Ознакомительная версия.
Солохин с воплем «Я не сплю!» швырнул свободный конец металлизированного троса — и со страха попал. Машину отнесло недалеко — метров на восемь. Олег схватил его, обжигая пальцы, сунул женщине.
— Держите, мадам. Сжимайте крепче, он вас вытащит. И сделайте, ради бога, так, чтобы я на пару минут забыл о вашем существовании…
Она стонала от боли, когда Солохин ее тащил, цеплялась за спинки сидений, извивалась, отталкивалась ногами от приборной панели. А Олег уже извлекал из салона трепещущий комочек. Он оперся коленом в заднее сиденье — оно все глубже уходило в воду, поднял девочку, чтобы не захлебнулась. Он выуживал ее из салона с колотящимся сердцем: у него ведь не было никогда детей, он понятия не имел, как с ними обращаться! Девочка сучила ножками, хныкала, но уже не визжала. Тресь! — порвался круг, зацепившись за что-то острое. Воздух со свистом выходил из резины, толку теперь от этого круга! Он извлек из салона ценный груз, поднял выше, чтобы не нахлебалась, и плавно погрузился в воду. Он поплыл, загребая свободной рукой. На шоссе горланил мужчина, подвывала пухлощекая мадам, которую Солохин вытаскивал на тросе, но все это было за гранью восприятия. Он практически не дышал, поднимал ребенка как можно выше и при этом энергично греб, чтобы не унесло с потоком в Таманск! Силы таяли, кружилась голова. Он смутно различал, как с дороги простираются четыре руки, делал все возможное, чтобы не уйти на дно…
Он смутно помнил, как мужчины выволокли его на шоссе. Отец принял у Олега ребенка. Женщина отняла свою крошку у отца, прикрыла вымокшей курточкой. Они лепетали слова благодарности, страшно волновались, а он в гробу видел их благодарность. Мысль была одна — не потерять сознание. Солохин тряс его, пытался надеть на него мундир, зачем-то укутывал в дождевик. И зудел при этом, как затертая пластинка: да что же это делается на белом свете, у него уже нет никаких сил, он бы точно не смог спасти эту девчонку… Почему он не уехал вечером из города?!
— Мужчина, миленький, спасибо вам огромное… — лепетала женщина. — Вы даже не представляете, что вы сделали… Мы на вас всю жизнь молиться будем…
— Скажите, как вас зовут, офицер? — настаивал мужчина. — В каком отделении вы работаете? Мы расскажем о вас людям… мы напишем вашему начальству — оно вас обязательно наградит… Господи боже, ведь вас тоже бросили, вы работаете тут вдвоем, без подкрепления, без МЧС… Назовите себя, офицер…
— Ребята, шли бы вы в баню… — бормотал Соболевский, вытрясая воду из ушей. — Какого хрена я должен вам представляться? Садитесь в нашу машину на заднее сиденье, закройте двери, мой напарник включит вам печку…
— Соболевским парня кличут, — с какими-то злорадными нотками бурчал Солохин. — Лейтенант Олег Соболевский, Таманский райотдел ГИБДД… Граждане, действительно, топайте в тачку…
Пострадавшую семью через пять минут посадили в подъехавший мебельный фургон. Водитель истошно орал, что обратно он не поедет, развилка на Каменку ушла под воду, он боится!
— А здесь потонуть, придурок, не боишься? — надрывался Солохин, размахивая у него под носом полосатым жезлом. — Живо бери на борт семью и чеши отсюда, чтобы духу твоего тут не было! Считаем до пяти и начинаем стрелять, договорились?
Судя по всему, это была последняя машина. Дай бог, чтобы парень проскочил! Дорога опускалась под воду, на виду оставался только мост. Работали фары патрульной машины, озаряя мутные воды, переливающиеся через проезжую часть. Олег уже пришел в себя. Холодное купание пошло на пользу — во всяком случае, он смыл доставляющий неудобства пот. Он приказал Солохину развернуть машину и медленно сдавать на мост, а сам пешком отправился к переправе. Что-то манило к мосту, он словно чувствовал, что близится нечто ужасное. В горле пересохло: вода уже вышла из русла, затопила обрывистые берега, до нее уже можно было дотянуться! Он напряженно уставился в темноту — шоссе оставалось пустым. Так ли нужно здесь торчать?! Он забрался в машину, схватился за бортовую рацию. Связь еще не кончилась, отозвался капитан Бутырин, координирующий действия экипажей. Олег оперативно доложил обстановку: шоссе затоплено, автолюбители иссякли…
— Соболевский, ты одурел! Вы еще там? — оторопел начальник. — Ну, вы даете, милые люди… Бросайте все к чертовой матери, шоссе затоплено с двух сторон! Съезжайте с моста, надеюсь, прорветесь! Прибыть в райотдел за новыми инструкциями! Все!
Ну и дела…
— Солохин, мы еще здесь?! — он с ужасом уставился на напарника. У того отвисла челюсть, зубы выбивали чечетку, и уши непроизвольно шевелились. — Приказ начальства: уматывать отсюда к такой-то маме!
— Но как? — растерялся напарник.
— А я знаю? Думай, ты же водитель!
«Уматывали» той же дорогой, что и прибыли. Альтернативы не было. Сто метров на восток, ответвление влево. Стонал Солохин, погружая машину «по пояс», проталкивал ее вперед короткими рывками. Небольшое понижение, вода хлынула в салон. Она плескалась почти по колено! Двигатель мог заглохнуть в любую минуту.
— Боже правый, только бы под себя не сходить… — молил Солохин, вцепившись в руль. — Только бы под себя не сходить…
И облегченно выдохнул, когда закончился перегиб рельефа, машина одолела впадину и стала выползать из низины. Дорога уходила под воду, ее можно было угадать лишь по памяти. В сизой дымке проступали затопленные деревья, взъерошенные островки кустарника. На память Григорий не жаловался, он мог проехать с закрытыми глазами по всем окрестным дорогам. Патрульная машина медленно шла к городским предместьям вдоль сбесившегося Аргадума. Двигатель простуженно кашлял, стальное тело разрезало воду, оставляя позади себя разбегающиеся волны.
— Атомоход, блин… — неуверенно пошутил напарник и с неясной надеждой покосился на Олега. — Кажется, проскочили, приятель… Других понижений не будет, только в Таманске, но там мы можем по восточной околице объехать. Слушай, ты бы пристегнулся, а?
Предложение было ценным, но уже не актуальным. Разогнавшись, Солохин пропустил яму, которую мог бы разглядеть только водолаз! Машину тряхнуло, заскрипели тормоза. Олега вырвало из кресла, швырнуло на лобовое стекло. Он чуть не сломал себе руку, предохраняясь от удара. Голова гудела, распадалась на части.
— Солохин, я тебя прибью…
— Сам виноват, — покосился на него напарник, переключая скорость. И прыснул, обрызгав слюной баранку. — Теперь ты в курсе, почему переднее стекло называется лобовым? Хорошо хоть не челюстью треснулся. Ты ведь не можешь себе позволить вставную челюсть?
— Не могу, — проворчал Соболевский, растирая лоб. «Уазик» вскарабкался на покатую возвышенность, Солохин остановился и натянул ручник. Потом раскрыл дверь, принялся совком выгребать воду из салона. Печка в машине кочегарила на полную мощность. Олег разделся до исподнего, разложил одежду на приборной панели, чтобы хоть немного подсохла, стал осматриваться. Ночь была в разгаре. Плыли низкие тучи. Дождь уже не молотил стеной, такое ощущение, что пошел на спад. Прекратился ветер, крупные дождевые капли падали вертикально, сотрясая железную крышу. Все южные подступы к Таманску затопили паводковые воды. Вода была повсюду — подтопила лес на востоке, приземистые строения фермы на опушке. Дорога к улице Лазурной между деревьями в принципе просматривалась — края грунтовки выступали над водой. С этим все нормально. Серьезных препятствий на пути к городу не было. Самое страшное, что могло подстерегать, — это ямы. За спиной остался автомобильный виадук — он контурно просматривался в серой хмари. Впереди, в глубине излучины, смутно вычерчивались железнодорожный мост и высокая насыпь под полотном. Впрочем, насыпь уже не казалась высокой — под ней скопилось еще одно «водохранилище».
— Теперь — порядок, — объявил Солохин, запинывая совок под сиденье. — До города доедем. Доберемся до Тургенева или до Березовой, а уж оттуда — на мост… Не молчи, Олежка, — он угрюмо покосился на напарника. — Это раздражает.
— Смотри, — как-то глухо вымолвил Соболевский. — Кого-то на мост несет.
Солохин проследил за его взглядом. Ночную хмарь озаряли электрические блики. Кто-то приближался с запада к мосту — к тому мосту, который они покинули десять минут назад! Это был нонсенс! Какого черта?! Не иссякли еще желающие прогуляться по воде, аки по суху? Инспекторы затаили дыхание, предпочли не комментировать. Легковая машина по этому морю уже бы не проехала — приближалось что-то солидное. Слепящий свет рассекал темноту, разбивался о перила полузатопленной переправы. Транспортное средство приближалось, вот оно въехало на мост, безбожно виляя — колеса скользили по бетонной заливке. Это был небольшой автобус с высокой колесной базой. Глупый сон какой-то. Откуда он взялся? У водителя сдавали нервы, он с трудом справлялся с управлением. Автобус носило по проезжей части с бешеной амплитудой. Из салона прорывались крики. Неужели автобус перевозил пассажиров?! Он уже догадывался, что сейчас будет. Водителю удалось преодолеть половину мостового пролета. Неловкое движение рулем, опасная манипуляция педалями — и вот массивное транспортное средство перевалилось через бордюр, отделяющий проезжую часть от пешеходной дорожки, водитель лихорадочно вертел баранку, но машина уже двигалась юзом, пробила левым бортом тонкое металлическое заграждение. Инспекторы зачарованно смотрели, как пассажирский автобус Павловского автозавода (возможно, принадлежащий одному из местных предприятий) как в замедленной съемке вываливается с моста, переворачиваясь на крышу, разлетаются столбики ограждения, лопается брус… Падать пришлось не больше метра — вода поднялась практически под мост — он нырнул в бушующий поток, а в следующий момент вынырнул, поплыл по затопленному руслу. Автобус вертелся, как игрушечная машинка, нырял, выныривал, в нем бились стекла, орали люди. Мелькнула фигура — несчастного вынесло из автобуса через лопнувший оконный проем. Человеческое тело прочертило короткую дугу, упало в воду…
Ознакомительная версия.
