На таких суммах продюсер РТР не экономил. Выйдя из метро, он огляделся, свернул в «Дружбу», положил, ухмыляясь в собственный адрес, деньги и снова набрал девку. Произнес: «Смирницкий Владислав э-э… черт… а, Игоревич!» — и тут же был прерван: «Перезвоните минут через пятнадцать». Кирилл купил и выпил бутылку «Балтики», в очередной раз извлек трубу, услышал ленивое:
— Ну, записываете там?
— Угу, — он прислонился к стойке дорожного знака.
— Смирницкий Владислав Игоревич. Двадцать пятое ноль пятого тыщ-девятьсот семьдесят четвертого. Номер паспорта: двенадцать, тридцать пять, один-два-восемь-ноль-ноль-восемь, выдан ОВД «Октябрьский» города Рязани. Зарегистрирован: Рязань, улица Вознесенская, дом… квартира… телефон…
Ничего запомнить и тем более записать Кирилл, естественно, не пытался — просто слушал завороженно.
— …Женат третьим браком на Скориковой Татьяне Владимировне, тыщ-девятьсот восемьдесят второго года рождения, номер паспорта нужен?
— Н-нет…
— Дети: от второго брака — Смирницкая Ксения Владиславовна, две тыщи второй, от третьего — Смирницкий Илья Владиславович, две тыщи пятый. Номера свидетельств о рождении?
— Нет-нет… — сейчас Кирилла интересовало главным образом, надолго ли этот девкин монолог.
Оказалось, только начался:
— На него зарегистрирован автомобиль «Ауди А6», две тыщи второго года выпуска, госномер… В две тыщи третьем совершил ДТП… Проходит по ЗИЦу[11]: в девяносто четвертом его пробивали опера Железнодорожного ОВД города Рязани…
Тут Кирилл заинтересовался:
— А в связи с чем, неизвестно?
— Его телефон был в записной книжке убитого гражданина Аг… Агдавлетова Вэ-Эн, уголовное дело номер… Кто он такой, надо?
— Не надо… — Кирилл сообразил, что в те фольклорные времена, памятные у него на родине войной Айрапета со «слонами», бандитскими гулянками в «Руси», массовым расстрелом из автоматов в клубе «Рязсельмаша» и прочими героическими вехами, мирный-интеллигентный, но шустрый, способный и склонный к предпринимательству Влад мог раздавать свои телефоны кому угодно.
— Ну, пишите дальше. На его имя приобретен дом в поселке Солотча Рязанской области. Продавец — Кузовкина Ка-Эл, стоимость покупки…
И — далее, не меньше чем минут на пять.
— …Еще что-нибудь нужно? — деловито уточнила под занавес девица (именем Мася, как Кирилл потом узнал, Валерина дочь). — Банковские счета, таможенные проводки?..
— А можете дать? — хмыкнул он.
— Это вам надо будет на Митинский рынок подойти, к отцу. Валеру спросите. Предупредить его?..
Но лично к ее папане Кирилл отправился позже, уже взятый Чифом на стажировку. Валера отыскался на «Митьке» в одном из павильончиков, скособоченный на табуретке: матерился по мобиле, шевелил отвислыми щеками, выглядывал, словно бы испуганно, из-за прилавка, заваленного грудами болванок с лаконичными кустарными обложками: «Билайн», «МТС», «Сводки ГУВД», «Пенсионный фонд», «Паспортная база. Москва», «ОПГ», «БТИ», «Госкомстат» — короче, неотличимого от десятков соседних прилавков. «Распечатку звонков? — Валера оторвался от стакана толстого картона и перекинул страницу заляпанного „журнальца“ из сброшюрованных распечаток в пластиковой папке. — Любой мобильный оператор по Москве — восемь тысяч. Рублей, рублей… „Скайлинк“, „МТС“, „Билайн“, „Мегафон“ по любому региону — десять… Нужна прослушка сотового?..»
Потом, когда Кирилл сделался его постоянным клиентом, Валера помогал ему отфильтровать в массе старья свежие и полезные базы (по большей части на прилавок не выкладываемые), объяснял, шмыгая курносым носом, почему по банкам хорошей инфы тебе просто так не продадут (люди из ихних СБ постоянно шарятся, суки, могут серьезно наехать), — и тут же предлагал найти нужное по его каналам за штуку баксов, причем почти по любому банку, причем под его личные гарантии.
Поивший в моменты не полного своего безденежья Валеру «Флагманом» в предпочитаемых хомяком дешевых шалманах Кирилл наслушался про персонажей с погонялами Долбырь, Бамут и Ара-Зверь, оптом скупающих базы у ментов, налоговиков, таможенников, ФСБшников; про заявившегося к одному из Валериных коллег прямо на рынок свежеуволенного сисадмина ну очень крутого банка и невнятно предложившего, трясясь от недвусмысленной и жестокой абстяги, базы по всем вкладчикам и операциям — требовавшего за все пять тысяч уе, но ушедшего со ста пятьюдесятью; про ментовского полкана, срочно нуждавшегося в какой-то нереальной сумме на умиротворение ловцов «оборотней» и «выставившего на аукцион» уникальную коллекцию дисков, включая «Геев Москвы», прилежно сосчитанных, оказывается, МВД, а также «Московские интим-услуги», составленные из записей сутенеров, с подробным перечнем предпочтений элитной клиентуры: кто из прокурорских, скажем, по несовершеннолетним, а кто из девелоперских — по садо-мазо…
Как-то, приняв за чистую монету озвученное поддатым Кириллом намерение бросить свой коллектор, Валера свел его с длинным мосластым Вагитом. Тот светил «фонарем» на скуле и громадной золотистой ременной пряжкой с надписью Prada и активно юзал (судя по круглым глазкам со зрачком во всю радужку, непрерывному поерзыванию и речи, будто звучащей с пущенной слишком быстро пленки) шмыгу, СП или иной какой фен. Некоторое время назад Вагит, разжившись очереденой ментовской базой, нашел в ней полную информацию по «измайловскому маньяку», насиловавшему баб в ПКиО, и принялся обзванивать жертв, требуя по две штуки долларов за то, чтоб их имена и детали нападений не появились в Сети. До того его кормила база ГИБДД по угонам — обзванивались потерпевшие, которым в зависимости от крутизны тачки назначалась сумма выкупа за нее: до 20 зеленых тонн. Получив бабки, Вагит называл терпиле первое попавшееся место, где тот якобы найдет свою машину, и спешил свалить. А сейчас он сличал списки сотовых операторов с базой по прописке: дабы пробив состав семьи абонента, звонить ему с сообщением о якобы попавшем в ментовку родиче, которого срочно нужно отмазывать — тысяч за сто рублей (а иначе, скажем, — до семи лет за распространение: «Вы же понимаете, если подкинули, могут в чем угодно обвинить, вы же слышали наверняка, как это делается…»). Кириллу предлагалось работать приемщиком денег. Наверное, у него был вид лоха, готового зачалиться первым — «если что»…
Эта встреча навела Кирилла на невеселую мысль, что к чему-то подобному, похоже, и будут так или иначе сводиться все альтернативы совершенно его не прельщавшей, но вполне определенно описанной Пенязем профессиональной перспективе. Да и вполне памятны были собственные ощущения накануне второго звонка по чистым уже чудом сохранившемуся в телефоне Масиному номеру.
Ощущения были унылые. С РТР его к тому времени поперли, деньги кончились. Московские приятели либо не в состоянии были помочь, либо отсутствовали в городе, светило бесславное возвращение к матери в Рязань; Кирилл безнадежно перебирал в уме тех, к кому имело бы хоть какой-то смысл обращаться за подаянием, — и вдруг ясно увидел серовато-коричневые, в снеговых прожилках, почти отвесные горы в фотошопной синевы грузинском небе и нависающий надо всем громадным, чуть скошенным влево конусом Казбек.
— Под этим номером значится «Макларен Ф-1» — видал я его, зарегистрированный на ОАО АКБ «Финстройбанк», — Кирилл с телефоном у уха присел на жестяной трамплинчик детской горки. — Слышал о таком? Даже я раньше о нем что-то слышал.
— Леша Райзман, — пробормотал Кот.
— Ага, — механически согласился Кирилл и тут же припомнил, что это имя при нем тоже кем-то упоминалось, причем не так давно. — Что это вообще за контора?
— Вообще Леша — «прачка», обнальщик, в смысле, с двадцатилетним стажем. Ну, «Финстрой»-то типа большой и серьезный: он сливает бабло в «схему» — ну, ты в курсе: сливники-концевики…
Кирилл утвердительно промычал, хотя понял только самый общий смысл.
— …Райзман, говорят, — из тех, кто пару лет назад, когда ЦБ начал щемить «грязные» банки, ушел под крышу к силовикам. Те, правда, в итоге (по слухам, опять же) то ли оказались слишком жадными, то ли между собой не добазарились… В общем, поговаривают, что они его бизнес таки раздербанят…
Кирилл еще понимающе поугукал и отключился, чувствуя какую-то заторможенность (Чем я занимаюсь?! — всплыло в который уже раз. — Куда лезу?!), и некоторое время бессмысленно мусолил телефон. Поднял голову. В желтых окнах проскальзывали в тюлевой дымке силуэты, узорчато чернели цветы на подоконниках. Аккуратный ряд лестничных горизонтальных бойниц светился тускловато, в них видны были параллельные черточки перил и кружки электросчетчиков. Лампочка над подъездом освещала лохмотья бумажных объявлений, железное кольцо на месте оторванного мусорника.
