Она находилась в идеальной физической форме, но у нее в памяти имелись обширные пробелы, хотя краткосрочная была полностью в норме. К нервной системе также не было никаких вопросов, но Джейме определенно что-то скрывала. Что ж, у каждого человека есть какие-то тайные стороны, которые он не показывает окружающим. Если бы капеллан оказалась раскрытой книгой, это дало бы больше причин для беспокойства.
Приняв решение, врач резко встала и заявила:
– Капеллан Ричардс, не вижу причин задерживать вас здесь. – Выйдя из-за стола, она протянула Джейме руку. – Я поддержу вашу просьбу о выписке, но при одном условии. Если у вас начнутся резкие смены настроения, ухудшится аппетит или сон, станут преследовать кошмары или образы из прошлого, вы должны будете немедленно обратиться к врачу. У вас есть ко мне вопросы?
Крепко пожав протянутую руку, капеллан улыбнулась и сказала:
– На ум ничего не приходит. Благодарю вас за поддержку и за то, что уделили мне время.
С этими словами она вышла из кабинета и скрылась в коридоре.
***
25 февраля 2006 года, 07.40
Пентхаус, отель «Кларидж»
Лондон, Англия
Строит из себя Господа Бога.
Вот чем занимается ее муж.
Гери Алленде стояла на террасе номера люкс «Клариджа» и смотрела на крыши лондонских кварталов, тронутые первыми лучами солнца, поднимающегося над горизонтом. Укутавшись в пальто, она не замечала настойчивого холода и порывов ветра, развевавшего ее черные прямые волосы до плеч.
Муж Гери, миллиардер Нестор Алленде, финансировал научные исследования, моральная сторона которых внушала ей тревогу. Нестор пытался убедить ее в важности своих работ, но она просто никак не могла принять его заверения.
Есть вещи, с которыми можно валять дурака, и то, что выходит за рамки людской компетенции. Если человека зачали, то он должен родиться, а потом умереть, когда Господь призовет его к себе. Не раньше. Но и не позже. Так всегда учил пастор Рейберн. Гери десятилетиями пыталась убедить в этом своего мужа.
До сих пор ей это не удавалось, но вот сейчас открылась новая возможность, которую ни в коем случае нельзя было упускать.
Гери чувствовала себя библейской Эсфирью. Быть может, Высшие силы сознательно подвели ее к замужеству с Нестором. Вдруг ему, помимо его воли, внушили интерес к этой сфере занятий, щедро одарили их семью богатством ради какой-то цели? Наверное, Господь послал ее на землю именно ради такого момента.
Гери снова посмотрела на утренний город, раскинувшийся внизу. Нестор все еще пропадал на каких-то совещаниях, но через несколько часов они тронутся в путь, отправятся в страну, которую выбрала она. В Грецию.
Открыв дверь, Гери вернулась в просторную гостиную. Дворецкий развел огонь в камине и принес диетический ужин, состоящий из натурального йогурта, свежевыжатого апельсинового сока и булочки из муки с отрубями. Бросив пальто на спинку кресла, Гери схватила стакан с соком и уселась на длинную кушетку, стоявшую перед камином. На ней лежала раскрытая Библия, в которой Гери отметила два места.
Первое было из Книги Бытия: «И насадил Господь Бог рай в Эдеме на востоке; и поместил там человека, которого создал. И произрастил Господь Бог из земли всякое дерево, приятное на вид и хорошее для пищи, и дерево жизни посреди рая, и дерево познания добра и зла» (2:8–9).
Второе – из Откровения Иоанна Богослова: «И показал мне чистую реку воды жизни, светлую, как кристалл, исходящую от престола Бога и Агнца. Среди улицы его, и по ту и по другую сторону реки, древо жизни, двенадцать раз приносящее плоды, дающее на каждый месяц плод свой; и листья дерева – для исцеления народов» (22:1–2).
Гери поежилась, хотя от камина исходил приятный жар. Быть может, ее послали на землю именно ради такого момента.
***
25 февраля 2006 года, 14.20
Бульвар Парфенон
Афины, Греция
Не обращая внимания на сердитую какофонию клаксонов, Джейме лавировала по запруженным афинским улицам на взятой напрокат белой «веспе». Мотороллер как нельзя лучше соответствовал ее настроению. Он подчеркивал мысль о том, что она свободна, получила четыре дня отпуска, сама распоряжается своим будущим, и ветер теребит ее волосы. Ладно, на самом деле он свистел мимо шлема. Для Джейме этого было достаточно.
