Патриции пришло в голову, что черные птицы дожидаются лесничего и его сына, которые уже почти домчались до окружавшего замок глубокого рва.
Может быть, эти стражи хотели помешать отцу и сыну проникнуть в замок?
Юная леди напряженно смотрела вниз на подъемный мост, а в это время ее рука машинально вертела ручку оконного переплета, в бесплодной попытке распахнуть окно. Девушка тяжело дышала, а ее голову словно заволокло туманом – в ней не было в этот момент ни одной ясной мысли.
Когда всадники подскакали к крепостному рву, обе птицы расправили свои крылья и начали энергично махать ими, словно решив атаковать подъезжавших. Но странно: ни лесничий, ни Чарльз не обратили на огромных птиц ни малейшего внимания. Они, не останавливаясь, проскакали по подъемному мосту и въехали во внутренний двор замка.
«Ну не могли же они не заметить этих жутких страшилищ? А может быть, их вижу только я, а для других людей они невидимы?» – подумала Патриция.
Казалось, обе птицы действительно поджидали лесничего и его сына: стоило им въехать во внутренний двор замка, как птицы взмахнули своими исполинскими крыльями, взмыли в небо, подлетели к башне и приземлились на крышу под тем самым окном, у которого стояла Патриция. Они шумно размахивали крыльями и пронзительно каркали, словно желая обратить внимание девушки на въехавших во двор всадников.
Патриция все больше убеждалась, что это странное происшествие имеет определенные причины и непосредственно связано с мистическим спектаклем, разыгранным нечистой силой в библиотеке. Связано, но как? Логическая цепочка никак не выстраивалась!
Но если эти события произошли на самом деле, и если они тесно связаны друг с другом, то все это имеет только одно объяснение: ей следует ожидать страшного известия!
Именно так: страшного известия! У Патриции вдруг пелена спала с глаз, и ее осенила ужасная догадка: страшное известие касается ее родителей! Чарльз и его отец галопом примчались в замок, чтобы сообщить ей страшное известие о ее отце и матери.
Несчастная девушка задрожала всем телом, сердце ее похолодело, по спине заструились ручейки холодного пота, а глаза расширились от ужаса. Дрожащей рукой она ухватилась за оконную ручку и, обессилено припав к стеклу, наблюдала за обоими всадниками – они уже спешились и бросили поводья подоспевшим конюхам.
Оба посетителя были так близко, что она могла разглядеть их. Выражение их лиц было крайне серьезным. Более того, это были не лица, а какие-то окаменевшие маски!
* * *
Перед глазами Патриции романтический закат на горизонте внезапно сменился яркими языками пламени, достававшими до самого небосвода. Пламя неистово полыхало несколько секунд, а затем погасло и сменилось чудовищным дождем из пепла, который похоронил под своим мертвенным покровом долину, словно желая уничтожить все живое.
Обе гигантские черные птицы поднялись из пепла и полетели к замку. Но, не долетев до башни, слились с грозовой тучей, накрывшей весь замок Гайфилд.
Патриция хотела закричать от боли и отчаяния, но мрак лишил ее голоса, и она не смогла выдавить из себя даже хрипа. И почти теряя сознание, юная леди увидела перед собой огромный светящийся череп. Несчастная девушка мгновенно узнала его: это был тот самый череп, который возник в библиотеке из зеленоватой мерцающей вуали. Она опять не владела своими голосовыми связками, а ее тело окаменело.
Потрясенная до глубины души, Патриция, как загипнотизированная, смотрела на череп призрака – на этого ужасающего монстра, которого не могла бы представить себе самая больная, изощренная человеческая фантазия.
Патриция чувствовала, что жизнь уходит из нее, а ее тело превращается в бесчувственный камень. Только в висках у девушки стучала кровь в таком быстром темпе, что ей казалось, будто ее голова сейчас лопнет.
«Я потеряла их! – это было все, о чем юная леди могла думать в эту трагическую минуту. – Я никогда больше не увижу родителей. Никакое чудо не сможет вернуть их мне!»
Патриция закрыла глаза – она не могла дольше выносить это зрелище.
– Я отдала бы все на свете, лишь бы снова увидеть моих дорогих родителей, – потрясенно прошептала Патриция.
– Все на свете? – услышала она настойчивый глухой голос.
– Да, – ответила Патриция, не поднимая глаз. – Отдав все, что имею, могла бы я снова стать счастливой?
При этих словах Патриция застонала и погрузилась во тьму, потеряв сознание.
* * *
Бесконечная любовь к родителям и тесная душевная связь с ними подсказали Патриции, что лесничий и его сын прибыли в замок Гайфилд с ужасной вестью, и ее предчувствие подтвердилось.
Лорд Генри Маклауд и его супруга были убиты браконьерами.
Особенно трагичным было то, что лесничий и его сын уже напали на их след и опоздали всего лишь на несколько минут, не успев спасти от злой смерти лорда и леди Маклауд.
Когда лесничий Томас Галланд и его сын Чарльз нашли родителей Патриции, леди Анна уже была мертва, а лорд Генри Маклауд еще дышал:
– Я ухожу, Галланд… Обещай, что будешь верным слугой и защитником моей единственной любимой дочери и наследницы леди Патриции Маклауд. Я теперь не смогу это делать, – наказал лорд Маклауд лесничему, собрав последние силы.
Через несколько секунд он скончался.
Дрожа всем телом, Томас Галланд взял руку лорда Маклауда и прижал к своему сердцу.
– Сэр Генри, клянусь вам перед Богом и людьми, что я лучше пожертвую собственной жизнью, лучше сам погибну, но не позволю ни единому волоску упасть с головы леди Патриции, – поклялся мистер Галланд, и слезы фонтаном брызнули из его глаз.
Но он не стыдился этих слез и не вытирал их. А они градом катились по его морщинистым обветренным щекам.
Чарльз Галланд поднял указательный палец правой руки и добавил:
– А я приношу святую клятву в том, что буду любить и оберегать леди Патрицию Маклауд до своего последнего вздоха!
Лорд Генри Маклауд уже не мог слышать их торжественных клятв, но внезапно, буквально на мгновение, его черты разгладились, а на губах заиграла легкая улыбка, словно теперь он был спокоен, что его единственная любимая «малышка» находится в надежных руках, и за нее можно не волноваться!
* * *
Подлые убийцы – браконьеры – были вскоре схвачены полицейским патрулем и арестованы.
Пока отец и сын Галланды ждали прибытия санитарной машины, между ними повисло напряженное, тягостное молчание. Чарльз первым нарушил его:
– Все эти годы я постоянно спрашивал себя, каким будет мое возвращение в Шотландию? Если бы я только мог предположить, что в день моего приезда в Гайфилд случится такая страшная беда, я бы убежал на край света и жил там до конца своих дней.
Лесничий дрожащей рукой обнял сына за плечи и сказал:
– Знаю, Чарли, как ты уважал и почитал сэра Генри, как восхищался им. И знаю также, что юная леди Патриция была для тебя первой любовью, не так ли? Но, поверь мне, то, что случилось здесь сегодня, никак не связано с твоим возвращением в Шотландию. И, разумеется, твое невозвращение в Гайфилд не спасло бы от несчастья и не могло ему воспрепятствовать. Я абсолютно убежден, что судьба каждого человека заранее предопределена Богом на небесах, и не в человеческих силах ее изменить!
Молодой человек невольно сжал руку отца:
– Что же это за Бог, который планирует такие злодеяния?
К счастью, в этот момент прибыла санитарная машина, и теологическая дискуссия между отцом и сыном закончилась сама собой.
С тяжелым сердцем наблюдали они, как двух достойных людей, еще молодых, красивых и счастливых, укладывали на зеленые носилки.
– Лорд и леди Маклауд будут погребены в фамильном склепе в замке Гайфилд, – заявил Томас Галланд. – Я отдам необходимые распоряжения и все проконтролирую. Но прежде я должен…
Внезапно лесничий запнулся: ему придется сообщить леди Патриции страшное известие об убийстве ее родителей.
Чарльз Галланд ясно видел по лицу своего отца, какой тяжелой болью отозвалась в его сердце нелепая и страшная гибель двух прекрасных людей, с которыми у него сложились многолетние дружеские отношения. Ужасным и болезненным было сознание, что они опоздали всего на какие-то несколько минут. Прибудь они чуть раньше, и жизни супругов были бы спасены!
– Не хочешь же ты сказать, отец, что все события в жизни человека предопределены судьбой при его рождении? И никакая сила не может их предотвратить или изменить? – Чарльз бросил на отца отчаянный взгляд и добавил: – Я боюсь, что леди Патриция будет безутешна.
