ко мне ближе и положила свою холодную руку на моё колено.
– Да…
– А что было бы… Если бы вакцину можно было вколоть Рэймонду?
Я ужаснулась ходу мыслей Карм: отправиться куда-то под Рим, в крайне сумасшедшей попытке разыскать в толпах Блуждающих Рэймонда, который давно мог мигрировать с остальными находящимися в постоянном движении Блуждающими куда-нибудь в сторону Франции или Австрии, и вколоть ему в сердце вакцину. Картина рисовалась действительно крайне жуткая. Безумная!
– Я вколола вакцину в сердце Тристана до того, как он обратился в Блуждающего, – от ощущения разливающихся в воздухе флюидов безумства я замерла. – Я прокалывала сердце человека, а не Блуждающего, понимаешь? Если человек обратился, если он уже больше не человек – его уже никакая вакцина не спасёт. Рэймонд погиб, Карм, и нам нужно с этим смириться, – я со страстью вытирала свой потёкший нос шершавой салфеткой.
– А вдруг Блуждающего ещё можно спасти? Ведь до сих пор никто не пробовал вкалывать вакцину в сердце Блуждающего, так?
На сей раз я посмотрела на свою невестку как на стопроцентную сумасшедшую.
– Ты ведь это видела, – бессильным голосом произнесла я. – Единственное, что можно было бы сделать для Рэймонда, предстань он перед нами в виде Блуждающего – это убить его собственными руками, чтобы он не мучался. Я бы именно это для него и сделала, – руку Кармелиты вдруг резко отрикошетило от моего колена. – И это не жестокость, Карм. Это милость.
Она больше не смотрела на меня. Упершись красным от выплаканных слёз взглядом в пол, она поджала губы и сжала кулаки до побеления. Ей определённо точно не понравился мой ответ, но другого у меня для неё не было. Да, Рэймонд где-то там, за безопасной стеной, он блуждает где-то с остальными инфицированными, он нападает на Чистых, он их ест… То, что с ним произошло, необратимо. Лучшее, на что я могу надеяться: пусть кто-нибудь окончательно и бесповоротно убьёт его как можно скорее. Я не хочу, чтобы мой брат…
Я не успела додумать свою мысль, потому что перед моим лицом вдруг возник полный стакан воды.
– Спасибо, – вяло отозвалась я, взяв из рук Беорегарда холодный стакан.
Сделав несколько поспешных глотков, я вновь посмотрела на Кармелиту. Мне не нравились её сжатые кулаки, не нравился её отстранённый взгляд, сверлящий одну точку, но и моё состояние в эту минуту мне тоже совсем не нравилось, так что я не предала этому значения. Я даже не допускала мысли о том, что на самом деле судьба Рэймонда сильно отличается от той версии, которую мне поведали, что всё намного страшнее и что ужас не просто свершился, но и начинает нависать зловещей тенью над моей собственной дальнейшей судьбой. Если бы я только знала… Может быть я смогла бы что-то исправить, сказать что-нибудь правильное, сделать, не допустить…
Но я не знала.
Проснувшись я сразу поняла, где именно нахожусь. Я лежала в чистой двуспальной кровати с непривычно мягким матрасом, в просторной гостевой спальне на втором этаже того самого дома, в который меня доставили вчера ночью. Я была жива. Не цела, но жива.
Перед сном я не меньше получаса простояла под тёплыми потоками воды в душе, совершенно наплевав на марлевую повязку у себя на голове, из-за чего в итоге мне пришлось её снять. Теперь мне дико хотелось есть. Так же дико, как не хотелось подниматься с постели. И всё же в какой-то момент голод пересилил утреннюю лень, и я сбросила с себя тяжёлое одеяло.
Подойдя к дорожной сумке, той самой, которую Тристан умудрился спасти, а Беорегард помог занести в эту комнату, я открыла её и, достав первые попавшиеся джинсы и футболку, начала одеваться, стараясь не морщиться от головной боли, которая, всё же, казалась мне не катастрофической.
Умыв лицо, осмотрев рану на голове и спрятав её под волосами, я пришла к выводу, что медицинская помощь мне не понадобится: пара дней, и рана крепко затянется, кожа перестанет быть такой бледной, ссадины и синяки, превалирующее число которых было рассеяно по моим многострадальным рукам, начнут сходить. Я понимала, что моё состояние могло быть намного более худшим. Отчётливо понимала. И потому была более чем довольна своим текущим состоянием, и благодарна за то, что оно именно такое, какое есть – не хуже.
Из-за ночных слёз мои глаза не опухли, но пугающе сильно порозовели, так что, расчесывая и укладывая волосы, я старалась не встречаться взглядом со своим отражением в зеркале. Всё могло быть хуже… Всё-всё-всё… Этого места могло и не существовать, но оно существует. Существует…
Спустившись на первый этаж, я направилась прямиком в сторону кухни, местонахождение которой определила ещё накануне. Впрочем, не знай я её локации, я всё равно нашла бы её по приятным запахам, источающимся с её стороны.
Беорегард сидел во главе обеденного стола напротив уже опустошенной тарелки и, попивая чай, читал бумажную газету, что меня немного удивило, так как бумажной прессы в мире осталось очень мало, как и любителей времяпровождения в её компании.
Оторвав своё внимание от прессы, Беорегард встретился со мной взглядом.
– Что пишут? – решила начать я.
– Газета двухнедельной давности, но только сейчас нашлось время почитать. О Стали не написано ни слова. Присаживайся, – он указал рукой на место слева от себя, которое было аккуратно сервированно. – Доброе утро.
– Доброе, – уже опускаясь на стул, вздохнула я. Передо мной стояли панкейки, домашние вафли, молоко и… – Это латте? – удивилась я, сразу же с неприятностью вспомнив, что пила этот напиток в последнее утро своей нормальной жизни.
– Кармелита сказала, что ты любишь этот напиток.
– Это она приготовила завтрак?
– Нет, её домработница. Та, которую ты видела вчера. Зачем ты сняла повязку?
Я машинально коснулась кончиками пальцев своей болящей головы.
– Принимала душ и замочила…
– Как себя чувствуешь? Стоит показаться доктору?
– Да нет, всё в порядке, – взявшись за вилку, я потянулась за первым панкейком, как вдруг, совершенно неожиданно, Беорегард перехватил мою руку на полпути.
Не понимая, что происходит, я наблюдала за тем, как он одной рукой удерживает моё запястье, а второй…
– Раздобыл у своих бойцов, – с этими словами он вставил в замок наручников, уже привычно для меня болтающихся на моём многострадальном запястье, миниатюрный ключик и, провернув его, с волшебной лёгкостью освободил мою руку от стальной удавки. Я не заметила, как с облегчением выдохнула, словно удушающую петлю только что сняли не с моего запястья, а с моего горла.
– Спасибо, – наблюдая
