— Привет. Как вы себя чувствуете?
Иза смотрела на незнакомца в некотором замешательстве.
— Я вас знаю, но… Протянутая рука.
— Пол Деверье. Помните? Несколько месяцев назад вы брали у меня интервью.
— Конечно… — Эти водянистые голубые глаза, отрывистые фразы. — Извините. Вы как будто явились из моей прошлой жизни. — Руки Изы пришли в движение, воспоминания возвращались. — Вы дали мне эксклюзивное интервью.
— Вы тогда помучили меня. — Выражение лица Деверье говорило о том, что он ничего не имел против этого.
— Если я не ошибаюсь, — начала Иза неуверенно, но мягко, — вы изображали умудренного жизнью политика и ждали, что я сыграю роль маленькой девочки. Считали меня легкой добычей.
Деверье принял ее вызов.
— Да, я не мог не заметить, что вы не только иностранная журналистка, но и привлекательная женщина, если, конечно, позволительно делать Подобные открытия в наше политизированное время. — Он пожал плечами. — Когда мы закончили, я испытывал настоятельную необходимость обратиться в «скорую помощь».
— Понимаю, — кивнула Иза с легкой улыбкой.
— Не о чем беспокоиться. Раны почти затянулись.
— Я и не беспокоилась, мистер Деверье, — заверила она его.
— Вижу, силы к вам возвращаются. Я бы сказал, вы в боевой форме. — Деверье получал удовольствие от этой пустой болтовни. — Я очень рад.
— Почему?
— Простите?
— Я хотела спросить, почему вы здесь? Ведь не каждый день государственный министр заглядывает в больницу, чтобы справиться о состоянии пациентки.
Он хохотнул.
— Для министра здравоохранения больницы — его мир, особенно эта больница. Уэчестер — мой избирательный округ, и я взял за правило заскакивать сюда раз в месяц.
— Увы, я не вхожу в число ваших избирателей.
— Избиратели склонны менять свои пристрастия каждые четыре-пять лет, мисс Дин. Наша власть — ничто в сравнении с той силой, которой являетесь вы, слуги четвертой власти. Мой визит носит чисто светский характер. Услышал, что вы выкарабкались, и решил узнать, как идут у вас дела.
Иза сказала Деверье, что собирается покинуть больницу. Он посочувствовал ее проблемам. Она заметила, что, кажется, все сложнее, чем она предполагала. Может быть, надо было попросить К.С. помочь, но она не подумала…
— Как член парламента от этого округа я, возможно, смогу вам помочь. — Его улыбка была профессионально-теплой. Улыбка политика. Она ничего не стоит. Однако Изе показалось, что в этих странных голубых глазах она разглядела нечто большее, чем профессиональный интерес. Деверье мало напоминал доброго дядюшку.
— У меня нет совершенно никакой одежды, кроме этой больничной ночной рубашки.
Внезапно поняв, что сидит почти голая, Изидора пошла за халатом.
Она чувствовала себя неловко: так и не похудела после вторых родов, грудь отяжелела, мышцы ослабли, ведь она так долго оставалась неподвижной. Изе не нравилось, что Деверье видит ее в таком состоянии. Темно-рыжие волосы отросли, Иза чувствовала себя неопрятной, непривлекательной. Уж очень сказывались недавние роды. И вновь она вынуждена была задаться вопросом, возможна ли полноценная жизнь после рождения ребенка?
Деверье же видел перед собой красивую женщину, чуть выше среднего роста, которая, несмотря на слабость, двигалась по комнате с невероятным изяществом и даже в больничном халате была так женственна. Чистая, свежая кожа, блестящие волосы, яркие зеленые глаза, умные, внимательные. Сколько раз он видел ее репортажи из горячих точек! Зеленые глаза, его любимый цвет. Именно на глаза он обратил внимание тогда, поэтому и решил дать эксклюзивное интервью именно ей.
Впервые с тех пор, как она попала в больницу, мужчина смотрел на нее так и даже не делал попытки скрыть это. Внезапно Иза вспомнила о выступивших у нее на ногах во время беременности венах, это было так некрасиво, и она еще решила, что обязательно сделает косметическую операцию, как только образуется свободное время.
Собственные мысли показались ей странными. Она не изменяла мужу, а тут вдруг разволновалась из-за совершенно чужого мужчины. Странно, но, по крайней мере, хоть какие-то чувства в ней пробудились…
— Мне трудно доказать, что я существую. Все мои документы сгорели во время аварии.
— Это не проблема. Если вы позволите мне, я сам обращусь в американское посольство. У меня есть кое-какие связи.
— Вы очень добры. Мне бы самой надо было это сделать, но я об этом как-то не подумала. Все кажется несущественным, когда лежишь в больнице и память рассыпается на кусочки. Полагаю, мне надо добраться до моего банка — нужны деньги на жизнь. Социальная служба ищет для меня пансион, где бы мы с Бенджи могли пожить, пока я не утрясу все проблемы.
Иза просто рассуждала вслух, не прося о помощи, но Деверье откликнулся мгновенно.
— Послушайте, вам нужно поправляться, а не вешать на себя все эти проблемы. Разрешите мне сделать это за вас. Пожалуйста. Не так уж часто политический деятель может помочь конкретному человеку, мы все чаще делаем вид, что спасаем мир.
Изу развлекла эта сентенция.
— У меня дом в Бауминстере, примерно в пятнадцати милях отсюда. Полно комнат, пустующих всю неделю, пока я в Лондоне. Вам с сыном там будет очень удобно, все вам будут рады. Черепичная крыша, полно земли, садовник, который будет выполнять все ваши поручения. У вас будет время решить все проблемы.
— Это так великодушно…
— Не обольщайтесь на мой счет, мисс Дин.
«Боже, какой он невероятно скромный, типичный англичанин», — думала Иза. На короткое мгновение она заглянула в его влажные глаза — в них была странная смесь властности и деградации — и подумала: «Интересно, а правда, что он педик?» И тут же устыдилась своего цинизма. Впрочем, если все так, как говорят, ей не о чем беспокоиться и она может остановиться в его доме…
— У меня нет семьи, так что…
О'кей, господин «голубой» министр! «Господи, Иза, парень просто пытается помочь тебе!»
— …грустно, что дом почти все время стоит пустой. Я буду действительно рад. Пусть вас не беспокоят телефонные счета. А что касается платьев и прочего, не беспокойтесь. — Он опустил руку в карман за бумажником. — Вам я охотно дам в долг. Здесь две сотни фунтов — для начала. Вернете, когда встанете на ноги.
— Но я не могу принять деньги от… — Она хотела было сказать — от незнакомого человека, но это прозвучало бы слишком грубо, — …от политического деятеля. От министра здравоохранения чужой страны.
— О! Но я больше не министр здравоохранения! — Деверье хлопнул в ладоши, словно радуясь хорошей шутке. — Вы пропустили перестановку в кабинете. Я теперь Государственный секретарь по вопросам обороны Ее Величества королевы Англии. А вы, мисс Дин, иностранный корреспондент. Если вас беспокоит моя попытка помочь вам, считайте ее взяткой.
Они рассмеялись. Иза чувствовала себя такой слабой и одинокой, пора было прекратить борьбу. Она поблагодарила Деверье и согласилась.
И только много позже Изидора сообразила, что Пол Деверье — именно тот человек, в чьих руках находится будущее «Дастера», а значит, и благополучие ее мстительного супруга.
Иза почувствовала, что успокаивается, только когда пришла за Бенджи и начала собирать его одежду и старенькие мягкие игрушки, принесенные в больницу дамами-благотворительницами. У нее был ее сын, и, что бы там ни замышлял его отец, она приведет в порядок свою жизнь. Она больше не одна. Уж хуже-то вряд ли будет.
Скоро должен был приехать шофер Деверье, пора было прощаться с персоналом. Иза обошла отделение интенсивной терапии, неврологическое и детское отделения, все те места, что составляли ее мир все эти последние недели, пожимала руки, принимала пожелания успеха, поздравления и бесплатные советы.
Именно в детском отделении, среди ярких игрушек, у постельки Бенджи она увидела заинтриговавшую ее сцену.
— Нам пора, малышка, — говорила молодая чернокожая женщина маленькой девочке. Ребенку не было и года, она горько плакала. Судя по акценту, женщина была из Западной Африки.
Изу инстинктивно потянуло к девочке — она была такой же ярко-рыжей, как Бэлла, такой же белокожей и лишь ненамного старше.
— Я не ее мать, — улыбнулась негритянка, заметив интерес Изы. Та ответила в шутливом тоне:
— Да, я почему-то тоже так подумала…
— Я ее забираю, чтобы отвезти к новым родителям, — объяснила женщина и, поняв, что этого объяснения недостаточно, добавила: — Я из социальной службы. Меня зовут Кэтти. Эту малышку удочеряют.
— Бедняжка! — воскликнула Иза, но Кэтти запротестовала:
— Нет, нет, дорогая. Ей повезло. Прелестный новый дом. Две машины. Любящие родители. — Она понизила голос, чтобы поделиться конфиденциальной информацией. — Видите ли, ее настоящая мать не замужем, ей всего пятнадцать, она откуда-то из-под Бирмингема. Приехала сюда, чтобы родить ребенка. Многие девушки приезжают сюда, здесь тихо, море близко, далеко от знакомых, да и от родителей. Очень уединенно. Сначала она говорила, что согласна отдать ребенка на усыновление, потом вдруг передумала, дурочка. Но родители не примут ее, понимаете?
