— Если я еще раз попробую что-нибудь сострить насчет пикантности, отправьте меня, пожалуйста, вымыть рот с мылом, договорились?
Убедившись в том, что опасность миновала, появились служащие ресторана.
— Ленч за наш счет, — объявил метрдотель. — Вам ведь все равно придется сидеть здесь, пока не приедут копы.
Лэнг посмотрел на Алисию.
— Как, согласны?
— Почему бы и нет, раз все равно придется ждать.
Лэнг думал, что приедет Морз. Но вместо него явились двое туповатых полицейских в форме. Очевидно, неудачное покушение не заслуживало внимания детектива. Один из копов тщательно заполнил бланк, который, как Лэнг знал по своему опыту, предназначался для любых серьезных правонарушений, начиная с убийств и кончая угоном автомобилей, а затем должен был безвозвратно кануть в утробу полицейской канцелярии, где его либо подошьют к делу, либо попросту потеряют, но в любом случае забудут. Он нисколько не удивился тому, что второй полицейский обнаружил пальто и шапку в соседнем переулке, и без всяких сомнений опознал их как принадлежавшие покушавшемуся на него человеку.
Когда полицейские заполнили все строчки бланка и уехали, подали ленч. Лэнг попробовал куриный салат «Цезарь».
— Пожалуй, здесь кормят не настолько плохо, как мне казалось по прежним посещениям.
Алисия усмехнулась, показав идеальные зубы.
— Действительно, неплохо. А вот шоу мне не очень-то понравилось. Этот парень — ваш бывший клиент? Наверное, он очень обижен. Хотя проще было бы пойти в адвокатскую коллегию и пожаловаться.
— Мои бывшие клиенты либо довольны, либо сидят в тюрьме. А этого типа я увидел впервые в жизни.
Она ковырялась вилкой в тарелке, видимо, пытаясь пробудить исчезнувший аппетит.
— Тогда почему же он хотел убить вас?
«Он не хотел», — чуть не вырвалось у Лэнга. С такого расстояния просто невозможно было промахнуться. Человек в пальто лишь доставил ему предупреждение.
Вот только о чем?
Пичтри-центр
Пичтри-стрит, 227
Атланта, Джорджия
13:42 по восточному стандартному времени
Вторая половина дня у Лэнга сложилась вообще хуже некуда. Он заподозрил это, как только вошел в свой офис и увидел лицо Сары.
— Звонил Луи де Вилль из Брюсселя. К нему обратилась бельгийская полиция — просила подтвердить, что Беньямин Ядиш работал для нас. Его убили в Бельгии минувшей ночью, — сообщила она.
Лэнгу потребовалось напрячь память, чтобы вспомнить это имя.
— Погодите… Он же… один из физхимиков, участвующих в программе фонда «Альтернатива ископаемому топливу»?
— Совершенно верно. Он приехал в Брюссель, чтобы встретиться с европейским куратором проекта. Почему-то решил отправиться в Брюгге. И там его застрелили.
— Известно хоть что-нибудь? Кто, почему?
— Ровным счетом ничего.
Лэнг никогда не встречался с этим человеком, но, как оказалось, запомнил кое-что о нем.
— Жил в Амстердаме, не так ли?
Сара заглянула в лежавшую перед нею на столе открытую папку и кивнула.
— Женат, детей нет.
Лэнг положил обратно на стол секретаря стопочку розовых карточек-напоминаний, которую только что взял оттуда.
— Это же тот самый парень, который имеет ученые степени чуть ли не всех университетов Западной Европы, да?
— Он самый.
Лэнг вошел в кабинет, закрыл дверь и только после этого взял телефонную трубку и набрал 011 — международную связь, 32 — код Бельгии, 2 — код Брюсселя и еще семь цифр — нужный ему номер. Слушая гудки, взглянул на часы. На том конце линии было уже гораздо позже 19:00 — семи вечера, но ведь он звонил в одну из немногих европейских стран, где люди старательно трудились, чтобы сделать дело, а не отбывали на работе положенное время.
— Алло…
Лэнг с облегчением вздохнул и откинулся на спинку кресла.
— Луи, это Лэнг Рейлли.
В голосе человека, говорившего с сильным французским акцентом, отчетливо слышалась радость от того, что Лэнг так скоро с ним связался. Возможно, де Вилль забыл, что американцы тоже не испытывали отвращения к работе.
— Oui, мсье Рейлли. Ваша секретарь сказала вам об ужасном событии, которое у нас случилось, non?
Луи де Вилль отвечал за европейское направление исследовательской и практической работы фонда. Он был администратором, а не ученым, и обладал способностью разбираться в самых сложных бюрократических хитросплетениях, которые устраивают отдельные страны. Помимо этого, он обладал талантом вербовать наилучшие умы в любой области из тех, к которым в тот или иной момент проявлял интерес фонд. Поскольку Брюссель являлся местом пребывания всех руководящих экономических и политических органов Европейского союза и европейских отделений сотен многонациональных корпораций, то естественно было разместить там и штаб-квартиру зарубежного отделения фонда.
— Сара сказала, что он был в Брюгге и там его застрелили. Что еще вы можете добавить?
— Полиция ничего больше мне не сказала.
— Хорошо, свяжитесь с его женой в Амстердаме, узнайте, какая помощь от нас требуется. Может быть, организовать доставку тела, оплатить похороны, помочь с деньгами, ну и тому подобное.
Лэнг на мгновение задумался; темные облака складывались в контур, общую форму которого он пока что не мог себе представить.
— А я буду в Брюсселе не позже чем послезавтра.
Сначала Ядиш, потом Льюис — и более чем откровенная угроза ему самому. Исследование, которое проводил фонд, кого-то раздражало. Причем очень сильно.
Но кого?
Прошло уже два года с тех пор, как Лэнг столкнулся с реальной опасностью; два года он защищал тех, кто мог позволить себе потратить большие деньги на то, чтобы избежать правосудия; два года он управлял фондом, который делал очень много добра, но не добавлял в его жизнь волнения. Но, пусть даже Лэнг уже не принадлежал к теневому разведывательному сообществу, он не утратил опыта и возможностей. Те, кто убил двоих ученых, этого не знали; тут он был полностью уверен.
Но им предстояло это узнать.
— Сара, я беру отпуск на несколько дней. Тем, кто будет звонить, говорите, что я должен вернуться через неделю.
Она вскинула на него взгляд.
— А мэру?
— В первую очередь мэру.
Кладбище Вествью
Атланта, Джорджия
Вторая половина дня
Лэнг подозревал, что кое-кому его поведение может показаться неким мрачным ритуалом, но до чужих мнений ему не было никакого дела. Он крайне редко позволял себе покинуть страну, не побывав здесь, на осененном дубовыми кронами холмике, откуда на уже затянувшийся летним смогом городской горизонт смотрели три мраморных надгробья. При этом он сам не мог понять, чем были эти визиты сюда для прощания с тремя людьми, которых он любил больше всех на свете, — просто привычкой или счастливой приметой, чтобы обеспечить себе благополучное путешествие. Да это и не было важно. Он приезжал сюда, и все.
Дон, его жена. Дженис, его сестра. Джеф, усыновленный ею мальчик, закадычный приятель Лэнга, проживший на свете всего десять лет. Не так давно у Лэнга вышибало слезы чуть ли не от каждой мысли о жене, заживо сожранной раком, или ужасном взрыве, погубившем сестру и племянника. Теперь же он находил здесь, рядом с безмолвными обитателями кладбища, еще и островок покоя, где можно было подумать несколько минут, не опасаясь помех. Только здесь Лэнг мог ненадолго выкинуть из головы и свои профессиональные обязанности, и нужды фонда.
Несколько лет назад появление здесь двух могил заставило его взяться за поиски организации убийц. И он твердо знал, что не успокоится, пока не добьется успеха.
Перед двумя надгробьями Лэнг положил по традиционной дюжине роз — словно жертву на языческом алтаре. А на могилу Джефа — подсолнухи. Мальчик обожал эти цветы с коричневым, как у него самого, ликом, отороченным золотыми лепестками. Несколько лет назад Лэнгу и в голову не могло прийти, что эти цветы будут украшать памятник Джефу. Опустившись на сухую траву, он мельком подумал о той неопределенности, которая составляет суть жизни.
На глаза ему попалась одетая в черное пожилая женщина, которая, тяжело опираясь на трость, брела вверх по склону холма. За нею следовал шофер, тащивший какие-то садовые инструменты. Лэнг решил, что она направляется к кустам азалий, обрамлявшим могилы чуть поодаль.
Он оставался там еще несколько минут, пока не услышал лязганье садовых ножниц и звуки женского голоса. Тогда он поднялся, вновь обернулся к трем камням, чтобы попрощаться с единственными родными, которые имелись у него еще сравнительно недавно. Потом повернулся и спустился по пологому склону к «Порше», дожидавшемуся его на извилистой дорожке.
