– Послушаем твою речь, сучка!
– Мне правда надо…
Он буквально проглотил слова вместе с желудочным соком, прыснувшим из глотки. Из глаз покатились слезы. Грегори согнулся, ловя на себе десятки недоуменных взглядов, но все стало еще хуже, когда он услышал свое имя, произнесенного в микрофон ведущим. Прожектор осветил Грега, дрожащего и готового блевануть. В скользкую руку воткнули холодный тяжелый микрофон.
– Мистер Бойл, Ваш выход, – конферансье обнажил ряд белоснежных зубов.
В пятне света среди густой подвальной тьмы мерно раскачивается женское тело в светлой ночнушке. Скрипит обвитый вокруг шеи кожаный ремень.
Щелк. Грегори чувствовал себя ребенком, маленьким и беззащитным, скованный страхом. Кто-то кашлянул, послышался шепот. Они, собравшиеся на этот долбаный вечер, люди, смотрят и обсуждают его. Каждая секунда тянется в вечности. Сколько уже прошло времени?
– Заходят в бар… – начал Тим.
– Заткнись, – шикнул Грег.
– Говорите в микрофон, – шепнул ведущий уголком рта.
– Скажи хоть что-нибудь, ты выглядишь нелепо. Обосравшийся трясущийся малыш Грегори. Ты всегда таким был и будешь. Маленький никчемный человечишко, убивающий людей…
Грег поднес микрофон ко рту, но все еще не мог выдавить из себя ни одного слова. Из колонок слышался звук его взволнованного громкого дыхания. Шелк. Свет слишком яркий, давит на глаза.
– Сейчас она схватится за горло и начнет свои предсмертные пляски. Ты ждешь, чтобы посмотреть на это?
Щелк.
– Здравствуйте, – хрипло выдавил Грег. – Спасибо, что пришли…
– Спроси: понравились ли им твои картины!
– Надеюсь, Вам понравились эти картины…
– Почему ты сказал «эти»? Ты отказываешься от авторства?
– И… я буду безумно рад, если собранные средства пойдут на… – Грегори замялся, микрофон противно запищал.
– Куда они пойдут? Там что-то про сердца. Трансплантация органов?
– На пересадку… сердец?
– Ха-ха-ха! Попался! – труп мерзко рассмеялся ему в ухо.
Среди людей он увидел Омовича в костюме цвета слоновой кости, тот озадаченно смотрел на него, явно опешивший от такого фиаско. Сердце бешено колотилось, будто ему было тесно в грудине, воздух толчками вырывался из легких, оглушая Грега через колонки.
– Я хотел сказать… Эти картины… Они помогут людям, и я… очень этому буду рад…
– Говори-говори, ты прям древнегреческий оратор!
Капелька пота скатилась по виску к подбородку и капнула на пиджак. Казалось, что свет прожектора стал еще ярче и горячее, он ослеплял, но даже сквозь него он увидел приближающийся силуэт. Кажется, женщина, несущая что-то в руках. Она шла так стремительно и яростно, что паника Грега превысила все возможные пределы.
– Грегори Бойл!
Женщина вошла в круг света. В ее близко посаженных на широком лице глазах горела ярость, но самое жуткое было в ее руках: ребенок с немного вытянутым лицом и круглыми карими глазами, недоуменно смотревшими на Грега. Он сунул пятерню в рот, пуская по руке слюни. И сильно напоминал…
– Я?
– Ты убил отца моего ребенка!
Щелк.
* * *
Ее слова прозвучали взрывом ядерной бомбы, оглушив Грегори и, кажется, всех присутствующих. В огромном зале, где пять десятков человек смотрелись нелепо ничтожной тусовкой случайных людей, воцарилась тишина. Никто даже не смел двигаться, но все с интересом увидевшего драку прохожего наблюдали за реакцией Грега. Он тоже боялся пошевелиться, даже моргать, но микрофон все еще держал у подбородка, совсем про него забыв.
– Грегори Бойл, ты убил моего мужа! – вновь крикнула женщина. – Тимоти Кука! Что ты сделал с его телом, ничтожество?!
– Я… я… – слова были похожи на нечленораздельное мычание.
– Так это мой сын? – Тим с восхищением смотрел на ребенка. – И моя жена. А я говорил тебе! Говорил, что я не плохой человек!
– Говори, мразь! – взвизгнула женщина.
– Я не убивал, – тихо прошептал Грег в микрофон.
– Это его кровь! – она ткнула на первый шедевр. – Люди, очнитесь! Он рисует картины кровью живых людей! Он убийца!
– Я не убийца…
– О нет, мудила, именно что убийца! – Тим зашипел на него, стоя рядом с семьей. – Один раз случайность, но потом ты вошел во вкус!
– Это не так… Произошла ошибка, – Грег готов был расплакаться, свет прожектора прожигал его кожу.
– Где его тело?! Дай мне похоронить по-человечески!
– А теперь расскажи моей жене, что ты сотворил с моим трупом, сраный ублюдок.
Мир из человеческих глаз, разъедающих его жалкое тело, сжимался, набрасывая удушающие петли на
