Она оглянулась. Здесь? Сейчас? Без друзей? Без семьи? С пивом в руке и новой жизнью, выслеживая убийц, чтобы загладить вину за свое прошлое? Она сделала глоток и покачала головой. Нет, это не спасение. По крайней мере, пока не оно.
Ее мысли вернулись к убийце.
В голове начала формироваться картинка: тихий, одинокий, с дефицитом внимания, специалист по травам и анатомии. Она исключила алкоголиков и наркоманов. Для них он был слишком осторожен. Минивэны обычно принадлежат семьям, но, судя по его действиям, семья — это то, чего он хотел, но не имел.
В голове закрутились мысли и образы. Эйвери выпила еще две бутылки пива прежде, чем уснула в своем уютном кресле на открытом воздухе.
Во сне Эйвери снова видела свою семью.
У ее бывшего была спортивная фигура, короткие каштановые волосы и ослепительные зеленые глаза. Будучи любителями альпинизма, они находились на горе вместе со своей дочерью Роузи. На самом деле ей было уже шестнадцать и ее приняли в Брандейский колледж, даже несмотря на то, что она только начала учиться в старших классах. Во сне же ей было всего шесть. Они шли по дороге, окруженной густыми деревьями, и пели песни. Внезапно темные птицы стаей взлетели и закричали, а затем деревья трансформировались в черного монстра с ножом в руке, который он воткнул в грудь Роузи.
«Нет!» — закричала Эйвери.
Еще одна рука ударила Джека и оба они испарились над землей.
«Нет! Нет! Нет!» — рыдала Эйвери.
Монстр немного спустился.
Темные губы прошептали ей на ухо: «Справедливости не существует».
Эйвери вскочила под непрекращающиеся звонки телефона. Она все еще находилась на террасе, укутанная в халат. Солнце уже поднялось. Телефон продолжал разрываться.
Она подняла трубку:
— Блэк.
— Эй, Блэк! — послышался голос Рамиреса. — Ты когда-нибудь берешь трубку? Я внизу. Собирай свое дерьмо и спускайся. Я взял кофе и фото подозреваемых.
— Сколько времени?
— Восемь тридцать.
— Дай мне пять минут, — ответила она и повесила трубку.
Сон никак не отпускал ее мысли. Не спеша Эйвери встала и направилась в квартиру. Голова раскалывалась. Она натянула выцветшие голубые джинсы и белую футболку, которая, благодаря черному пиджаку, приобрела более-менее достойный вид. Ее завтраком стали три стакана апельсинового сока и батончик мюсли. На пути к выходу, Эйвери взглянула на себя в зеркало. Ее вид и утренний перекус были далеки от костюмов за тысячи долларов и завтраков в лучших ресторанах. «Забей, — сказала она сама себе. — Ты здесь не для того, чтобы выглядеть идеально, а чтобы ловить плохих парней».
Рамирес передал ей стакан с кофе в машине.
— Выглядишь отлично, Блэк, — пошутил он.
Сам он, как всегда, казался просто совершенством: темно-синие джинсы, голубая рубашка на пуговицах и темно-синий пиджак с светло-коричневым поясом и туфлями.
— Тебе стоило стать моделью, а не копом, — проворчала Эйвери.
Улыбка открыла его идеально ровные зубы.
— На самом деле, я как-то занимался этим.
Рамирес выехал из двора и направился на север.
— Ты вообще спала сегодня? — поинтересовался он.
— Не особо. А ты?
— Я спал, словно младенец, — с гордостью сказал он. — Я всегда хорошо сплю. Мне такие вещи не мешают. Я придерживаюсь идеи, что все будет именно так, как должно быть, — закончил он, взмахнув рукой.
— Есть новости?
— Оба парня были дома прошлой ночью. Коннелли решил проверить их лишь для того, чтобы удостовериться, что они не сбегут. Он также пообщался с деканом, получив нужную информацию и убедившись, что никто не испугается толпы полицейских, шатающихся по университетскому городку. Ни на одного из парней не было заведено никаких дел. Декан сказал, что ребята неплохие и из хороших семей. Сегодня увидим так ли это. По поводу фоторобота от Сары пока ничего нет. Днем получим информацию. Несколько дилеров уже позвонили мне и сообщили имена и телефонные номера покупателей. Я собираюсь все же собрать список и посмотреть что из этого выйдет. Ты видела утреннюю газету?
— Нет.
Он вытащил экземпляр и бросил ей на колени. Заголовок, выделенный большим жирным шрифтом, гласил «Убийство в Гарварде». Ниже был еще один снимок парка Ледерман и более мелкое фото студенческого городка Гарварда. Статья состояла из того же материала, что и вчера, и содержала в себе небольшое изображение Эйвери и Говарда Рэндалла в зале суда. Также упоминалось имя Синди Дженкинс, но фото не было опубликовано.
— Как-то не густо, — сказала Эйвери.
— Она белая девушка из Гарварда, — ответил Рамирес, — конечно же это сенсационная новость. Мы должны держать этих белых детишек в безопасности.
Эйвери подняла бровь:
— Это попахивает расизмом.
Рамирес решительно кивнул:
— Да, я все же немного расист.
Они промчались по улицам Южного Бостона и направились в Кембридж через мост Лонгфелло.
— Почему ты стал полицейским? — спросила она.
— Мне нравится это, — ответил он. — Мой отец был копом, дед был копом, теперь и я коп. Я пошел в колледж и быстро стал лучшим. А что здесь не любить? У меня есть пистолет и значок. Я недавно купил себе лодку. Выхожу на ней в бухту, расслабляюсь, рыбачу, а затем иду и ловлю парочку убийц. Делаю работу Бога.
— Ты религиозен?
— Нет, — ответил он, — но немного суеверен. Если Бог есть, я хочу, чтобы он знал, что я на его стороне, понимаешь?
«Нет, — подумала Эйвери, — я не понимаю».
Ее отец был подлецом, а мать добросовестно ходила в церковь и молилась Богу. Она скорее была фанатиком.
Голос из ее сна снова вернулся: «Справедливости не существует».
«Ты не прав, — ответила Эйвери. — И я собираюсь доказать это».
* * *
Большинство старшекурсников Гарварда жили за пределами студенческого городка в зданиях, принадлежащих университету. Джордж Файн не был исключением.
Пибоди-Террас представлял собой огромный высотный жилой комплекс, расположенный вдоль реки Чарльз возле Акрон-стрит. Территория белого двадцатичетырехэтажного здания включала в себя открытый внутренний дворик, красивые газоны и прекрасный вид на противоположный берег для тех студентов, которым посчастливилось жить на верхних этажах. Джордж был одним из них.
Пибоди-Террас объединял в себе несколько зданий. Джордж Файн жил на десятом этаже здания Е. Рамирес припарковал машину вдоль Акрон-стрит и они зашли внутрь.
— Вот его фото, — сказал он. — По идее, сейчас паренек должен спать. Его занятия начинаются после 10:30.
Фотография, на самом деле, была вырезана из более крупного снимка, скачанного из Интернета. На ней был изображен недовольный, явно дерзкий студент с черными жирными волосами и темными глазами. На лице была небольшая ухмылка. Создавалось ощущение, что он бросает фотографу вызов, чтобы тот нашел изъян в его безупречном внешнем виде. Сильная челюсть и приятные черты лица заставили Эйвери задуматься о том, почему его назвали извращенцем. Ей показалось, что он выглядит вполне самоуверенным. Так почему же он практически преследовал девушку, которая, очевидно, не проявляла к нему интереса?
Рамирес показал значок швейцару.
— Какие-то проблемы? — поинтересовался тот.
— Скоро узнаем, — ответил Рамирес.
Им разрешили подняться наверх.
На десятом этаже они свернули налево и пошли по длинному коридору. Ковры с завитками были окрашены в коричневый цвет, а двери — в белый глянец.
Рамирес постучал в комнату 10Е.
— Джордж, — произнес он, — ты там?
После непродолжительной тишины кто-то произнес:
— Отвали.
— Полиция, — прервала их Эйвери и постучала в дверь. — Открывай.
Снова тишина, затем не ясные звуки и опять тишина.
— Давай уже, — позвала Эйвери. — У нас не так много времени. Нам лишь надо задать тебе пару вопросов.
— У вас есть ордер?
Рамирес поднял брови:
— А малыш знает свои права. Должно быть это образование Лиги Плюща.
— Мы можем получить его в течение часа, — крикнула Эйвери. — Но, если ты заставишь меня уйти и подлизываться к начальству, чтобы быстрее достать его, я очень разозлюсь. А я и так чувствую себя сегодня дерьмово. Поверь, ты тоже не хочешь видеть меня злой. Мы лишь хотим поговорить о Синди Дженкинс. Слышали, что ты знал ее. Открой дверь и давай пообщаемся.
Замок двери щелкнул.
— У тебя и правда есть подход к людям, — сказал Рамирес.
Перед ними появился Джордж в майке и спортивных штанах. Он был довольно накачанным и загорелым. Его рост составлял около 5,6 футов. Эйвери отметила для себя, что он совпадает с ростом убийцы на записях с Синди. Несмотря на то, что внешним видом он напоминал парня после приема наркотиков или человека, который не спал уже несколько дней, в его взгляде читалось бесстрашие. Эйвери задалась вопросом, а что, если в течение многих лет над ним издевались и он, наконец, решил нанести ответный удар.
