Тома осенило: а ведь сработало и с ним!
Словно откуда-то издалека донесся до него крик Розы – кричать она не переставала с того самого момента, как его подхватил ураган. Том послал импульс прямо в глаза Коллинзу, тот отпрянул, и тогда Том попытался проникнуть в его мозг.
Что-то его удерживало, но по сравнению с попыткой проникнуть в сознание Розы ощущение было совсем другим: так человек инстинктивно отдергивает руку от мерзкой твари вроде паука или мокрицы… Секундное замешательство сыграло свою роль: разум Коллинза захлопнулся перед ним, как будто обнаженные мечи, скрестившись, преградили ему путь.
Нет, птенчик, туда нельзя. И вообще, тебе пора в кроватку, баиньки…
Коллинз вторгся в его мозг с неудержимой силой. В голове Тома завертелись глянцевые картинки с изображениями звериных морд, искромсанных тел, пикирующей прямо на него огромной птицы.., точно электрические цепи в его сознании замкнулись, задымились, заискрились…
Ты навсегда останешься здесь запертым, мой мальчик, навсегда…
Стеклянный воробей в его ладони почернел.
Мускулистые руки, рыболовные крючки, здоровенные металлические щипцы, вроде тех, которыми тролли выхватили из норы визжащего барсука, – все это потянулось в глубины сознания Тома, выуживая оттуда что-то похожее на белую птицу.
Пора баиньки, малыш.
Коллинз принялся вытягивать из него то, что ему удалось захватить. От неимоверного напряжения белки глаз мага налились кровью.
Последним, отчаянным усилием Том призвал на помощь Бада Коупленда: "Вернись, Бад.., скорей.., скорей же…"
– Опять ты за свое, – сквозь пелену донесся голос Коллинза, и вдруг сжимавшие его мозг тиски ослабли.
Ты снова меня предал, птенчик…
– Нет, это ты предатель, – услыхал Том голос Бада. – Оставь парнишку, доктор.
– Убирайся! – взревел Коллинз. – Я уже стер тебя однажды в порошок, превратил в ничто!
Том повертел головой, окончательно высвобождаясь из тисков Коллинза. Стеклянный воробышек осветился изнутри золотисто-желтым, от него в ладонь Тома заструилось тепло, даже немного обжигая рубец от раны.
– Ты сам ему сказал, что все здесь – результат взаимодействия его сознания с твоим, – напомнил Бад. – Следовательно, я тоже. Так что, доктор, ты, сам того не понимая, снабдил его оружием.
И тут Том услыхал у себя в голове голос, окрашенный в тембр Бада, однако, вне всякого сомнения, принадлежавший ему самому: Чего ты ждешь, дурашка? Очередного его представления ?
– НЕ-Е-ЕТ! – завизжал Коллинз. – Это ты ему помог!
Предатель!
Удар крыльев сотряс дом до основания, словно напоминая Тому о безграничном могуществе, скрывающемся в его черепной коробке.
– Посмотри на меня, ты, убийца! – бросил он Коллинзу. – Сова не может больше ждать. Пришло время накормить ее.
Даже не глядя на стеклянную фигурку, Том знал, что воробей искрится ярким, золотисто-оранжевым цветом, – то было отражение его ауры, озарившей весь дом.
– ПРЕДАТЕЛЬ! – вопил Коллинз. Взгляд его впился в Тома.
Поздно: Том уже проник в его сознание так же, как проник в сознание Скелета Ридпэта. Минуя образы людей с разодранными в клочья лицами, картинки сталкивающихся друг с другом, сминаемых в гармошку вагонов, взрывающихся в воздухе самолетов, он двигался все дальше и дальше, в самые глубины сути Коулмена Коллинза, будто он был закован в непробиваемые серебряные латы. Ничто теперь не могло остановить Тома. В его латы ударила молния, прогрохотал гром, но и на это Том не обратил ни малейшего внимания. Разожмите ему пальцы… Крепко ухватив то, что было сущностью Коллинза, он потянул на себя, все сильнее и сильнее.
Умение ненавидеть – вот в чем секрет.
– Это не так больно, как ты думаешь, – прошептал Том и изо всех сил дернул на себя источник магической силы Коллинза. Он бешено задергался в его руках, пытаясь освободиться, но Том все тянул и тянул, пока последний, самый мощный рывок не отбросил его по инерции назад.
В руках он держал нечто невидимое, истошно вопящее, распространяющее вокруг волны злобы и вероломства, нечто, возможно, способное нести добро, если бы его давным-давно не отучили делать это.
Застонав, Том зашвырнул это нечто в глубины Коллектора.
– Тут тебе и место, – выдохнул он.
Не понимая, что произошло, Роза медленно пятилась, что-то бормотала. Тело Коллинза распростерлось перед Томом в коридоре, как казалось, в глубокой коме. Коллектор же, наоборот, ожил и с неутолимым голодом в глазах уставился на Тома.
– Ну на этот раз я не забыл, как с тобой покончить, – проговорил Том.
Дверь в ванную была на расстоянии вытянутой руки. Он, не глядя, нащупал кнопку и нажал ее.
Неведомая сила подхватила багровое, обожженное тело, протащила его мимо Тома и швырнула в распахнутую дверь.
В последнее мгновение пальцы Коллектора ухватились за косяк, глазницы отыскали Тома, и он увидел то, что ему меньше всего хотелось видеть. Там, в бездонной черной глубине, барахтался Коллинз, все еще не веря в случившееся, пытаясь выбраться из замкнутого, наполненного кошмарами пространства, из бездны человеческих страданий и отчаяния. "Ты это сотворил, – мысленно сказал ему Том, – это твое, владей им". Пальцы Коллектора ослабли, вихрь подхватил его, унося прочь.
Том прошел в ванную и включил свет. Зеркало бурлило мутным водоворотом. Тогда он нажал на выключатель и, выйдя в коридор, прикрыл за собой дверь.
– У тебя получилось! – бросилась ему на шею Роза. – Я едва не… Я думала, что никому не удастся…
– Да, – проронил Том, опускаясь на диван. Бад уже исчез, но ведь его, строго говоря, и не было здесь. – Отлично.
Теперь нам еще кое-что нужно сделать.
– Еще?! – Роза так и подскочила.
– Леди и джентльмены, – торжественно объявил Том.
Как ни странно, испуг Розы чуть ли не доставлял ему удовольствие. – Отойди-ка оттуда, – сказал он ей, – я не хочу, чтобы тебя задело. Итак, леди и джентльмены. – ., потрясающая Огненная Стена!
Сил у него как раз хватило на то, чтобы отыскать в своем сознании нужный ключик. "Огонь.", – послал он импульс, и прямо перед ним по остаткам ковра запрыгали огненные язычки. Роза шагнула к нему.
– Что-то на стену не похоже, – хихикнул он, – больше на костерчик для пикника. Ничего, сейчас мы это исправим.
Он напрягся из последних сил. Голова раскалывалась.
Пламя и в самом деле высоко подпрыгнуло, лизнув потолок. Том обессиленно опустился на пол в коридоре и принялся наблюдать, как огонь все разгорается и разгорается, Вот он добрался до двери ванной, распространяясь дальше по коридору в направлении гостиной, пожирая ковровую дорожку. Тому он казался не менее прекрасным, чем сад, полный цветущих роз. Несомненно, огню понравится лестница… Давай, проглатывай все подряд, каждый дюйм на своем пути. Магическая сила Тома здесь больше не понадобится: огонь уничтожит все до основания.
Он тупо смотрел, как пламя распространяется по гостиной, набрасывается на афиши, слизывая их со стен. Спустя мгновение в гостиной бушевал настоящий огненный вихрь.
Том опять хихикнул:
– Черт, я и забыл, что сначала нужно было выбраться отсюда. Что ж, Роза, присаживайся, насладись таким чудесным зрелищем. – Стеклянную фигурку Том пристроил у себя на коленях. – Ты слышала, как он пел, а? Нет, ты слышала?
Точно он наконец обрел настоящее блаженство, даже больше чем счастье. Никогда я не слыхал чего-либо подобного… – Огонь потихоньку подбирался к его мокасинам. – Мне очень жаль, Роза, но, судя по всему, отсюда нам не выйти.
– Еще как выйдем, – возразила она.
– Ага, в виде двух жареных поросят. Что ты стоишь?
Присаживайся, поджариваться будем вместе. Не знаю, Роза, кто ты на самом деле, но, так или иначе, я тебя люблю.
Она потянулась к нему. Поджариваться он уже вроде бы начинал. Что ж, минуту-две будет больно, может, чуточку больнее, чем когда его распинали, ну а потом все кончится.
Он протянул ей руку, но, вместо того чтобы взяться за нее и присесть с ним рядом, она ее дернула, заставляя Тома подняться.
– Не могу, отстань, – отмахнулся он, но она дернула еще сильнее.
– Туннель, дурачок. Мы выйдем отсюда под дном озера, как и пришли.
Она открыла люк, и Том в последний раз оглядел запретную комнату.
– А знаешь, Дэл был прав: дядюшка его и в самом деле был великим магом. Теперь трудно в это поверить, но поначалу все было просто захватывающе. Я никак не мог понять, что у него на уме.
Роза посмотрела на него с осторожным любопытством, взгляд ее был почти материнским.
– Постой, постой… – Он вспомнил что-то. – Тут, в этой комнате, есть кое-что такое, без чего уйти я не могу.
– Да ничего тут нет, – дернула она его. – Идем.
– Кое-что мне просто необходимо отыскать здесь. Он собирался передать мне это, когда еще считал, что я останусь с ним.
– Послушай, у нас нет времени.
– Думаю, много времени не понадобится.
