– Кто вы такие? – спросила она. – Что означает это вторжение? Как вы посмели прийти без приглашения?
Несмотря на праведный гнев в голосе, говорила она негромко и отчетливо, быстро переводя взгляд с меня на мистера Джесперсона.
– Глубочайше прошу прощения, – совершенно неискренне ответил Джесперсон. – Мы некоторое время стучали, так что у нас не было выбора…
– Вы вломились? – спросила она. Локоны дрожали.
– Вовсе нет.
Он с торжествующим лицом показал ключ, и ее глаза расширились от шока.
– Но… как… где…
– А как вы думаете? Когда мистер Смерл узнал, что мы тревожимся за мисс Трэверс, естественно…
– Кто такая мисс Трэверс?
Джесперсон показал на юную леди. Элсинда не выказала никаких признаков того, что что-то услышала, продолжая глядеть в направлении меня пустым взглядом.
Миссис Смерл злобно зашипела.
– Эта юная леди – совершенно не ваше дело, – холодно сказала она.
– Напротив. Ее семья желает, чтобы она вернулась домой.
– Ее дом здесь. И мы – ее семья.
Джесперсон скептически приподнял брови.
– Я бы куда скорее поверил в это, если бы леди сама это высказала.
– Она не может с вами разговаривать.
– Это я уже увидел. Но кто ей мешает?
– Мистер Смерл не желает этого.
– Мистер Смерл, я уверен, не желает быть арестованым и обвиненным в незаконном лишении свободы и других преступлениях.
– Вы смеете угрожать?.. – почти шепотом спросила она и сжала губы в тонкую линию.
– Именно, – беззаботно ответил Джесперсон. – Он может быть обвинен в двоеженстве, хотя я подозреваю, что большая часть его женитьб не была известна за пределами этих стен. Несмотря на поговорку «мой дом – моя крепость», есть некоторые вещи, которые он не может безнаказанно совершать даже здесь. С чего бы вам его защищать? Вряд ли вы довольны тем, что делите мужа с другими женщинами. Женщинами, которых он украл у их семей, вынудил подчиняться…
Ее бледное лицо побагровело.
– Как вы смеете! Мистер Смерл хороший человек и идеальный джентльмен. Он никогда не применит силу к женщине – он никогда не заставлял нас ничего делать против нашей воли.
– Вы называете это волей? – спросил Джесперсон, показывая на безмолвных и неподвижных женщин.
– Вы ничего о нас не знаете. Это для их же блага. Так их дни проходят лучше.
– В наркотическом сне? Да, осмелюсь сказать, у обитателей опиумных притонов есть свои причины. Но почему же жизнь жены такого «совершенного джентльмена» требует подобного бегства от реальности?
Он продолжал говорить, а я все больше нервничала. Сколько мы уже здесь? Что, если у Смерла возникнут подозрения, когда он узнает, что кто-то спрашивал про его жену, и уже отправился домой?
Я поглядела на взвинченную крохотную женщину – я сама невысокая, но она была еще меньше, – и заговорила:
– Вы можете оправдывать этого человека и вашу с ним жизнь как угодно, но мы пришли за мисс Трэверс и намерены вернуть ее домой.
– Здесь нет мисс…
– Элсинда, – резко сказала я, и та подошла чуть ближе. Заставить ее двигаться саму было делом сложным. Я снова обратилась к разозленной женщине:
– Вы можете ее разбудить?
– Зачем мне это?
– Если она пожелает остаться, дайте ей это самой сказать, и мы уйдем.
Она уставилась на меня.
– Вы уйдете без нее?
– Конечно. Мы не станем забирать ее против ее воли.
Я вовсе не была уверена, что говорю правду.
– Уверяю вас, если юная леди скажет, что хочет остаться, мы позволим ей это сделать. В противном случае мы отведем ее туда, куда она пожелает, – сказал мистер Джесперсон.
– И позволите ей распространять ложь про нашего мужа? Нет. Она доставит нам слишком много неприятностей.
Отвернувшись, она начала бормотать, поднимая загипнотизированных одну за другой. Под конец я начала слышать ее голос, и поняла, что она повторяет простую фразу на латыни, завершая ее именем каждой женщины.
– Carpe diem, Виолетта, – сказала она.
Вот, значит, что у Смерла играло роль слов «Сезам, откройся», чтобы освободить их от заточения. Их медленные ответы, непонимающее и сонное поведение позволили мне решить, что непосредственной опасности нет, хотя я не исключала подобной возможности. Того, что простая пара слов от этой женщины может превратить их в фурий. Как у тюремщиков всегда есть «доверенный» среди заключенных, так и, по всей видимости, Смерл дал своей первой жене власть над остальными. Лишь только с ее согласия он мог собрать себе эту коллекцию «мертвых» женщин. Если бы она проговорилась, он бы уже был в тюрьме, а все эти женщины – на свободе, в своих семьях. Это ее вина, не меньше, чем его, подумала я, и у меня в груди запылала ярость, смешанная с презрением. Может, я и была несправедлива к ней, может, он потратил годы на то, чтобы сломить ее дух, сделав ее своей жалкой рабыней, но я не чувствовала, что она порабощена, стоя перед нами со злобной ухмылкой на лице, понимая, что она делает выше шансы сладить с нами…
– Carpe diem, Элсинда, – сказал мистер Джесперсон.
Глаза девушки широко открылись. Она выглядела, как испуганная кукла, но потом к испугу добавились непонимание и отвращение.
– Мы пришли, чтобы помочь тебе, – быстро сказала я. – Скажи, хочешь ли ты уйти отсюда с нами?
– Боже правый! – пылко воскликнула она. – Да!
– Элсинда! – рявкнула миссис Смерл-главная. – Dormite!
Хотя мне и моим сестрам не позволили учить латынь в силу странного мнения, что изучение мертвых языков вредно женскому уму, более слабому, мы время от времени слышали слова и фразы от отца, пока росли, и эту команду в том числе, которую он часто давал кому-нибудь из нас после долгого и трудного дня.
Элсинда замерла, будто в игре в статуи, но полнейшая пустота на лице Элсинды была совершенно не смешна.
– Виолетта, – резко сказала я. Увидев изумленный взгляд бледного создания в бежевом платье, я добавила: – Dormite.
Это сработало. К сожалению, остальных я по имени не знала.
– Полагаю, вы себя очень умными считаете, – сказала миссис Смерл.
– Нет на самом деле. Вы пробудили ее, я пробудил Элсинду, и так далее, и тому подобное. Пустая трата времени. Уверен, вы не хотели бы, чтобы мистер Смерл обнаружил нас здесь…
– Думаю, вам это понравится еще меньше, – злобно улыбаясь, ответила она.
У меня возникло нехорошее предчувствие, что она действительно может пытаться задержать нас до его прихода.
Тем временем Джесперсон пробудил Элсинду и совершенно спокойно сообщил миссис Смерл, что мы забираем ее.
– Может, кто-то из вас, леди, хочет к нам присоединиться? – спросил он, с очаровательной улыбкой глядя на двух женщин, стоящих по бокам от миссис Смерл. Те сделали лица, будто им предложили нечто непристойное, отшатнувшись и тряся головами. Та, что более полная, в сером, даже глаза закрыла.
– Мы счастливы жить так, как живем, – сказала миссис Смерл, обнимая за талию дрожащую леди в сером.
– Не все, – сказала я, подавая руку Элсинде, и та крепко в нее вцепилась.
– Неблагодарная девчонка! – воскликнула миссис Смерл, гневно глядя на девушку, ее гнев блеснул, будто лезвие бритвы в солнечном свете, но затем угас в темноте, когда она пожала плечами и расслабилась. – Очень хорошо, можешь идти, Элсинда, но ты никогда не сможешь вернуться. Прощения не будет. А если ты хотя бы подумаешь предать нас…
Я ощутила дрожь, когда Элсинда покачала головой.
– Если ты попытаешься, мистер Смерл отомстит. От него не скроешься, ты знаешь, как бы далеко ты ни ушла, что бы ни случилось с ним в этой жизни, его власть над тобой не исчезнет.
– Я ничего не скажу, Марта. Я обещала ему, что не скажу, и сдержу обещание, несмотря на то, что он не сдержал своего. Я много раз говорила ему, что не люблю его. Я не хочу выходить за него замуж.
– Он не сделал ничего плохого. Альберт хороший человек. Он же никогда не принуждал тебя, так ведь? Ты признаешь это? Вижу, что признаешь. Тебе придется склониться перед истиной. Я знаю, и ты знаешь, что ты была ошибкой, его маленькой слабостью, но это же не конец света, не так ли? Совершенно так. Скоро ты научишься быть счастливой. И все будет хорошо, ты знаешь, если только…
Я не поняла этого, но ее монотонный голос дал определенный эффект. К счастью, Джесперсон осознал опасность и быстро воспользовался ключом, который дала нам Элсинда.
– Марта, dormite! – крикнул он, и его голос, будто всплеск воды, разбудил меня.
Марта Смерл дернулась, но, когда прошла вспышка гнева, ее глаза остались осознанными и живыми, как и раньше. Волшебные слова на нее не действовали.
– Как ты смеешь! – сказала она, собравшись и пронзительно глядя на него. – Как ты смеешь, вломившись в мой дом, нарушив мой мир и покой, не назвав своего имени, позволять себе такие вольности? Ты отдаешь приказы, которые женщине может отдавать лишь муж. Уходите отсюда, – сказала она тихо и угрожающе. – Немедленно.
