Возле бело-голубой палатки Адама уже ждали. Через мгновение собралась плотная толпа: журналисты, национальные гвардейцы, куклуксклановцы.
– Кто здесь главный? – громко спросил Адам.
– А кому он понадобился? – Вперед выступил мускулистый чернобородый парень. В его густых бровях поблескивали капельки пота.
– У меня письмо от Сэма Кэйхолла.
Кольцо вокруг Адама стало еще плотнее. Засверкали фотовспышки, над головами стоявших в первом ряду повисли микрофоны.
– Тихо! – прозвучал чей-то мощный голос.
– Назад! Назад! – попытались оттеснить наседавшую толпу охранники.
Адам увидел перед собой группу куклуксклановцев, почти все были без капюшонов. Тех, с кем он разговаривал в прошлую пятницу, среди подступивших не оказалось. Отчужденно-холодные, враждебные лица.
Он достал из конверта лист бумаги.
– Мое имя – Адам Холл, я адвокат Сэма Кэйхолла. Его послание датировано сегодняшним днем. Оно адресовано членам Клана, равно как и членам других группировок, которые приехали в Парчман, чтобы выразить Сэму свою поддержку. Цитирую: “Пожалуйста, уходите. Ваше присутствие меня раздражает. Вы намерены использовать мою казнь в своих собственных интересах. Никого из вас я не знаю и не испытываю ни малейшего желания свести с кем-то знакомство. Пожалуйста, уходите. Я не хочу иметь отношения к вашему спектаклю”.
Адам обвел взглядом суровые, мокрые от пота лица.
– И заключительный абзац, цитирую: “Я не считаю себя больше членом Ку-клукс-клана. Я отрекаюсь от этой организации, от ее идей и целей, которые она перед собой ставит. Если бы не Клан, я был бы сейчас свободным человеком”. Подпись: Сэм Кэйхолл.
Он сложил листок и помахал им перед лицами изумленных расистов. Чернобородый сделал шаг вперед:
– Дай сюда!
Адам проворно убрал руку за спину. Приблизившийся вплотную охранник блокировал парня. В следующее мгновение завязалась потасовка. На помощь предводителю бросились трое, но их успели перехватить национальные гвардейцы. Порядок был восстановлен, толпа оттеснена.
– Убирайтесь! – выкрикнул Адам. – Вы слышали его слова. Позор вам. Позор!
– Ах ты!.. – заревел чернобородый.
Охранники выволокли Адама из толпы. Все трое почти бегом устремились к воротам, расталкивая щелкавших камерами фоторепортеров.
Возле машины, уже на территории тюрьмы, один из стражей бросил:
– Без нас вам лучше туда не выходить.
* * *
Имеющие отношение к политической жизни обитатели Миссисипи давно знали: утечки в аппарате губернатора случаются не реже, чем в запущенном общественном туалете. После полудня по Джексону пополз слух: Макаллистер готов объявить о помиловании. За стенами капитолия слух быстро распространился среди журналистов, оброс подробностями, а через час походил уже на вполне достоверную информацию. Еще немного – и он станет свершившимся фактом.
Собрав в мраморном вестибюле представителей прессы, Мона Старк возвестила: “Окончательное решение губернатор примет несколько позже, когда узнает вердикт суда. Поверьте, губернатору сейчас приходится очень нелегко”.
На вынесение отрицательного вердикта апелляционному суду потребовалось менее трех часов. На начало четвертого была назначена краткая телефонная конференция. Из здания капитолия Гарнер Гудмэн и Гете Кэрри поспешили в офис генерального прокурора. Установленным там современным коммутатором Роксбург мог пользоваться без помощи специалистов. Участие в конференции приняли семь человек: Гудмэн, Кэрри, находившиеся в Парчмане Адам и Лукас Манн, судья Робишоу из Лейк-Чарлза, судья Джуди из Нового Орлеана, судья Макнили из города Амарилло, штат Техас. Триумвират позволил Адаму и Роксбургу высказать свои аргументы, и на этом совещание закончилось. Ровно в четыре клерк апелляционного суда известил стороны о принятом вердикте. Гудмэн вместе с Кэрри тут же направили протест в Верховный суд США.
Пока Адам выслушивал клерка, Сэм Кэйхолл проходил последнее медицинское освидетельствование. Внук прижимал к уху телефонную трубку, дед пытался улыбкой приободрить напуганного молоденького врача, который измерял ему кровяное давление. Рядом с врачом стояли Пакер и Тайни – так, на всякий случай. Для пяти человек “гостиная” оказалась слишком тесной.
– Апелляционный суд ответил отказом, – мрачно проговорил Адам. – Посмотрим, что скажет Верховный.
– Вот уж где сидят глашатаи истины, – буркнул Сэм, не сводя взгляда с врача.
– Я полон оптимизма, – откликнулся внук, обращаясь, скорее, к Пакеру.
Врач сноровисто побросал инструменты в портфель и направился к двери.
– Это все! – бросил он.
– Я достаточно здоров, чтобы умереть? – поинтересовался Сэм.
Но молодой человек в белом халате уже вышел. Следом за ним покинули “гостиную” Пакер и Тайни. Поднявшись со стула, Кэйхолл размеренным шагом прошелся по комнате. Черные полуботинки едва слышно поскрипывали.
– Нервничаешь? – с ехидной усмешкой спросил он внука.
– Да. А ты, как я вижу, нисколько.
– Смерть не может быть хуже ее ожидания. Я готов. Даже не терпится.
Адам чуть было не начал плести что-то о высоких шансах на помилование, но сумел сдержаться. Сэм расхаживал, курил и молчал. Позвонил Гудмэн, но беседа с ним не отняла много времени. Оптимизм Адама улетучился.
* * *
Поднявшись на крыльцо перед дверью в комнату для посетителей, полковник Наджент потребовал тишины. Расположившаяся на газоне армия журналистов не сводила глаз с оцинкованного ведра у его ног. Лотерея. Грудь каждого газетчика украшал оранжевый пластиковый жетон с номером. К тишине полковник мог бы и не призывать.
– Согласно утвержденным администрацией правилам, для представителей прессы зарезервированы восемь мест, – зычным, слышным у самых ворот голосом раздельно произнес Наджент. – По одному получают АП, ЮПИ[25] и информационное агентство штата. Пять оставшихся будут распределены методом случайного выбора. В этом ведре – номера. Если тот, что я вытащу, совпадет с чьим-то, счастливчик отойдет в сторону. Вопросы?
Вопросов у журналистов не было.
Люди на газоне взволнованно перешептывались. Наджент театральным жестом опустил руку в ведро.
– Сорок восемь – сорок три! – Возглас прозвучал так, будто все происходило на подмостках телевизионного шоу.
Сидевший в центре группы молодой человек в бейсболке ликующе поднял руку: – Есть!
– Ваше имя?
– Эдвин Кинг, “Арканзас газетт”. – В сторону.
Один из адъютантов полковника записал в блокноте имя и номер. Соседи одобрительно хлопали Кинга по плечу.
Без всяких задержек Наджент извлек из ведра еще четыре бумажки. Когда был назван последний номер, над газоном пронесся возглас разочарования.
– Ровно в одиннадцать вечера подадут два мини-автобуса. К этому часу все восемь должны быть на стоянке. Вас доставят в блок особого режима. С собой никаких камер, никаких диктофонов. У входа в блок каждого обыщут. Примерно в половине первого тот же автобус привезет вас сюда. В девять утра в зале нового административного здания состоится пресс-конференция. Вопросы?
– Велико ли общее число присутствующих на экзекуции?
– Комната для свидетелей способна вместить тринадцать или четырнадцать человек. Непосредственно рядом с камерой будут находиться: я, капеллан, врач, наш юрист, двое охранников и исполнитель приговора.
– А родственники жертв?
– Предполагается присутствие мистера Эллиота Крамера, нынешнего главы семейства.
– Губернатор подъедет?
– По своей должности губернатор располагает двумя местами в комнате для свидетелей. Одно он предоставил мистеру Крамеру. На данный час мне неизвестно, приедет ли сам Дэвид Макаллистер.
– Как насчет семьи мистера Кэйхолла?
– Никого из его родственников там не будет. Остановить ретивых писак, казалось, невозможно.
– Прошу извинить. Меня ждут дела. Всем спасибо. – С этими словами Наджент спустился с крыльца, сел в машину и укатил.
* * *
Донни Кэйхолл прибыл к воротам Парчмана без пяти минут шесть. Его тут же провели до “гостиной”. Почти элегантный, старший брат громко хохотал над шуткой своего адвоката. Отсмеявшись, Сэм представил их друг другу.
Вплоть до этого момента Адам старательно избегал нового родственника. Выглядел Донни подтянутым и свежим, его аккуратная прическа хорошо сочеталась со строгим костюмом. Теперь, когда Сэм был тщательно выбрит, подстрижен и прилично одет, сходство между братьями бросалось в глаза: тот же рост, те же черты лица, разве что сложением старший чуть уступал младшему.
Донни вовсе не походил на забитого деревенщину, чего в глубине души изрядно опасался Адам. Он был искренне рад знакомству. Профессия внучатого племянника – надо же, юрист! – внушала ему чувство гордости. В теплой улыбке блеснули не по-стариковски белые зубы, лишь выразительные голубые глаза его оставались печальными.
