– Не понимаю, о чем вы говорите, – ответила я, пронзив ее самым ледяным из моих взглядов.
– О, думаю, понимаете, мисс…
Когда я не ответила, она снова фыркнула.
– Просто мисс, полагаю?
– Вы слишком много предполагаете, – ледяным тоном ответила я. – Жаль, если вы считаете, что я ввела вас в заблуждение. Я вовсе не желала это делать. Просто пришла, чтобы без свидетелей поговорить с мистером Смерлом насчет его жены.
– Его жены? – с явным удивлением спросила она.
– Да.
Это был выстрел вслепую, но мне в голову не пришло ничего лучшего.
– Вы знакомы с миссис Смерл?
– Конечно.
Она собралась.
– Я же говорила, я уже десять лет работаю в фирме, и наши семьи дружат давно. Я знаю обеих леди.
Бог знает, что она подумала, увидев шок у меня на лице, но спешно добавила:
– Я, конечно же, имею в виду мать мистера Альберта и его жену.
– Я так понимаю, он женился достаточно недавно?
Она нахмурилась.
– Отчего вы так решили? Мистер Смерл женат уже более десяти лет. Если вы говорите, что знаете ее…
Я поняла, что ни капли не переиграла ее.
– Я не говорила, что знаю ее. Я говорила, что мое дело к мистеру Смерлу касается его жены. Возможно, я ошибалась, не зная, что другая леди в его доме носит такое же имя. Возможно, «миссис Смерл», которую мне поручили разыскать, его мать. Я пришла по поручению семьи Трэверс. Возможно, вам известно о недавних похоронах…
– О, бедная юная леди! Конечно же, я помню. Как я могла бы забыть? Она была так молода и прекрасна, ее смерть была столь внезапна и необъяснима! Ужасно, ужасно!
У нее в глазах выступили слезы, она снова стала мягкой и сочувствующей, как вначале, когда я с ней только заговорила.
– Но какое дело может быть у ее семьи с миссис Смерл?
– Я так полагаю, что они могли встретиться с ней здесь или на похоронах.
– О, это совершенно невозможно. Ни одна из них никогда не имела отношения к нашему бизнесу.
– Может, в прошлом…
– Нет, это какая-то ошибка. Возможно, хотя я представилась им совершенно отчетливо, я – та леди, о которой они подумали? Если вы передадите мне их послание, я могу…
– Ошибки не было. Если ее не было на похоронах, возможно, миссис Трэверс встречала ее где-то еще…
– Совершенно невозможно.
Мы пронзительно поглядели друг на друга.
– Занятно, что вы так в этом уверены.
– Мистер Смерл не принимает посетителей – и не занимается делами – дома. У его матери и жены не очень хорошее здоровье, и в последние годы они почти не выходят из дома. И никого не принимают. Так что, если миссис Трэверс не врач и не священник, она не могла встречаться ни с одной из них.
Я поняла, что пора сдать назад.
– Простите. Возможно, она действительно имела в виду вас. Была так тронута искренним состраданием…
Увидев, что она смягчилась, я снова попытала удачи.
– Но я не могу считать, что исполнила свой долг, если не поговорю с мистером Смерлом. Нельзя ли будет зайти попозже? Или у него вообще не будет времени?
Я видела, как выучка и привычка вести дела борются в ней с желанием избавиться от меня. И, возможно, мыслью о том, что может сказать мистер Смерл.
– Он всегда заходит перед тем, как отправиться домой к о… на ланч. Между половиной первого и часом дня.
Я поблагодарила ее, экспрессивно и неискренне, сказав, что еще зайду.
– Не могли бы вы сказать, чтобы он меня подождал? По крайней мере, до часу дня?
Мне пришла в голову мысль, что можно узнать домашний адрес мистера Смерла иным способом. Когда я вышла наружу и подошла к мистеру Джесперсону, то предложила сходить в ближайшее почтовое отделение и поглядеть в адресной книге. Смерл – достаточно необычная фамилия, вряд ли мы ошибемся. И, действительно, помимо адреса похоронной конторы Смерла и Снигга мы нашли одного-единственного Смерла, Альберта. Глянув на карту, Джесперсон сразу же нашел дом, на полпути от похоронного агентства к кладбищу.
Я поглядела на настенные часы.
– У нас еще два часа до того, как он домой пойдет. Хорошо хоть дождь кончился.
Мы двинулись быстрым шагом. Я этих мест не знала, но знала то, что всегда могу положиться на память и чувство направления Джесперсона, которому было достаточно одного взгляда на карту, чтобы все запомнить.
Пусть я и понимала, что бессмысленно придумывать план бегства из тюрьмы, когда мы ее даже еще не видели, но не могла отделаться от мыслей о ситуации, в которую попала девушка. Держит ли он ее на чердаке, или позволяет некоторую свободу? Знают ли его жена и мать о ее присутствии? Использует ли он ее как служанку и сиделку при двух инвалидах, или, как можно было бы подумать по его к ней обращению, считает ее своей женой? Женой, рабыней и узницей – к сожалению, все это может относиться к одному человеку.
– Она может принять это заточение по своей воле, – предположил Джесперсон.
От его слов я вздрогнула и решила, что надо возразить.
– Ты же видел портрет – не слишком похож на любовника, как считаешь?
– Для меня – нет, но вспомни замечания мистера Бейли и мисс Снигг. Есть тип женщин, для которых он просто неотразим.
– Но не Элсинда! Ты читал то, что она написала, – она терпеть не могла саму мысль о том, что они могут стать любовниками.
– Как ты думаешь, кого она хотела убедить в этом? Саму себя? Прошу тебя, давай не будем ссориться! Я просто хотел, чтобы ты держала в уме и такую возможность, что леди не будет нам благодарна и даже может отказаться от того, чтобы ее спасали.
Я поняла его. Сама знаю до некоторой степени, что можно сделать во имя любви. Сердцу не прикажешь, и тому подобное. Но даже если мисс Трэверс не влюбилась в своего похитителя, она вполне может, как и многие до нее, решить остаться и терпеть его внимание, вместо того, чтобы вернуться домой, оказавшись обесчещенной, «падшей» в глазах общества, которое оценивает женщин, будто некие мягкие плоды.
– Но мы должны дать ей шанс.
– Конечно.
Я взяла его под руку и, пока мы шли, принялась вслух размышлять насчет того, как было организовано похищение. Безусловно, мисс Трэверс приняла какое-то снадобье по своей воле, но как он мог быть настолько уверен, что сможет похитить ее с похорон? Были ли у него сообщники? Быть может, врач, выписавший свидетельство о смерти, или доверенные работники, которые помогли ему подменить гроб пустым, чтобы мисс Трэверс не была похоронена заживо…
– Конечно же, ее похоронили заживо, – сказал Джесперсон.
Я вздрогнула, вцепившись пальцами в его руку. Он с удивлением поглядел на меня.
– Ты ведь заметила сигнализацию в домике у Бейли?
– Я думала… это для того, чтобы оповестить его о вторжении. Защита от похитителей тел, быть может?
– И как бы это мертвые могли позвать на помощь? Признаюсь, я сам не понимал, пока не прочел брошюру, которую дал мне мистер Бейли.
И он процитировал строки, которые все проясняли.
«Безопасные гробы, сделанные в соответствии с оригинальной конструкцией мистера Смерла (защищено патентом), доступны для использования за вполне разумную дополнительную плату. Встроенная система сигнализации очень быстро предупредит охрану кладбища (следящую за ним днем и ночью) о случае пробуждения, если случилось так, что человека похоронили по ошибке. В этом случае гроб обеспечит выживание находящегося в нем, с поступлением достаточного количества воздуха, до тех пор, пока не будет проведена эксгумация с максимально возможной быстротой и минимумом неудобств для пострадавшего».
– О Боже, – пробормотала я, чувствуя, как у меня подгибаются колени. С трудом сдержала желание резко и судорожно вдохнуть.
Он сжал мою руку.
– Можно надеяться, что она провела без сознания достаточное время и не испытала страх, очнувшись в гробу. Поскольку Смерл знал, что она не умерла, не было причин давать ей звонить, призывая на помощь… если только он не желал проверить свою систему… прости, пожалуйста, – сказал Джесперсон сокрушенно. – Вот мы и на месте.
Мы оказались на длинной изгибающейся улице, солидные дома на которой были в изрядном отдалении от дороги, отделенные от нее садами.
– Какой там дом?
– Вон тот, я думаю. Не можешь разглядеть номер у ворот? Тот, на который ракитник свисает?
Я понятия не имела, как выглядит ракитник, но увидела ворота, прикрытые высокими кустами. Когда мы подошли ближе, я разглядела номер «14» под листьями.
Мистер Джесперсон открыл ворота и повел меня внутрь, жестом показав, чтобы я шла первой по узкой дорожке к парадной двери дома. Я не думала ни о чем. Когда мы подошли к двери, я просто отошла в сторону и позволила моему партнеру постучать. Мы подождали. Он постучал снова. Тянулись секунды, меня начало познабливать от тревоги и разочарования. Не было слышно никакого движения внутри, даже скрытного, ни шагов, ни тихо закрывающейся внутренней двери, но почему-то нависшая тишина не создавала ощущение пустого дома.
