Тоби подошла к кровати.
— Агнес!
Женщина не шелохнулась. Она лежала на левом боку, лицом к двери. Глаза полуоткрыты, но не сфокусированы; тело удерживали подсунутые за спину подушки. Руки сложены на груди в полуобъятии, как у эмбриона. Кремово-белая жидкость из пакета над кроватью капала в трубку, змейкой уползавшую в ноздрю. Постельное белье на вид было чистым, однако в помещении стоял специфический запах, который не могли перебить даже розы. Запах паралитика — запах талька, мочи и витаминных пищевых добавок. Запах медленно угасающего тела.
Тоби взяла женщину за руку и осторожно потянула. Локтевой сустав распрямился с едва заметным сопротивлением. Контрактуры образоваться еще не успели, медперсонал исправно проводил с пациенткой пассивную гимнастику. Опуская руку, Тоби обратила внимание на ее пухлость — несмотря на коматозное состояние, пациентка получала хорошее питание и достаточно жидкости.
Тоби вгляделась в расслабленное лицо, размышляя, на нее ли смотрят эти глаза. Видит ли эта женщина вообще что-нибудь, понимает ли?
— Здравствуйте, госпожа Слоткин, — тихонько сказала она. — Меня зовут Тоби.
— Агнес не может вам ответить, — раздался голос позади. — Но, я полагаю, она вас слышит.
Вздрогнув, Тоби обернулась и увидела обладателя этого голоса. Он стоял в дверях, точнее говоря, заполнял собой весь дверной проем — чернокожий гигант с широким лицом и блестящим клином носа. «Лицо у него приятное, — решила она, — оттого что глаза добрые». Он был в белом докторском халате и держал в руках медкарту.
Улыбнувшись, он протянул ей ладонь. Рука была такой длинной, что рукав халата не покрывал запястье.
«Интересно, существуют ли вообще халаты такого размера», — размышляла она.
— Доктор Роби Брэйс. Я врач госпожи Слоткин. Вы родственница?
— Нет. — Тоби ответила на рукопожатие, почувствовав, как его рука охватила ее ладонь, словно теплая коричневая перчатка. — Я работаю в отделении неотложной помощи клиники Спрингер, это недалеко отсюда. Доктор Тоби Харпер.
— Профессиональный интерес?
— Вроде того. Я надеялась, госпожа Слоткин сможет рассказать мне об истории болезни своего мужа.
— С господином Слоткиным что-то стряслось?
— Прошлой ночью его доставили в неотложку, он бредил и не ориентировался в происходящем. Прежде чем я закончила оформление, Гарри сбежал. Теперь мы не можем его найти, и я так и не поняла, что с ним. А вы случайно не знаете?
— Я лишь контролирую уход за пациентами в стационаре. О нем вам лучше справиться у врачей амбулаторного отделения, это внизу.
— Гарри — пациент доктора Валленберга. Но его сейчас нет в городе. А клиника не даст мне никаких записей без его разрешения.
Роби Брэйс пожал плечами:
— Такой уж тут порядок.
— А вы знакомы с Гарри? Есть ли у него проблемы со здоровьем, о которых мне стоило бы знать?
— Трудно назвать это знакомством. Я вижу его лишь мимоходом, когда он навещает Агнес.
— Так, значит, вы с ним говорили.
— Ну да, здоровались, вот и все. Я здесь работаю только месяц и до сих пор затрудняюсь сказать, кто есть кто.
— А вы имеете право показать мне его медкарту?
Он покачал головой.
— Это может только доктор Валленберг, да и ему понадобится письменное согласие пациента, чтобы дать вам какие-либо сведения.
— Но это могло бы повлиять на медобслуживание его пациента.
— Вы вроде сказали, что он сбежал из вашей неотложки, нет?
— Да, он…
— Значит, он уже не ваш пациент, так?
Тоби молчала, не находя, что ответить. Гарри действительно сбежал из ее отделения, ушел из-под ее опеки. У нее нет убедительных причин требовать его медкарту.
Она посмотрела на лежачую больную.
— Полагаю, госпожа Слоткин тоже не сможет мне ничего рассказать.
— К сожалению, Агнес вообще не говорит.
— Инсульт?
— Субарахноидальное кровоизлияние. Судя по карте, она здесь уже год. Похоже, не выходит из вегетативного состояния. Однако время от времени она вроде как смотрит на меня. Верно, Агнес? — сказал он. — Ты ведь поглядываешь на меня, дорогая?
Женщина в кровати не шелохнулась, даже ресницы не дрогнули.
Он подошел к постели и начал осматривать свою пациентку. Его темные руки резко контрастировали с бледностью ее кожи. Он прослушал стетоскопом сердце и легкие, проверил живот — нет ли метеоризма, посветил фонариком в глаза, исследуя зрачки. Сделав несколько движений ее руками и ногами, проверил подвижность суставов. Затем повернул ее на бок, осматривая кожные покровы на спине и ягодицах. Никаких пролежней. Он снова осторожно уложил ее на подушки и прикрыл одеялом.
— Хорошо выглядишь, Агнес, — промурлыкал он. — Приятного дня.
Тоби последовала за ним из комнаты, чувствуя себя лилипутом, который плетется за великаном.
— Для человека, уже год пребывающего в вегетативном состоянии, она весьма неплохо выглядит.
Он открыл карту и записал результаты последнего осмотра.
— Разумеется. У нас обслуживание класса «Роллс-Ройс».
— И по таким же ценам?
Брэйс оторвался от записей, на губах впервые появилось некое подобие улыбки.
— Скажем так, у нас нет пациентов со страховкой для малоимущих.
— Они сами оплачивают пребывание здесь?
— Они могут себе это позволить. У нас есть весьма обеспеченные постояльцы.
— Это место исключительно для пенсионеров?
— Нет, несколько человек еще продолжают активно трудиться, а место в Казаркином Холме они купили просто для того, чтобы иметь гарантию на будущее. Мы предоставляем проживание, питание, медицинскую помощь. Пожизненный уход, если это необходимо. Возможно, вы заметили, мы расширяемся.
— Еще я заметила превосходное поле для гольфа.
— Есть также теннисные корты, кинотеатр и крытый бассейн. — Он закрыл карту и усмехнулся. — Так и на пенсию пораньше потянет, верно?
— Вряд ли я смогу себе позволить пожить здесь на пенсии.
— Открою секрет: я тоже. — Он взглянул на часы. — Приятно было познакомиться, доктор Харпер. Простите, мне нужно осмотреть и других пациентов.
— Как я могу побольше разузнать о Гарри?
— Доктор Валленберг вернется в понедельник. Тогда и поговорите с ним.
— Но мне хотелось бы сейчас узнать, с чем я имела дело. Это меня действительно волнует. А вы не могли бы посмотреть амбулаторную карту? Позвоните мне, если найдете что-нибудь интересное.
Она быстро записала свой домашний номер на визитке и протянула ему.
Он неохотно принял карточку.
— Я погляжу, что можно сделать, — только и сказал он.
Затем повернулся и пошел в следующую палату, оставив Тоби стоять в коридоре.
Она со вздохом отвернулась от закрытой двери. Тоби сделала все возможное, чтобы раздобыть информацию, но Казаркин Холм упорно отказывался от сотрудничества. Теперь голод и усталость навалились на нее; она ощущала настойчивые призывы своего организма. Есть. Спать. Сейчас же. На ватных ногах она поплелась к лифту. Но застыла на полпути.
Кто-то кричал.
Крик доносился из палаты в дальнем конце коридора, и в нем звучала не боль, а страх.
Тоби кинулась на крик и услышала за спиной нестройные голоса и топот бегущих по коридору ног. Она добралась до комнаты раньше всех и распахнула дверь.
Первое, что она увидела, был пожилой мужчина, стоявший на четвереньках на постели. Ниже пояса он был голый, и его морщинистые ягодицы двигались вверх-вниз в непристойном собачьем танце.
Затем Тоби разглядела распростертую под ним женщину, ее хрупкое тело скрывалось под скомканным одеялом и простынями.
— Уберите его от меня! Пожалуйста, уберите его! — кричала она.
Тоби схватила его за руку и попыталась оттащить. Но он с такой силой толкнул ее, что Тоби отлетела и растянулась на полу. В палату вбежала медсестра.
— Господин Хакетт, перестаньте! Прекратите! — Сестра попыталась оттащить мужчину, однако тоже была отброшена в сторону.
Тоби с трудом поднялась на ноги.
— Хватайте его за одну руку, а я — за другую! — скомандовала она, обходя кровать.
