Ознакомительная версия.
Именно неспешно – время для выполнения поручения ему почему-то определено не было – он только утром сообразил про это обстоятельство, но было поздно – они уже отъехали километров пятнадцать – не возвращаться же было назад?
Раз не сказали, к какому сроку доставить – значит, нечего и спешить.
А расстояние в километрах – это сейчас меряют, тогда в ходу была мера длины – версты.
Но нам теперь, в нынешнее время, сподручнее будет в нашем рассказе использовать километры, а не версты.
Тем временем наступил уже вечер, солнце пало за находящуюся за их спинами горку, и, пока не начало смеркаться, решили начать оборудовать ночлег – нашли место у крутого склона холма, заросшего карпатскими елями, с ручьем, журчащим неподалеку. Под могучим дубом, где почва была сухой, а трава – еще не начала жухнуть, вскоре горел костер, над которым был подвешен котелок с начавшей отдавать приятным ароматом пшеничной крупы кашей.
Расседланные лошади были привязаны к низко опущенной к земле толстой дубовой ветке длинными поводами, и щипали траву, неспешно двигаясь тут же, возле дерева.
Седельные сумки лошадей и поклажа заводной лошади были аккуратно сложены рядом с толстым дубовым стволом.
– Щас, вашбродь, кашка допреет, мы ее шинелкой укутаем и она дойдет – пальцы оближите!
– А мы ее сейчас улучшим! – весело сказал Алексей. – Ну-ка, Перепелкин, неси кашу сюда!
Он достал из висевших на поясе ножен австрийский штык-нож, потом подошел к горе поклажи и достал из своей сидельной сумки банку мясных консервов из офицерского доппайка, Консервы были получены его денщиком вчера вечером и заботливо затем упакованы вместе с другим имуществом, предназначенным в дорогу.
Ловко вскрыв жестяную банку, Алексей вывалил содержимое в котелок.
К запаху пшеничной крупы прибавился острый аромат тушеного мяса.
– Ай, славно, Алексей Петрович! – сказал подошедший Данила Сырцов.
Он достал из-за голенища ложку, из фляжки ополоснул ее ключевой водой, и принялся размешивать содержимое котелка.
А над костром уже закипал котелок с водой для чая.
Пока оба котелка, укутанные шинелями, «доходили», рядовые сноровисто поднялись по склону и наломали еловых лап, из которых вокруг костра соорудили три мягких ложа. Накрытые брезентом, они должны были послужить постелями.
Тем временем наступил поздний вечер – с гор спускался туман и затягивал низины, которые лежали впереди – завтра всем троим предстоял путь именно туда. Где-то там находилось Черное ущелье и единственный на много километров влево и вправо (если верить карте) мост, перекинутый через него.
Алексей лежал на лапнике, зубами пережевывая травинку, и смотрел на вершины гор слева от них, которые пока еще были освещены уже сильно покрасневшим светом вечернего солнца.
Стояла тишина, цикады уже молчали – уснули до следующей весны. Наступил момент ночного н а ч а л а – его возвестил застрекотавший свою песнь первый лесной сверчок. Вскоре к нему присоединился второй, третий, четвертый…
«Странно, думал Алексей, глядя, как солдаты сноровисто раскладывают кашу по металлическим походным мискам, а в кружки разливают ароматно пахнувший травами и листьями чай – зачем чайная заварка, когда в лесу в изобилии растут и смородина, и малина? Странно, но почему-то совсем не было слышно птиц – вроде по пути воронки из-под снарядов не попадались, так что боев здесь не было – куда же живность лесная подевалась»?
Впрочем, «журчание» сверчков полностью заменяло все остальные возможные шумы ночного леса.
После еды, которую все неустанно нахваливали, и неспешного чаепития все закурили, причем Алексей угостил солдат папиросами, которые также входили в офицерский паек.
Сначала молчали, потом, как водится, начали звучать различные солдатские истории, которые случились либо с ними самими, либо с тем, кого солдаты знали.
Истории, конечно, были о разных разностях, которых, вообще-то, стараются к ночи не поминать, но на самом деле в жизни постоянно только это и делают – ну, как русским людям не начать с наступлением сумерек пугать друг друга, если, к примеру, случается собраться на посиделки? Или, скажем, в ночном, во время выпаса лошадей?
Солдаты были из крестьян, а значит – знали множество историй про ведьм, колдунов и прочую чертовщицу.
Алексей, улыбаясь, помалкивал, – слушал. Сам он был из потомственных рабочих, а посему не очень-то религиозен, да и в «страшилки», коими пугают ночами в деревнях, не очень-то верил.
Правда, оба солдата не случайно воевали в Таганрогском имени Великого князя Константина, полку. Полк формировался в Херсонской губернии, крестьяне там были переселенцами, причем – из самых различных губерний Российской империи.
Родители Ивана Перепелкина как раз и были родом из этих мест, и рядовой Перепелкин хорошо знал фольклор Западной Украины и Прикарпатья.
– Слышали про вурдалака Драгулу? – начал он очередной рассказ. – Так он из этьих мест был…
– Не Драгула, а Дракула, и он не из этим мест – это дальше, в Румынии, – поправил Перепелкина Алексей.
– Э-э, нет, вашбродь, Алексей Петрович, то другой был, ранешний! А здешний был князем, Драгомиров, кажись, вот его Драгулом и назвали.
– Ну-ну! – заинтересовался Русин. То, что в рассказе будет присутствовать историческая конкретика, фигурировать реально жившие здесь люди, привлекло внимание Алексея.
Частенько в таких историях отражалась действительность, правда – искаженная позднее из-за крестьянских вымыслов, но тем не менее – не придуманная вообще, а, возможно, имеющая корнями нечто, происходившее когда-то на самом деле.
– Они, то есть князь здешний, раскопали какую-то старинную могилу, – начал рассказ Перепелкин. – А могила не простая была – старики говорили, что вурдалачья. Упырь в ней был когда-то давно закопан…
– Это как? – покуривая мелкими затяжками папироску, чтобы продлить удовольствием, спросил Данила Сырцов. Он был по возрасту старше, и хотя воевали они с Перепелкиным вместе с первого дня, как был сформирован Таганрогский полк, отличался от более молодого товарища практичностью и свойственной крестьянам основательностью. Ну, и также – скептицизмом. – Откуда вдруг взялась вурдалачья могила и зачем ее раскапывать?
– Да подожди ты! – начал волноваться Перепелкин. Так всегда волнуется рассказчик, который припас что-то необычное за пазухой и готовится это необычное достать – а тут ему мешали. – Ну, какая разница – откуда взялась могила? А раскапывал князь Драгомиров все подряд – он этой увлекался, как ее… арге… нет, архоло…
– Археологией, – подсказал начитанный Алексей, улыбаясь.
– Точно, ей самой! – подтвердил Перепелкин. – Эти, как вы сказали, вашбродь? Архе…
– Археологи!
– Ну, да, они всегда все старое раскопывают. Ну, вот он, князь то есть, и раскапывал. А могила эта была на горке замаскирована, и он на нее случайно наткнулся…
– Это как? – Сырцов приподнялся и бросил окурок в костер.
– Ну, не знаю. Данила, ты не перебивай!
– Действительно, вы, Сырцов, никак не даете закончить Ивану его историю.
Алексей по большому счету к рассказу Перепелкина уже потерял интерес – сколько таких баек в детстве он наслушался от соседских ребят? Когда вечерами собирались на чьем-нибудь крыльце и начинали пугать друг друга… И непременно про упыря или вурдалака кто-нибудь вспомнит. И тогда обязательно – один и тот же набор – кто-то раскапывал старую могилу, там оказался вурдалак, он укусил, и на свет появился новый вурдалак… И конец всегда один и тот же – кто-нибудь осиновым колом пробьет сердце вурдалаку, и его душа успокоится. И обязательно заканчиваются истории так: «А только старый вурдалака по-прежнему в той могилке лежит и ждет, когда кто-нибудь могилу опять раскопает…
Ну вот, так и есть! Алексей вернулся мыслями к происходящему рядом, и стал вновь слушать рассказ Перепелкина.
– И князь, как стал вурдалаком, всю свою семью убил, а потом стал крестьянок в деревнях ночами кусать – кровь пил. А потом, когда все окна деревенских домов уже были с наклеенными крестами на стекле, над дверями вязанки чеснока, и в каждом доме по ночам кто-нибудь не спал, а сидел посередь комнаты со святой водой наготове…
«Ну, конец князю-вурдалаку!», – с ленцой подумал Алексей.
И как в воду глядел.
– Князь трое суток летал в деревню и стучался в двери, – со страхом и таинственностью в голосе говорил тем временем Перепелкин. – А крови-то новой напиться так и не нашел! Ну, и умер! Старики говорят – улетел в ту старую могилу, что раскопал, и там залег с хозяином.
– Пока кто-нибудь снова их не раскопает, – закончил за него историю Алексей. – Иван Иванович, это же все неправда! Ну, вот скажите – князь прилетел, лег в старую могилу, умер, так?
Ознакомительная версия.
