В качестве базы он выбрал пустой особняк подальше от трассы. Дом был выставлен на продажу: об этом свидетельствовала покосившаяся табличка с телефонным номером. Спросом предложение не пользовалось.
Судя по его состоянию, сейчас особняк продать можно было разве что на растопку камина. Не помог бы даже капитальный ремонт. Дорога, ведущая к нему, представляла собой две глубокие колеи, проехать по которым мог разве что внедорожник. В раритетной мебели, затянутой полиэтиленом, наверняка уже завелись постоянные жильцы, тем приятнее было устроить на пыльном диване Беатрис и попросить своих парней связать её. Она очнулась спустя минут пять, принялась брыкаться и тем самым подняла всю покоившуюся до их появления пыль в воздух. Рэйвен скептически наблюдал за всем этим, стоя в отдалении.
— Рэйвен! — сейчас это прозвучало забавно. — Скотина мерзкая! Я тебе оторву то единственное, чем тебе стоит гордиться!
Он подошел к ней, вздернул за плечи и усадил на диване. Беатрис выразительно чихнула — прямо на него, два раза, после чего бросила такой взгляд, от которого он по-хорошему должен был обратиться в пепел. Напротив нее в кресле сидел измученный Торнтон, хотя их веселый допрос еще даже не начинался. Рэйвен вторым креслом побрезговал — не хотелось задыхаться от кашля и потом ритуально сжигать любимые брюки от «Гуччи».
— Мы в прошлом были знакомы, — сообщил он Торнтону, — как видишь, наши дороги разошлись, и она не может себе этого простить.
— Идиот, — процедила Беатрис.
— Тебе удобно, дорогая? — в ответ издевательски поинтересовался он.
— Сядь с размаху на перевернутую табуретку — узнаешь.
Она перевела взгляд на профессора, цвет лица которого сейчас напоминал лист бумаги: то ли дорогой писчей, то ли не очень туалетной. При таком освещении оба оттенка играли на равных.
— Не бойтесь, профессор, — привычная язвительность Беатрис только начинала набирать обороты, — вам они голову точно не оторвут. Если что начинайте вопить: «У меня низкий болевой порог, я могу сойти с ума!» И глаза достовернее закатывайте.
Рэйвен шагнул вперед и достаточно сильно сжал руку на хрупкой шее. Его всегда раздражала эта уверенная снисходительность. Даже связанной по рукам и ногам она умудрялась выглядеть как особа королевских кровей и вести себя соответствующим образом.
— Ты тоже не надейся на быструю смерть, — процедил он сквозь зубы. — Если конечно не желаешь мне рассказать, откуда узнала о профессоре и в чьих интересах работаешь.
В ответ получил лишь взгляд полный презрения — этакий ментальный посыл восьмидесятого уровня. Порыв сжать пальцы до хруста её позвонков был силен, но Рэйвен удержался. Медленно отпустил её и отступил назад, глядя на наливающиеся красным следы на её шее. Торнтон, до этого момента сидевший тихо, встал и шагнул к ним.
— По… пожалуйста, — немного заикаясь, попросил он. — Не нужно насилия.
Маневр Рэйвена сработал идеально, несмотря на то, что был стопроцентным экспромтом. Он насмешливо посмотрел на профессора.
— Профессор, вам тоже не повезло стать жертвой чар этой бестии?
— Нет, — покачал головой Торнтон. — Я лишь попросил ее подвезти меня до первого города.
— За тысячу долларов! — снова напомнила о себе Беатрис. — Кстати, мальчики, если уж мы тут так мило беседуем, может, чаю мне нальете?
— Обойдешься, — огрызнулся Рэйвен и повернулся к ней спиной.
Она умудрялась все превращать в цирк, и он склонялся к тому, чтобы применить к ней допрос с пристрастием. Реалистично получится.
— И оно ещё называет себя мужчиной, — фыркнула она. — Не забывайте закатывать глаза, профессор!
После этих слов Торнтон попятился назад, вернулся в кресло и вцепился в подлокотники, как если бы они могли его защитить.
— Я готов рассказать вам все, что мне известно, — сообщил он. — Включая информацию о Шерил.
Рэйвен и ухом не повел, услышав выдуманное имя девушки. Шерил Рейнольдс, её любимая маска. Он велел одному из парней заклеить ей скотчем рот. Чтобы профессор удостоверился в серьезности его намерений, и чтобы Беатрис заткнулась. После чего жестом предложил ему продолжать.
Торнтон немного поколебался, но затем рассказал много интересного. Некоторые факты пересекались с официальным досье, которое Рэйвен получил от Кроу и изучил вдоль и поперек. Торнтон действительно изобрел нечто такое, что уничтожило десятки тысяч, но сейчас не попытался скрыть этот факт. Скорее наоборот, нагнетал обстановку. Потом он рассказал о том, что начал работу над антидотом, но не успел. Финансирование проекта прекратилось, и он до сих пор не был в курсе, что случилось с его спонсорами. Несмотря на желание скрыть эмоции, временами профессору сложно было говорить, будто само прошлое причиняло невыносимую боль.
— Поэтому я вынужден был остановить свои исследования, — подвел черту Торнтон. — У меня были экспериментальные образцы крови, а сейчас вы не сможете предоставить их мне. Даже если и сможете, без лаборатории и аппаратуры это ничего не изменит.
Предоставить ему лабораторию Рэйвен мог, а вот с образцами крови дело было плохо, учитывая, что в мире не осталось ни единого живого измененного. Он собирался предложить ему взаимовыгодное сотрудничество в любом случае, разве что чуть позже. Когда будет решен вопрос с Вальтером.
О знакомстве с Беатрис Торнтон рассказывал взахлеб. Сочинял так, будто не с пробирками всю жизнь носился, а писал многотомные романы. Якобы что они познакомились намного раньше. Торнтон долгое время не знал о ее происхождении и истинной сути. В то время он преподавал фармакологию в институте Вашингтона в Сиэтле. Беатрис изображала его студентку и интересовалась медициной. Потом она спасла Торнтона, когда исследовательскую лабораторию сожгли, а все данные уничтожили. Она же помогла ему скрыться и перебраться в Нью-Йорк, где с ним на связь и вышли так называемые спонсоры.
Выходило, что Беатрис де Шуази просто Ангел-Хранитель Сэта Торнтона. У нее была склонность помогать сирым и убогим, но только не в этот раз. Рэйвену было прекрасно известно, что с Беатрис Сэт познакомился не так давно.
— Я позвонил ей и попросил о помощи. Дальше вам все известно.
Рэйвен с трудом удержался, чтобы не зевнуть. Оставался ещё один действительно важный для него вопрос. По его жесту один из его людей принес ноутбук и съемный диск из сумки ученого.
— Нам нужен пароль, чтобы сэкономить время.
Торнтон немного напрягся, но под взглядом Рэйвена сник и ввел пароль. Он был из тех, кого очень просто запугать и кем очень легко манипулировать. Не стошнит ли Беатрис, спать с таким типом?.. Рэйвен мельком просмотрел формулы, в которых не понял ровным счетом ничего. У него были люди, которые займутся информацией. Пора было сворачивать этот недоделанный трагифарс. Отправил двоих на улицу, двоих — наверх с Торнтоном в качестве сторожей, после чего повернулся к Беатрис. Погладив ее по щеке, он резко сорвал скотч и улыбнулся, когда она вскрикнула.
— Ещё раз вытворишь нечто подобное — я затолкаю тебе в задницу целый рулон. И тебе это понравится.
— Не сомневаюсь. Тебе же понравилось, — Рэйвен улыбнулся ей в ответ. — Расскажешь, как ты оказалась на передовой?
— Мне нравятся пейзажи Альберты, — Беатрис явно не была настроена на беседу по душам. — Ещё у меня затекли руки, я по-прежнему хочу чаю и дать тебе в морду. Так что?
Выражалась она всегда предельно ясно и без ложной скромности. Иногда их словесные перепалки на родном итальянском отца или же на столь любимом ей русском, заставляли краснеть даже видавших виды.
— Тут разве что сухие тараканы найдутся, могу заварить, — сообщил Рэйвен, развязывая её.
Даже жаль, что у них так мало времени. Можно было бы провести его куда как интересней. Она будто прочитала его мысли и улыбнулась, растирая затекшие руки.
— Что стоишь как не родной. Располагайся, здесь даже клопов нет. Одна пыль… пыль веков.
— Так как ты докатилась до жизни такой? — он не удержался от искушения устроиться рядом на диване, положить руку ей на плечо. Рэйвен представил, как сжимает её волосы в кулаке, запрокидывает голову и целует её в губы. Яростно, до крови. Нежностью их отношения отличались разве что первые два раза, и то исключительно по его инициативе. Потом он понял, что Беатрис это не нужно. Он никогда не был нужен ей.
— Лично мне эти разработки действительно ни к чему, — хмыкнула она, подвернула под себя ноги, положила руку ему на грудь, — а тебе?
— Они стоят больших денег, — честно ответил он, — и я не отказался бы все вернуть. Ты хочешь оставаться человеком жалкие тридцать-сорок лет, а потом отправиться на корм червям?
Беатрис пожала плечами.
— Я хотела бы быть человеком. До этого у меня сомнительно получалось. Иногда один год стоит тысячи.
