— Насколько я поняла, в тот период у нее начались финансовые проблемы, — сказала Нора.
На железной лестнице послышались шаги.
— Маргарет и Лили идут готовить обед. Нам лучше подняться на второй этаж, — сказала Мэриан.
Сначала в поле зрения появились тяжелые коричневые кожаные башмаки на шнуровке и пухлые лодыжки над ними, потом просторное темно-синее платье с рядом пуговиц спереди, затем полная ладонь и предплечье и, наконец, властное лицо с широким лбом, рыхлыми щеками и седыми волосами, плотно прижатыми темно-синей повязкой. Дойдя до последней ступеньки и не отрывая руки от перил, Маргарет Нолан остановилась и стала рассматривать троих сидящих в кухне с тревожным любопытством, не скрывавшим, однако, умеренного раздражения. Из-за плеча Маргарет улыбалась Дарту Лили Мелвилл.
— Наши особые гости проявили интерес к кухне, Мэриан? — спросила Маргарет.
— Один из них проявил особый интерес к еде, — ответила девушка.
Маргарет изучала Дарта спокойным взглядом.
— Глядя на мистера Десмонда, я не опасаюсь, что это повредит его аппетиту за обедом. — Оттолкнувшись от перил, Маргарет, пыхтя, направилась к ним. — Маргарет Нолан, — она протянула Дарту широкую гладкую ладонь. — Я управляю этим сумасшедшим домом. Мы очень рады вашему приезду, мистер Десмонд, хотя, должна признаться, я не читала ваших работ. Мэриан говорит, они просто восхитительны.
— Делаем, что можем, а больше не можем ничего, — сказал Дарт.
Маргарет повернулась к Норе, решив, вероятно, не придавать значения его словам. Рукопожатие ее было сухим и быстрым.
— Миссис Десмонд. Добро пожаловать в «Берег». Вам понравилось в «Перечнице»?
— Там просто здорово, — сказала Нора.
— Рада слышать. Но теперь, если мы хотим уложиться в расписание, нам пора начинать. Надеюсь, вы простите нас.
— Конечно, — сказала Нора.
Вот он перед ней — ростом пять футов восемь дюймов, весящий сто восемьдесят фунтов, страдающий хронической одышкой, но излучающий решительность, здравый смысл и силу духа, — ответ на все ее вопросы. Эта женщина за три секунды поймет состояние Норы и примет верное решение. Ей понадобится объяснять в два раза меньше, чем Фрэнку Ниари, и в десять раз меньше, чем Мэриан Каллинан. Но когда и как позвать ее на помощь? После обеда Нора вызовется отнести тарелки в кухню — да что угодно, — чтобы остаться наедине с Маргарет Нолан и успеть прошептать: «Он — Дик Дарт. Позвоните в полицию».
— Ну вот и хорошо. — Улыбка Маргарет была такой же быстрой и сухой, как ее недавнее рукопожатие. — Лили?
Лили поспешила в другой конец кухни, чтобы снять с крючка рядом с телефоном два белых фартука, и, возвращаясь, помедлила возле стула.
— Это ваша сумка, миссис Десмонд?
— О да, простите. — Нора сделала шаг в сторону Лили, но Маргарет, коснувшись ее плеча, задержала ее.
— Принесите ей сумку, Лили.
Лили подняла сумку со стула.
— Что это у вас там? Кастеты?
— Никуда не выхожу без коллекции холодного оружия, — отшутилась Нора.
— Пойдемте наверх, а они пусть кудесничают здесь, — сказала Мэриан.
— А куда подевался мой любимый нож с зазубринами? — спросила Маргарет. — Не мог же он просто сбежать!
— Сгораю от любопытства, — вмешался Дарт. — Что же две волшебницы придумали для нас?
Взглянув на Дарта так, словно она была строгой учительницей, а он — дерзким школьником, Маргарет отвернулась от держателя ножей и надела фартук.
— Мы собираемся приготовить одно из любимых блюд Эзры Паунда.
— Джорджина любила Эзру, не так ли?
— Любила.
— Вот истинная политика, — сказал Дарт. — Никакой чуши о равенстве, которую несут наши лидеры, одновременно разворовывая страну. Давайте называть ботфорт ботфортом, о'кей?
Лили и Маргарет смотрели на Дарта во все глаза. Он поднял руку.
— Эй! То, что было хорошо для Эзры, хорошо и для меня, — улыбнувшись двум застывшим в изумлении женщинам, он потянул Нору к лестнице.
Мэриан с треском захлопнула дверь.
— Норман, неужели вы не понимаете, что я могу потерять работу?
— Мрачная перспектива, — покачал головой Дарт. — К тому моменту, когда мы закончим десерт, обе тетеньки будут умолять меня приехать сюда еще раз.
— Но вы ведь практически назвали Джорджину Везеролл нацисткой.
— А разве старушка не была чуток повернута на теме величия фатерлянда? Это вовсе не делает ее хуже.
Мэриан покачала головой и оглянулась убедиться, что никто не слышит их разговор.
— Норман, вам не следует говорить такие вещи в присутствии Маргарет.
— Попытайтесь остановить его, — сказала Нора.
— Понимаю, — отозвался Дарт. — Богоподобная служанка священных искусств. Истинная аристократка. Вот только моя беда в том, что я не переношу таких женщин.
Мэриан успокоилась достаточно, чтобы сказать:
— Мы нечасто признаемся в этом, но мне кажется, что с Джорджиной Везеролл нелегко было иметь дело.
— Не с ней, а с мадам директором, — продолжал Дарт. — Женщины вроде нее могли бы с таким же успехом отращивать бороды и курить сигары. Тем не менее я обещаю вам невероятно веселый вечер. — Дарт коснулся пальцем ее подбородка. — Я хочу, чтобы вы замечательно провели время. Заходить ли к нам после этого выпить — по-прежнему решать вам.
— На этого человека невозможно долго сердиться, — улыбнулась Мэриан.
* * *
По стене вдоль широкой лестницы тянулась вереница портретов.
— Вот этот висел когда-то в спальне Джорджины, — Мэриан указала на полотно маслом, изображавшее почтенного господина в деловом костюме, сидящего в кожаном кресле. У него было строгое лицо фанатика с тяжелым носом и выдающимся вперед подбородком.
— Джордж Везеролл.
— "Мое сердце принадлежит папочке".
Послав с верхней ступеньки улыбку Дарту, Мэриан повела их с Норой по коридору, более узкому и темному, чем тот, по которому они шли внизу. Несмотря на то что по стенам были развешаны обрамленные обложки книг и фотографии главного здания «Берега» на разных стадиях реставрации его стен, второй этаж казался более обитаемым и домашним, чем первый. Они словно ступили из сферы светской жизни в сферу частной.
— Почему вы не водите людей в спальню Джорджины? — спросила Нора.
— А вот увидите ее и поймете. Мы хотим, чтобы люди запомнили «Берег» вовсе не таким.
— Я думала, вы — за историческую достоверность.
— Скрупулезная достоверность может шокировать публику. Чем больше я работаю здесь, тем чаще задумываюсь: существует ли вообще историческая достоверность.
Во всяком случае, она совершенно ни к чему, когда перед тобой стоит маляр-подрядчик и требует, чтобы ему немедленно сказали, в какой именно оттенок фиолетового красить стены.
— Но Лили, кажется, говорила, что вам предоставили достаточное количество той самой краски, которой изначально были выкрашены стены. Откуда ж проблемы с оттенком?
— Нам действительно удалось достать ту краску, да только половину нужного количества, к тому же она успела превратиться в клей. Такой кошмар! В конце концов мы смешали остатки старой краски с новой.
— А как вы узнали, какого она должна быть оттенка?
— По оттенку стен комнаты Джорджины.
— Вы достали для «Медового домика» ту же краску, которую использовали в главном здании?
— Никто не знает, какую краску использовали в коттеджах.
Мэриан показала рукой на двери в конце коридора.
— Две комнаты слева — спальня и кабинет Маргарет, и ей наверняка не хотелось бы, чтобы мы туда заглядывали. В прежние времена весь этот этаж находился в личном распоряжении Джорджины. В первой комнате жила Эмма Бразерхуд, сестра Агнес, персональная прислуга мисс Везеролл. Вторая комната служила гардеробной, она соединяется с ванной — третья дверь отсюда, прямо напротив спальни Джорджины. Рядом комната, где Джорджина писала письма и составляла меню. А мы теперь складываем там подарки, которым не находим применения.
Мэриан улыбнулась Дарту.
— За дверью на другом конце площадки — еще одна лестница на третий этаж. Я занимаю там две комнаты, что сразу напротив, через холл, а в соседних двух живет Лили. Секретарь Маргарет — она в отпуске на этой неделе — живет рядом с Лили. Все остальные комнаты пустуют. Вон ту справа мы используем для собраний, а Джорджина принимала в ней особых гостей. — Мэриан открыла дверь в маленькую комнату, большую часть которой занимал стол для заседаний. — Вот тут мисс Везеролл жаловалась, сплетничала, выслушивала рекомендации относительно новых писателей. И здесь же люди вроде Агнес и Лили могли сообщать ей все, что ей требовалось знать.
— КГБ, — прокомментировал Дарт. — Ухо у замочной скважины.
— А знаете, однажды у нас тут гостил вор.
— Вы удивляете меня, — сказала Нора.
— Молодая женщина исчезла вместе с ценным рисунком как раз перед тем, как ее собирались попросить съехать. Представляете? Рисунок стоил целое состояние. То ли Рембрандта, то ли Рубенса, не помню.
