одна пойдёшь. Дойдёшь до большой ямы, спустишься вниз…
Она поймала себя на мысли, что даже обращаться к ней было противно. А ещё омерзение вызывало то, что эта тварь в человеческом обличье, когда-то заставляла дрожать от страха.
– Когда спустишься в яму, – продолжила Маша, – ты освободишься от моих чар. А теперь – иди, и не останавливайся! Не хочу больше видеть твоё лицо!
Издав протяжный мычащий звук, Грыжа зашагала прочь. Маша глядела ей вслед и думала: «Вот идёт зло. Идёт умирать. Мир скоро станет чище…» Не верилось, что эта женщина когда-то была ребёнком, что могла кого-то любить, о ком-то переживать. Казалось, она выползла однажды из гнилого болота уже такой, с тёмной душой, обрюзгшим грушевидным телом, которое сочилось потом, с глазами, полными ненависти ко всему миру. Зло уходило, оставляя следы на серой земле. А сколько оно оставило следов невидимых, но ощутимых? Маша жалела, что у неё нет дара стирать таких как Грыжа из времени, из истории, чтобы ни памяти от них не оставалось, ни следов. Все свои чудесные способности променяла бы на один этот дар.
– Надеюсь, она будет страдать перед смертью, – сказала Дана.
Непривычно было слышать эти слова от той, кто учила милосердию, призывала добром отвечать на зло. От той, кого даже смерть убийцы её ребёнка тяготила. Непривычно, но не удивительно.
– Она будет страдать, – пообещала Маша.
* * *
«Я должна идти!» – говорила себе Грыжа.
Для неё не было ничего важнее этого пути. Тяжело. Ноги болели, сердце ныло, в боку кололо, но останавливаться нельзя. Нужно дойти до большой ямы, спуститься вниз…
Глаза щипало от пота, в горле саднило.
Неожиданно что-то внутри Грыжи воспротивилось: «Развернись и иди обратно! Борись с собой, там, впереди, смерть!..» Однако этот протест продлился всего мгновение, он не заставил даже шаг сбавить.
В сознании, как на старом, пожелтевшим от времени фотоснимке, появился образ какого-то парня. Грыжа с трудом вспомнила его имя. Куннар. Кем он был для неё? Ответ на этот вопрос затерялся в закоулках разума.
Она перебралась через поваленное трухлявое дерево – от таких усилий в боку, словно угли раскалённые вспыхнули, в голове помутнело. Ну, ничего, ничего, она потерпит. Главное – до ямы добраться, а там…
Перед мысленным взором возникли лица двух мальчишек. «Это же… это мои сыновья! – вспомнила Грыжа. – Они умерли давным-давно. В дерьмовом мире их нет больше!» Злость всколыхнулась, точно пламя свечи под порывом ветра… и погасла. Теперь в сознании одно лицо сменялось другим. Фёдор, Мотя, Серёжа, люди, чьих имён Грыжа уже не помнила. Десятки лиц, десятки пар глаз, которые смотрели с укоризной.
«Не глядите так! – мысленно завопила Грыжа, а из глотки вырвалось лишь недовольное мычание. – Не глядите так! Вы все сдохли, а я ещё жива, жива!..»
Она споткнулась и поползла, потом вспомнила, что ей нужно именно идти, а не ползти – таков был приказ могущественного божества, которое точно знает, что делать. Нужно идти и не оглядываться! Грыжа поднялась, пошатнулась и зашагала дальше, с хрипом втягивая в лёгкие воздух.
«Я дойду, дойду!» – внушала она себе.
И дошла.
Яма была огромной. На дне клубился белёсый плотный туман.
«Прочь отсюда! – услышала Грыжа внутренний голос. – Беги, пока не поздно! Там внизу смерть!»
Но нет, убегать она не собиралась. Внутренний голос ничто в сравнении с приказом божества!
Принялась спускаться по крутому осыпающемуся склону. Нога тут же соскользнула, и Грыжа покатилась вниз. В руке кость хрустнула, голова ударилась о что-то твёрдое, в брюхе, словно бы циркулярная пила заработала, кромсая внутренности. Грыжа буквально вкатилась в озеро тумана. Волна боли накрыла всё тело. Чары рассеялись, пришло чёткое понимание: девчонка, а не какое-то божество, заставила прийти сюда, в эту чёртову дыру!
Паскудная девчонка!
Грыжа заорала от боли и ненависти.
И подавилась собственным криком, когда увидела, будто бы выплывающую из туманной пелены огромную морду вепря. Глаза – чёрные смоляные капли, из пасти текла серая пена, изогнутые клыки блестели от желтоватой слизи.
Грыжа замотала головой, отрицая страшную реальность: нет, нет, это всё неправда! Она упёрлась ногами в землю, пытаясь оттащить своё тело подальше от чудовища, затем перевернулась на живот, поползла, не обращая внимания на боль. Ей удалось выползти из тумана и на пару метров вскарабкаться по склону – панический страх и бушующий в крови адреналин прибавили сил. Она слышала позади хриплое дыхание, чуяла зловоние. Устремила взгляд вверх, к краю кратера, и поняла: это конец! Это всё! Даже удивление какое-то прорвалось сквозь ужас: почему всё? Не хочу, не хочу!..
Она с усилием перевернулась, как больной тюлень. Увидела нависшую над ней живую бурую гору. Гилистери заревел так, что туман вокруг заколыхался беспокойно.
Из груди Грыжи попытался выдавиться очередной крик, но достигнув глотки, он превратился в жалобный скулёж. Чудовище резко мотнуло головой, клык распорол Грыже живот, вырвав кишки. Следующий удар клыком пришёлся в бок, в область печени. После этого гилистери отступил на пару шагов, словно желая растянуть мучения жертвы.
Почти не соображая, что делает, Грыжа принялась лихорадочно запихивать окровавленные кишки в рваную рану в животе. Ноги при этом дёргались, будто в попытке сбежать, глаза вылезали из орбит, словно, как и ноги, желая быть подальше от объятого болью тела.
Чудовище, пофыркивая, снова приблизилось к Грыже, пасть сомкнулась на руке, затем последовал мощный рывок, и рука оторвалась возле плеча. Из раны хлынул поток крови.
Грыжа дышала порывисто, воздух словно бы не желал больше проникать в её лёгкие. Глаза заволокло пеленой, на лице застыла страдальческая гримаса.
Отшвырнув руку, чудовище поддело бивнями Грыжу и толкнуло её в туман. Толкнуло ещё раз. Белёсая дымка поглотила обоих чудовищ. Какое-то время царила абсолютная тишина, а потом в тумане раздались хриплое урчание, хруст разгрызаемых костей и чавканье.
– Всё, – заявила Маша, – её больше нет. Я чувствую. Грыжи больше нет, чудовище убило чудовище.
Месть свершилась, но стало ли легче? Было какое-то смутное удовлетворение, ощущение завершённости дела, однако это не то, что Маша ожидала. Ей казалось, сам мир засияет новыми красками, когда Грыжа умрёт. Все проблемы станут мелкими и легко решаемыми…
Глупые детские фантазии.
Мир остался прежним, а беспокойство за Дану не уменьшилось. Месть свершилась, и это означало лишь одно: очередной этап жизни закончился. Этап, в котором было как плохое, так и хорошее. Нет повода для торжества.
Они вышли из мёртвого леса, остановились на отдых возле ручья. Маша заметила, что с Даной что-то неладное творилось. Та
