Когда один полицейский пошёл оформлять документы к пострадавшему водителю грузовика, а второй направился к «Скорой», Михаэль открыл бардачок.
Чёрт возьми, это не машина Майлза!
Полянский держал в руках визитку проката машин. Она приехала сразу на ней. Умно.
В бардачке – ничего, под сиденьем – тоже. Полянский набрался наглости и заглянул ей под свитер – нет, ни документов, ни часов. Куда она собралась без всего?
Девушка нервно вздохнула и попыталась открыть глаза.
Полицейский с медбратом подходил к машине.
– На кого ты работаешь? Где часы? – шептал ей на ухо Полянский. – Что тебе сказал Майлз?
Девушка опять провалилась в себя.
Полянский приложил пальцы к её тонкой шее – пульс едва проступал.
– Вы доктор? – отодвинул Михаэля медбрат.
– Да…
– Из какой больницы? – осматривал он пострадавшую.
– Я давно не практикую.
– Тогда отойдите.
Ничего страшного с ней не случилось, размышлял Михаэль. Сработали две подушки, если у неё и было сотрясение мозга, так это от них. Или от бокового удара. Если она вообще не блефует. Будь он на её месте, так точно бы блефовал. Может, она и правда в отключке, и никакого блефа здесь нет? Заистерила, потеряла дорогу, врезалась в ограждение, чуть не улетев под грузовик… Для киллера она чересчур истерична, думал он, сидя в полицейской машине, не выпуская из рук полный оружия дипломат.
Они ехали впереди «Скорой», освобождая ей путь.
Так испугаться сирен, думал он, как же она шла на дело? Неужели не профессионал? Из вещей ничего не взяла – ни денег, ни украшений. Получается, ничего не украла, а единственное, что ей было нужно – информация, как и ему. Она узнала, где эти часы, может, в какой-то ячейке, может, он дал ей код. Неужели он всё ей сказал? Конечно, сказал! Такой сумасшедшей с ножом, как не скажешь?
Все люди с оружием были для него сродни психам, но сам себя таковым он не считал. Пазлы почти что сложились в горячей голове Михаэля, лишь одного он не понимал – как же она проскочила мимо охраны Майлза?
Они подъезжали к больнице, к той, что была ближе всего. Полянский поблагодарил патрульных и тут же исчез. Это им так показалось. Сам же он стоял за крыльцом и выжидал.
Когда её перенесли на носилки, она на мгновенье очнулась и даже попыталась привстать, но её силком уложили.
– Нам нужно обследовать вас, – сказал один из врачей и укатил её в стеклянные двери.
«Ничего, я подожду», – сказал про себя Полянский, смотря вслед врачебным халатам.
Он подождёт ещё час или два и зайдёт только потом. Чем позже, тем лучше, тем меньше к нему подозрений.
Было почти двенадцать, когда Михаэль вошёл в приёмный покой. Он прождал больше, чем надо, он решил присмотреться, понять, не придёт ли за ней ещё кто-то. Но за всё это время в двери больницы, кроме двух врачей, так никто и не зашёл. Полянский поправил причёску, одёрнул пиджак и принял взволнованный вид.
– К вам привезли мою жену! – быстрым шагом прошёл он к регистратуре.
Медсестра посмотрела на него исподлобья.
– Фамилия? – приготовила она пальцы.
– Ромер, Мария Ромер.
Она вбила данные, посмотрела на монитор, стёрла, вбила ещё раз.
– Через «о», – подсказал ей Полянский. – Р-о-мер, – протянул он.
Медсестра посмотрела на Михаэля, потом в монитор, потом опять на него:
– Простите, но таких пациентов у нас нет.
– Может, проблемы с программой? – смотрел он на неё.
– С нашей программой всё хорошо. Никакой миссис Ромер нет.
– Как же так! – Он учащённо дышал. – Мне звонили из полиции, сказали, она попала в аварию, здесь, недалеко. – На глаза Полянского накатились слёзы. – Молодая девушка, кудрявые тёмные волосы…
– А, так это ваша жена? – Медсестра закивала: – Утром к нам привезли девушку после аварии. Без документов и водительских прав.
– Она всегда всё забывает дома, никогда не берёт с собой, – тараторил Полянский, – а я ей всегда говорю: «Мари, если что случится, мне ведь даже не сообщат!»
– У неё и телефона при себе не было, – продолжала медсестра.
– Наверное, оставила на работе, – качал головой Полянский.
– Мистер Робинсон, – крикнула она врачу, – пришёл муж пациентки с сотрясением мозга.
– Сотрясение? – схватился за сердце Полянский.
– Не волнуйтесь, совсем незначительное, – подошёл к нему доктор. – Если вашей жене и нужно у нас оставаться, то не больше пары дней. Вы можете к ней пройти, – указал он на дверь, ведущую в коридор. – Пожалуйста, в седьмую палату.
Полянский шёл по длинному коридору, обложенному белой плиткой, в которой отражался холодным светом блеск светодиодных ламп.
Они уже подходили к нужной палате, а Полянский всё не знал, как избавиться от врача.
– Разрешите нам побыть…
– Конечно-конечно.
– …наедине.
– Я зайду позже, – понимающе улыбнулся доктор.
Михаэль дождался, когда тот скроется за соседней дверью, и постучал. На стук никто не ответил, он постучал ещё раз, потом дёрнул упругую ручку и… приоткрыл. Дверь с размаху ударилась о стену, сквозняк хлынул в лицо.
Палата была пуста.
На кровати – больничная сорочка.
Окно распахнуто настежь.
7
Поезд
Тусклый свет дрожащего в чьих-то руках фонаря освещал искажённые ужасом лица.
В вагоне нас было семеро.
– Нужно сообщить начальнику поезда, – сказал мужской встревоженный голос.
В тишине помехи и треск блока экстренной связи, и так пару минут.
– Связи, по-видимому, тоже нет, – сказал Полянский.
– По-видимому, – протиснулся к мёртвому телу какой-то старик, – что значит «по-видимому»?
– А то, что это вполне ожидаемо, когда в вагоне заблокированы все двери и отключён свет, – ответил Михаэль.
Подозрительный шёпот сменился вздохами и паническими метаниями по коридору.
Мне казалось, мы с доктором остались единственными людьми, готовыми стерпеть всё, лишь бы добраться до места.
– Всё ещё надеетесь доехать? – посмотрел на меня Полянский, отмывая руки от крови.
– А вы уже нет?
– Я полагаю, всё понятно…
– Что в поезде преступник?
– И, быть может, не один. Держу пари, Берроу, что на следующей станции мы не остановимся. Вы ничего не заметили?
Я огляделся.
– Кроме трупа?
– К чёрту труп, – кинул он полотенце на истекающее кровью тело. – Поезд увеличил скорость. Не чувствуете?
И правда, мы мчались гораздо быстрей.
– Террористы, – еле выговорил я.
– Но этим неврастеникам об этом сообщать не обязательно, – кивнул он на людей, поднявших шум.
– Куда же делась ваша врачебная тактичность?
– Туда же, куда и ваша надменность. Страх всех равняет, не так ли, Берроу?
– Так, – согласился я.
– Вам не кажется, что самое время узнать друг друга получше? – предложил он.
Я поднял на него глаза.
– Не знаю, где видел вас, – продолжал он так же спокойно, – но могу предположить, что в какой-нибудь программе новостей, как вора, – сказал он, осмотрев меня с головы до ног.
«Вот ты ж гад!» – подумал я.
– Нет-нет, не надо на меня так смотреть, – поспешил оправдаться Полянский, – я ничего против воров не имею. Против лжецов – да, против воров – нет. Эти ваши часики далеко не подделка, ведь так? И стоят они порядка двух миллионов, если не больше. Но смею вас разочаровать, даже там, куда вы направляетесь, загнать их по той же цене будет непросто. Они выпускались в ограниченном количестве, поэтому вычислить, кто именно является их владельцем, достаточно легко. Так что, если вы и продадите эти часы, так только по цене драгметалла, ну, и бриллианты, конечно же.
– Я смотрю, вы тот ещё доктор.
– Почему же, я врач. Раньше я спасал людей.
– А теперь?
– А теперь я спасаю себя, так же, как вы, Берроу.
– Значит, о себе вы ничего не расскажете?
– Но и вы о себе ничего не сказали, это я за вас всё сказал.
