Ознакомительная версия.
На следующий день Микаэль получил еще одно письмо.
От кого: [email protected]
Кому: [email protected]
Здравствуйте, Микаэль. Я уже несколько недель пытаюсь выкроить время, чтобы написать Вам, но, похоже, в сутках слишком мало часов. Вы так поспешно исчезли из Хедебю, что мне так и не удалось встретиться с Вами и попрощаться.
После моего возвращения в Швецию время оказалось заполненным душераздирающими впечатлениями и тяжелой работой. В концерне царит хаос, и мы с Хенриком усиленно работаем над тем, чтобы привести дела в порядок. Вчера я посетила «Миллениум»; зашла как представитель Хенрика в правлении. Хенрик мне подробно рассказал о ситуации Вашего журнала.
Я надеюсь, что Вы не возражаете против того, чтобы я появилась там в таком качестве. Если Вы не хотите, чтобы я (или вообще кто-либо из нашей семьи) был в правлении, я Вас пойму, но заверяю Вас, что сделаю все для поддержки «Миллениума». Я пребываю в неоплатном долгу перед Вами и уверяю Вас, что мои намерения в этом отношении всегда будут самыми лучшими. Я встретилась с Вашим другом Эрикой Бергер. Не знаю, понравилась ли я ей, и меня удивило, что Вы не рассказали ей о происшедшем.
Я очень хочу быть Вам другом, если Вы, конечно, в силах продолжать общаться с кем-нибудь из семьи Вангер. С наилучшими пожеланиями, Харриет.
P. S. Я узнала от Эрики, что Вы снова собираетесь бороться с Веннерстрёмом. Дирк Фруде рассказал мне, как Вас обманул Хенрик. Что же я могу сказать? Мне жаль. Если я могу что-нибудь сделать, сообщите мне.
От кого: [email protected]
Кому: [email protected]
Здравствуйте, Харриет. Я очень поспешно покинул Хедебю и работаю сейчас над тем, чем, собственно говоря, должен был заниматься этот год. Вы получите информацию заблаговременно, до того, как текст пойдет в печать, но думаю, я смею утверждать, что с тягостными проблемами этого года вскоре будет покончено.
Я надеюсь, что Вы с Эрикой подружитесь, и, разумеется, ничего не имею против Вашего появления в правлении «Миллениума». Я расскажу Эрике о том, что произошло. Но в настоящий момент у меня нет ни сил, ни времени, надо, чтобы все немного улеглось.
Давайте будем поддерживать контакт. Всего доброго. Микаэль.
Лисбет не проявляла к работе Микаэля большого интереса. Когда однажды он вдруг сказал что-то, чего она поначалу не поняла, она оторвалась от книги.
— Прости. Я думал вслух. Я сказал, что это грубо.
— Что грубо?
— Веннерстрём спутался с двадцатидвухлетней официанткой, и она от него забеременела. Ты не читала его переписку с адвокатом?
— Микаэль, дорогой, у тебя на этом жестком диске имеется корреспонденция, электронная почта, договоры, документы из поездок и бог знает чего еще за десять лет. Я не настолько очарована Веннерстрёмом, чтобы глотать шесть гигабайт всякой ерунды. Я прочла кое-что, в основном для удовлетворения собственного любопытства, и убедилась, что он бандит.
— Хорошо. Он сделал ей ребенка в девяносто седьмом году. Когда она стала требовать компенсации, его адвокат отрядил кого-то уговаривать ее сделать аборт. Думаю, он намеревался предложить ей некоторую сумму денег, но она не захотела ее взять. Тогда наемник прибегнул к более сильным аргументам и держал ее под водой в ванне, пока она не согласилась оставить Веннерстрёма в покое. И это идиот адвокат сообщает в письме — пусть и зашифрованном, но все же… Я не слишком высокого мнения об умственных способностях этой компании.
— А что стало с девушкой?
— Она сделала аборт. Веннерстрём остался доволен.
Лисбет Саландер замолчала на десять минут. Ее глаза внезапно потемнели.
— Еще один мужчина, который ненавидит женщин, — наконец пробормотала она.
Микаэль ее не услышал.
Она одолжила у него диски и посвятила ближайшие дни подробному чтению электронной почты Веннерстрёма и других документов. Пока Микаэль продолжал работу, Лисбет лежала на чердаке с компьютером на коленях, размышляя над удивительной империей Веннерстрёма.
Ей пришла в голову странная мысль, которая никак ее не отпускала. Больше всего ее удивляло, что она не додумалась до этого раньше.
В конце октября Микаэль распечатал последнюю страницу и выключил компьютер уже в одиннадцать часов утра. Не говоря ни слова, он взобрался на антресоль и протянул Лисбет солидную кипу бумаг, после чего сразу заснул.
Лисбет разбудила его вечером и высказала свои соображения по поводу текста.
В начале третьего ночи Микаэль внес в свое произведение последние поправки.
На следующий день он закрыл ставни и запер дом. Отпуск Лисбет закончился, и они вместе поехали в Стокгольм.
До прибытия в город Микаэлю надо было обсудить с Лисбет один деликатный вопрос. Он поднял эту тему, когда они пили кофе из бумажных стаканчиков на борту перевозившего их из шхер теплоходика.
— Нам необходимо договориться о том, что я буду рассказывать Эрике. Она откажется публиковать статью, если я не смогу объяснить, откуда взял материал.
Эрика Бергер. Главный редактор и любовница Микаэля с многолетним стажем. Лисбет никогда с ней не встречалась и не была уверена в том, что ей этого хочется. Эрика мешала ее существованию, хотя она пока не знала, каким образом.
— Что она обо мне знает?
— Ничего. — Он вздохнул. — Я ведь с лета избегал Эрику. У меня не хватало сил рассказать ей о произошедшем в Хедестаде, поскольку мне было безумно стыдно. Она очень нервничает из-за того, что я ее почти ни о чем не информировал. Ей, разумеется, известно, что я сидел в Сандхамне и писал этот текст, но о его содержании она ничего не знает.
— Хм.
— Через пару часов она получит рукопись. И учинит допрос по высшему разряду. Вопрос в том, что мне ей отвечать?
— А что ты хочешь сказать?
— Я хочу рассказать правду.
Между бровями Лисбет появилась морщина.
— Лисбет, мы с Эрикой почти постоянно ругаемся. Это у нас такая своеобразная манера общения. Но мы безоговорочно доверяем друг другу. Она абсолютно надежна. Ты — источник, и она скорее умрет, чем выдаст тебя.
— Скольким еще людям тебе потребуется рассказывать?
— Больше никому. Это уйдет в могилу вместе со мной и Эрикой. Но если ты откажешься, я не раскрою ей твою тайну. Однако я не собираюсь лгать Эрике и выдумывать какой-то несуществующий источник.
Лисбет раздумывала до тех пор, пока они не причалили у «Гранд-Отеля».
«Анализ последствий».
Наконец она с неохотой разрешила Микаэлю представить ее Эрике. Он включил мобильный телефон и набрал номер.
Звонок Микаэля застал Эрику Бергер посреди обеда с Малин Эрикссон, которую она подумывала взять на должность ответственного секретаря редакции. Малин было двадцать девять, и она в течение пяти лет перебивалась на разной временной работе. Постоянной должности у нее никогда не было, и она уже почти потеряла надежду таковую получить. Объявление о вакансии еще не давалось; Малин Эрикссон рекомендовал Эрике старый приятель из одного еженедельника. Эрика позвонила ей в тот день, когда у Малин заканчивалась последняя временная работа, и спросила, интересует ли ее сотрудничество в «Миллениуме».
— Это временная должность на три месяца, — сказала за обедом Эрика. — Но если все пойдет хорошо, то она может стать постоянной.
— Я слышала о том, что «Миллениум» скоро закроется.
Эрика улыбнулась:
— Не надо верить слухам.
— Этот Дальман, которого мне предстоит заменить… — Малин Эрикссон колебалась. — Он переходит в журнал, принадлежащий Хансу Эрику Веннерстрёму…
Эрика кивнула:
— Наш конфликт с Веннерстрёмом едва ли является издательской тайной. Он не любит людей, работающих в «Миллениуме».
— Значит, если я соглашусь на работу в «Миллениуме», то тоже попаду в эту категорию.
— Да, вероятность велика.
— Но Дальман же получил работу в «Финансмагазинет»?
— Можно сказать, что Веннерстрём таким способом расплатился с ним за некоторые мелкие услуги, которые ему оказывал Дальман. Вас мое предложение по-прежнему интересует?
Малин Эрикссон немного подумала и кивнула.
— Когда вы хотите, чтобы я приступила?
В этот момент позвонил Микаэль и прервал собеседование.
Дверь в квартиру Микаэля Эрика открыла собственными ключами. Они впервые встретились лицом к лицу после его краткого визита в редакцию в июне. Войдя в гостиную, она обнаружила там анорексически худую девушку в потертой кожаной куртке, которая сидела на диване, забросив ноги на журнальный столик. Поначалу ей казалось, что девушке лет пятнадцать, но только до того момента, пока они не встретились взглядом. Когда Микаэль вошел с кофейником и печеньем, Эрика все еще продолжала разглядывать это явление.
Микаэль и Эрика посмотрели друг на друга.
— Прости, что я был совершенно невыносим, — сказал Микаэль.
Эрика склонила голову набок. Что-то в Микаэле изменилось. Он выглядел изможденным и сильно исхудал, в его глазах читался стыд, и какое-то мгновение он уклонялся от ее взгляда. Она покосилась на его шею. Там виднелась побледневшая, но отчетливо различимая полоса.
Ознакомительная версия.
