— Кровать матери, — прошептала Лейла, в то время как Роман поднимал крышку большого сундука.
Внутри лежал человек. Он смотрел на Романа. Кровь пропитала его бороду с проседью и стекала на белую рубашку. При свете карманного фонаря он походил на восковой манекен.
— Почему его запихали в сундук? — спросила пораженная Лейла.
— Не знаю. Возможно, просто так. Или убийца не хотел больше видеть своей жертвы.
— Но вид женщин его не смущал?
— Наверное, женщины не имели никакого значения…
— Эй! Вы здесь?
Хриплый голос Влада заставил их подскочить.
— Да. У нас проблемы, — ответил Роман. — Иди сюда.
Они услышали, как заскрипела дверь, затем раздался поток брани.
— Черт возьми, это еще что?
— Надо сходить в другие дома, — сказал Роман, подталкивая Лейлу к двери. — Влад, скажи остальным, чтобы опять садились в машины и были готовы к отъезду. Здесь мы ночевать не можем.
— Но ехать ночью мы тоже не можем! Это слишком опасно. Ты знаешь, сколько людей здесь разбивается ночью?
— Влад, прекрати. Делай, как я сказал.
Роман вышел на свежий ночной воздух, вслед за ним Лейла. Собаки стояли неподвижно, сбившись в стаю, низко опустив морды.
— Что происходит? Ян преградил им путь:
— Так можно разбивать палатки или нет?
— Нет, — ответил Роман, обходя молодого человека. — Наверно, нам прямо сейчас придется ехать.
Краем глаза он видел, что Ли внимательно наблюдает за ними, прислонившись спиной к трейлеру, не выпуская изо рта сигареты.
— Но почему? — упрямился взлохмаченный Ян. — Это люди против того, чтобы мы здесь останавливались?
— Ян, дай мне, пожалуйста, пять минут. Ровно пять минут.
— Всегда одно и то же! Ты обращаешься с нами как с детьми.
Роман пожал плечами и постучал в дверь второго домика, чувствуя спиной пристальный взгляд Лейлы.
Здесь тоже дверь была приоткрыта, и он медленно толкнул ее: ему не хотелось видеть того, что, без всякого сомнения, находилось по ту сторону.
И все-таки в дрожащем круге желтого света он увидел. Трое детей лежали свернувшись калачиками возле старой печки, две женщины были брошены на землю у ножек кресла, где сидел старик, из горла которого продолжала медленно сочиться кровь, и еще один мужчина, более молодой, сильный, он сидел, прислонившись к стене, его голова почти отделилась от туловища, залитого красным.
Несмотря на отвращение, Роман подошел и склонился над маленькими детскими телами. Их залитые кровью футболки открывали плоские, мускулистые животы, под футбольными трусами виднелись расцарапанные коленки. Они ушли играть в футбол, мечтая о чемпионате мира, они вернулись, чтобы поужинать этим супом с чечевицей и помидорами, чугунок с которым стоял в печке, и они умерли.
Черты самого старшего, красивого мальчика лет двенадцати, выражали недоумение и недоверие. А на лице его младшего брата явственно читался ужас. Должно быть, его очередь пришла позже, он знал, что с ним произойдет, и он от страха обмочился. У самого маленького рот до сих пор был открыт в последнем крике, а струйка крови прочертила на полу нечто вроде ореола вокруг растрепанных волос.
Роман быстро осмотрел тела двух женщин — и здесь тоже молодая и пожилая, — затем тела двух мужчин и не обнаружил ничего нового: все та же глубокая рана от ножа, перерезавшего сонную артерию. Один-единственный убийца не мог бы справиться с целым семейством, тем более что и у старика, и у молодого мужчины — его сын? зять? — на поясе висели ножи. Значит, было несколько убийц, решительных, быстрых. Ни изнасилования, ни пыток, только смерть. Несколько минут — и поселение стерто с лица земли.
Он вновь наклонился над молодым мужчиной и вытащил бумажник, который оттопыривал на груди карман темно-синей рубашки. Деньги, несколько аккуратно сложенных купюр, и монеты. Кроме того, у обоих мужчин на руках остались часы. Значит, ограбление тоже не являлось мотивом.
— Да плевать мне на приказы!
Голос Яна раздался эхом в ночи. В ответ послышался другой, глуховатый. Роман узнал Влада:
— Он сказал подождать, значит, подождем!
— Хватит изображать верных псов, это просто смешно. Я требую… мы требуем, чтобы нам сказали, что случилось.
Лейла, не произнесшая ни единого слова с тех пор, как переступила порог, повернулась к Роману:
— Что будем делать?
— Не знаю. Думаю, нужно уезжать, и как можно быстрее.
— Может, стоит им сообщить?
Ответить ему не пришлось. Ян ворвался в комнату, хотя Влад и пытался его удержать. Лейла быстро погасила фонарь, но он уже успел все увидеть.
— Иисус Христос! Что это?.. Они ранены?
— Они мертвы, — сказал Роман, выводя его наружу. — Все мертвы.
— Но… как? Какая-то эпидемия?
— Они убиты. У них перерезано горло.
— Черт! Те самые типы? Ты думаешь, они могут вернуться?
— Не знаю, — в очередной раз ответил Роман.
Те самые, одетые в форму членов Комитета. Вооруженные. Агрессивные. Все может быть. Но это не объясняет причин резни. Горцы, которые жили здесь, что бы там они ни увидели, разумеется, не стали бы никому ни о чем сообщать. Здесь, как и в других местах, где «жить» и «выживать» означает одно и то же, каждый занят только своим, и ему нет дела до остального.
Оставался один домишко. Роман вошел туда почти бегом, торопясь как можно скорее покончить со всем этим, Ян следовал за ним по пятам. В единственной комнате находилось одно тело, тело старика, сидевшего поджав ноги, с головой, откинутой назад, будто он приглашал гостей напиться крови из своего разрезанного горла.
Они вышли и наткнулись на Лейлу с ее неизменным фотоаппаратом «Никон».
— Я сделала несколько кадров… на всякий случай, — объяснила она. — Закончу здесь и приду.
Влад и Ли со страхом оглядели окрестности. Ли, с пистолетом QSZ-92, состоящим на вооружении китайской армии, и Влад, со снайперской винтовкой Драгунова, сделанной на Механическом заводе Ижевска (она осталась у него со времени военной службы и могла делать тридцать выстрелов в минуту, стреляя на расстояние до тысячи трехсот метров). Очень эффективное оружие, не говоря уже об устройстве для фиксации штыка. Хотя трудно представить себе Влада, который несется со штыком наперевес на строй невозмутимых убийц.
В двери микроавтобуса показался широкий силуэт Маттео Сальвани, за ним, длинный, Д'Анкосса, и Роману пришлось еще раз рассказывать о том, что они только что обнаружили, вызвав вполне ожидаемую реакцию.
— Роман, дорогой, ты по-прежнему считаешь, что все это в порядке вещей? — прокричала Татьяна.
— Нет, но объяснений у меня тоже нет, надо ехать, — добавил он тоном, не терпящим возражений.
— Мы могли бы взглянуть на тела, — возразила Татьяна, — и посмотреть, какой из этого можно сделать вывод.
— Из этого можно сделать только один вывод: эти люди зарезаны, как бараны, — устало ответил Роман.
— Ты даже не собрал улики? — возмутилась она.
— Татьяна, это тебе не кино. Мы не станем разгадывать тайну, и нас не поздравит президент Хатами. Из этого опасного места надо поскорее уносить ноги, и точка.
— А я согласен с Татьяной, — бросил Ян. — Если разглядеть их поближе, может, поймем, что произошло.
Роман вздохнул:
— Но кто вам сказал, что убийц здесь уже нет? Где они? Может, как раз сейчас натачивают свои ножи.
Установилась недолгая тишина, затем Сальвани произнес:
— Думаю, Роман прав. Лучше уехать отсюда. Того, что случилось, мы все равно изменить не можем.
Д'Анкосс пожал сутулыми плечами. Поступят они так или иначе, какая, в сущности, разница? Эти люди уже мертвы, как скоро умрет Макс, его любовник, как с момента существования человечества умерли уже семьдесят пять миллиардов. Все остальное лишь бессмысленная суета.
Обиженно надув губы, Татьяна вжалась в сиденье позади него, Ян устроился рядом, а Влад в очередной раз попытался завести мотор.
Тот чихнул, затем заглох.
Влад попытался еще раз, но и эта попытка не удалась.
И в установившейся тишине они услышали, как заглох мотор трейлера, забурчал, опять заглох. Ли хлопнул дверцей. Влад, полуприкрыв глаза, не шевелился, положив руку на ключ зажигания. Никто не проронил ни слова. Было слышно, как Ли копается под капотом машины, потом послышалось яростное восклицание по-китайски, раздался голос Уула, который поспешил ему на помощь. Влад убрал руку с ключа зажигания, уронив ее на руль.
— Сахар, — как во сне произнес он, — сахар в бензобаке. Похоже, мы застряли.
В салоне раздались восклицания, а Роман спрыгнул на землю и направился к Ли, сидящему прямо на земле рядом с машиной; вокруг шеи была повязана заляпанная жирными пятнами тряпка.
— Это правда, что сказал Влад? Сахар?
Ли кивнул:
— Мы на краю пропасти, а снег скользкий, босс.
