Во втором ряду поднялась рука. Дейв ободряюще кивнул.
— Они как будто что-то ищут?
— Так и есть.
— Что они могут искать?
— Чем пообедать.
Джо открыл коробочку с надписью «Еда для ползунчиков», достал пригоршню кукурузных зерен и положил их на предметное стекло. Сначала один, потом другие микроботы набросились на зерна, рассекая острыми, как скальпели, лапками волокнистую оболочку и добираясь до мягкой сердцевины. Джо увеличил изображение, показывая, как один из ползунчиков засовывает кукурузную массу в крохотное отверстие спереди.
— Есть модели, которые могут питаться чем угодно, — подхватил Джейк, — кукурузой, виноградным соком. Пакетика сахара хватает на несколько дней. У каждого в корпусе помещается генетически модифицированный грибок, преобразующий сахар в этиловый спирт. Это и есть вклад Лиама Коннора.
— Проблема источника питания издавна тормозила развитие микроботов, — продолжил Джейк, возвращаясь в центр сцены. — Во время первого «Глобального микровызова» сразу несколько команд сумели создать похожих роботов, но все они страдали одной слабостью — запитывались от встроенных батареек. Микроэлементы были настолько крохотные, что питания хватало всего на несколько минут. Добавить батареек невозможно — робот не потянет груз. Полный тупик! На этом все застряли.
И тут Лиам Коннор говорит мне: «Какие проблемы, сын мой? Надо научить козявок кушать».
Джейк взял эффектную паузу.
— Профессор Коннор подбросил идею — создать такой грибок, который переваривал бы пищу, превращая ее в энергию. Взяв за основу Ustilago maydis — гриб, поражающий кукурузу, он добавил генов пивных дрожжей. Именно они превращают сахар в этиловый спирт в процессе изготовления вина и пива. Ползунчик ест, измельчая частицы пищи лапками и закладывая их в питательное отверстие. Можете считать его ртом. Оттуда пища попадает в «желудок» — небольшую камеру, наполненную грибком. Грибок расщепляет пищу, и вот вам энергия. Она питает ползунчика, пока тот ищет и поглощает новую пищу. Пока есть еда, микробот продолжает работать. Мы в шутку называем их «обжорчиками», лучшей модели пока никто не придумал.
— А что вы сделали с призовыми деньгами? — выкрикнул один из студентов.
Джейк рассмеялся.
— Моя доля все еще на счету в банке. А твоя, Джо?
— Я купил дом родителям в Китае.
— Дейв?
— Набрал акций. В основном «Гугл», «Интел». И еще «Сегвей».
— Берегитесь, — заметил Джейк. — У него есть привычка раскатывать на скутере по коридорам университета.
Опять поднялась рука — студент у самой сцены, в красной ветровке и кедах того же цвета, на вид — не старше восемнадцати лет:
— Как обстоит дело с защитой интеллектуальной собственности?
— Мы подали семь патентных заявок, — ответил Джейк. — По трем уже выданы патенты.
Профессора всегда удивляло, с какой быстротой мысли нынешних студентов переключались на выгоду. Пятнадцать лет назад, когда он оканчивал университет, никто из его сверстников даже не думал об интеллектуальной собственности и патентах. Как все изменилось. У нынешних деток взгляд на мир строго через доллар.
— Патенты кто-нибудь купил?
— Мы получили несколько заказов. Новая компания в Бостоне собирается внедрить ползунчиков в каждое жилище Америки, чтобы бегали что твои мини-«румбы»[10] по столам, стенам, потолкам и подчищали все, от паутины до хлебных крошек. Разработчики медицинских технологий из Северной Каролины надеются использовать микроботов в качестве дистанционных хирургических инструментов, позволяющих оперировать опухоли и удалять закупорки внутри организма без внешних надрезов и риска инфекции. Но особое внимание проявляют оборонные подрядчики. В конце концов, для кого АПОИП проводило конкурс? Вот вам микрошпионы, убийцы-невидимки и все такое…
Зазвонил чей-то мобильник. Джейк был недоволен, но не удивился. Хотя бы у одного студента за лекцию, но обязательно зазвонит телефон. Он заметил виновника, вытаскивавшего аппарат из кармана, и послал ему строгий осуждающий взгляд.
Студент, не замечая, с выражением ужаса уставился на дисплей телефона. Его последующие действия озадачили профессора — он пошептался с соседями, поднялся и направился к двери.
Пока тот пробирался вниз между рядами сидений, еще один студент вытащил телефон и начал быстро-быстро набирать сообщение большими пальцами. Затем он обернулся, что-то шепнул соседу и указал на дверь.
И тут началось. Одновременно зазвонили еще два телефона. В пять раз больше людей принялись молча доставать мобильники из рюкзаков, книжек, сумок. Иные потянулись к выходу. Джейк впервые наблюдал подобную сцену.
Он бросил взгляд на Дейва и Джо. Оба лишь покачали головами, не понимая, что происходит. Дейв откинул крышку собственного мобильника.
Группа студентов на задних рядах поднялась и заговорила громче.
— Лиама Коннора, вот кого, — довольно громко произнес один из них.
— Что там с Лиамом Коннором? — спросил Джейк.
— В ущелье Фолл-Крик нашли тело, — пояснил студент.
— Ну и?..
Дейв с побелевшим лицом захлопнул крышку мобильника.
— Джейк, я отказываюсь поверить. Они говорят, что это Лиам Коннор.
Холмы, на которых раскинулся Корнелльский университет, образовались из отложений, оставленных ледниками после великой оттепели. Реки и ручьи изрезали рыхлую почву и сланцевую глину глубокими ущельями и там, где встретили на своем пути слой древней скалистой породы, низвергались вниз водопадами, которыми так славился городок. Ущелье Фолл-Крик, образующее северную границу университетского городка, было шире и глубже других. Центральную часть территории университета соединял с домами и общежитиями на северной оконечности ущелья узкий подвесной пешеходный мост. От середины моста до бурного ручья на дне бездны — двести футов свободного падения.
Джейк каждый семестр приводил в это место участников семинара «Физика для президентов». Студенты стояли на мосту и глазели на поток внизу, а Джейк тем временем объяснял геологическое строение ущелья, рассказывал о наступлении и отходе создавших его ледников. В конце экскурсии он устраивал небольшой опыт — брал арбуз и бросал его с моста. Присутствующие засекали время на секундомерах от броска до момента, когда арбуз разбивался о камни внизу. Средний результат — три целых и две десятых секунды. Студенты сверяли его с формулой Ньютона.
Однако закон вызванного земным притяжением ускорения — ньютоновское уравнение v2 = 2gh — служил лишь поводом. Джейк придумал это полевое занятие после того, как покончил с собой один из студентов из его группы. По статистике, за последние двадцать восемь лет с моста спрыгнули шестнадцать учащихся. Неприятный факт показывал, до чего могли довести корнелльские нагрузки, и лежал темным осадком в душе Джейка. У него до сих пор перед глазами стояли родители погибшего юноши, с которыми он встретился на похоронах. Страшно, когда родителям приходится переживать такое испытание. Страшно, когда дети подвергают таким испытаниям своих родителей.
Так что опыт с арбузом служил иллюстрацией силы удара после падения с высоты. Арбуз разбивался на мелкие ошметки, оставляя в месте столкновения с землей кроваво-красное пятно с расходящимися во все стороны лучами. Энергия превращалась из потенциальной в кинетическую, скорость нарастала с каждой секундой падения. Каждый семестр профессор приводил к ущелью новую группу — показать, что случится с человеком, если тот спрыгнет с моста. Пусть выбросят из головы роковые страсти и вернутся к реальности. Спрыгнешь — упадешь вниз и разобьешься в лепешку.
Три целых две десятых секунды — хрясь, и нет человека!
С каждой секундой со всех сторон кампуса, спеша, прибывали новые люди — студенты, преподаватели, полиция. Ажиотаж захватил Джейка, но он присоединился к толпе, текущей от аудитории Шварца к месту происшествия. Если обнаруженное в ущелье тело действительно принадлежит Лиаму Коннору, у обрыва рано или поздно соберется весь университет.
Лиам Коннор — кумир Корнелла. Он проработал в университете шестьдесят лет, его имя было знакомо любому студенту, преподавателю и выпускнику. В какой-то степени старый профессор был лицом Корнелльского университета, последним в плеяде выдающихся ученых, таких как Ганс Бете, Ричард Фейнман, Карл Саган, Барбара Макклинток. Их стараниями сонный городишко в сельской части штата Нью-Йорк превратился в мировой центр науки.
Мысли Джейка то и дело возвращались к вчерашней встрече с Лиамом в кафе «У Банфи». Оба спешили. Поболтали о свежем эксперименте — один парень из Калтеха придумал способ заставить цепь ДНК сложиться в форму «смайлика» на пространстве диаметром всего пятьдесят нанометров. И не в одну цепь, а в несколько миллиардов цепей. Улыбающиеся рожицы плавали внутри единственной крохотной пробирки. «Самый насыщенный раствор счастья в мире», — пошутил старый профессор. Он сиял от удовольствия. Для Лиама не играло никакой роли, кто сделал открытие — он сам или кто-то другой. Каждый новый шаг в развитии человеческой мысли, каждая преодоленная ступенька лестницы научных знаний доставляли ему искреннюю радость.
