Через три месяца Нору изнасиловали два подонка, которые подкараулили ее, когда она вышла из госпиталя немного передохнуть. Один из них ударил ее по виску, сбил с ног и навалился сверху. Другой стоял коленями на ее руках. Сначала Нора решила, что они приняли ее за вьетконговку, но почти в то же мгновение поняла, за кого ее приняли на самом деле — за живую женщину. Потом был шквал толчков, ударов и огромные вонючие ладони, зажимавшие ей рот. Она чуть не задохнулась, когда эти хрюкающие скоты делали свое дело. Пока это продолжалось, Нора словно провалилась на самое дно мира. Причем в буквальном смысле. Мир казался ей колонной, тянущейся ввысь от мерзкого дна к светлому куполу: ее швырнули к подножию колонны на это самое дно вместе со всяким другим дерьмом. Из темноты таращились, перешептываясь и ухмыляясь, демоны.
Второй подонок наконец скатился с нее, первый отпустил ее руки, и оба бросились удирать. Нора слышала их шаги, понимая, что теперь она оказалась по ту сторону, вместе с несвязно бормочущими демонами; потом она взяла этих демонов в руки и засунула их в дальний-дальний уголок души — маленький, но вместивший их всех.
Нора ничего не говорила Харвичу несколько часов, до того самого момента, когда, взглянув на кровь, сочащуюся сквозь ее одежду, подумала, что кровь эта — ее собственная, и упала в обморок. Мрачный Харвич с пониманием отнесся к нежеланию Норы заявлять об этом деле, но во время следующего перерыва вышел вместе с ней, чтобы вложить ей в руку пистолет, взятый у убитого офицера. И с пистолетом она не расставалась до своего самого последнего утра во Вьетнаме, когда бросила его в отверстие госпитального туалета. Даже после того, как Дэн Харвич уехал из Вьетнама, поклявшись, что будет писать (и он писал) и что видит свое будущее нераздельно от нее (а женился на другой), она использовала воображаемый пистолет под подушкой для того, чтобы, ощущая его близость, прогонять от себя кошмарные воспоминания об изнасиловании. И многие годы после Вьетнама ей казалось, что она действительно забыла, до тех пор, пока она не достигла временного и относительно стабильного семейного счастья в Вестерхолме, штат Коннектикут. В Вестерхолме ее обычные ночные кошмары, в которых Норе снились погибшие и умирающие солдаты, начали вытесняться другими, более жуткими — в каждом из них Нору проталкивали в дыру, и она летела к подножию колонны мира.
Много позже Нора иногда вспоминала восторженный и спокойный период своей жизни до обрушившейся на нее войны и думала: «Счастья, когда оно есть, обычно не замечаешь; оно для тебя нечто само собой разумеющееся».
В течение всей следующей недели каждый вечер Нора и Дэйви самозабвенно работали над серией «Черный дрозд»: жонглировали цифрами, пытаясь придумать, как преподнести все Элдену, чтобы убедить его. Дэйви оставался унылым и каким-то отстраненным, но был явно благодарен Норе за помощь. Чтобы понять, что представляют собой эти книги, Нора прочитала «Ждущую могилу» Марлетты Титайм и «Кровавые узы» Клайда Морнинга. Дэйви выуживал информацию у агентов, они с Норой составляли списки авторов, которые могли бы сотрудничать с возрожденным «Черным дроздом». Они понимали, что самым привлекательным в серии была ее связь с издательским домом «Ченсел-Хаус», но издательство, как оказалось, уделяло этой серии еще меньше внимания, чем представлял себе Дэйви.
В семьдесят седьмом году — первом году серии, в «Черном дрозде» вышли в мягких обложках двенадцать романов не известных тогда авторов. К семьдесят девятому году половина из десяти авторов покинули издательство в поисках больших возможностей, высших гонораров и лучших издательств. В те дни серию вел помощник редактора по имени Мерл Марвелл. Секретарь Марвелла и два младших редактора занялись переизданием уже вышедших романов по пятнадцать долларов за книгу (Элден не хотел тратить деньги и нанимать профессионала для переизданий). «Черный дрозд» упорно отказывался нести золотые яйца, и к 1981 году все авторы, сотрудничавшие вначале, покинули серию, остались только Титайм и Морнинг. Мерл Марвелл, к тому времени уже не помощник редактора, купил права на роман, завоевавший престижную премию, а следом на другой, попавший в список бестселлеров, и начал новую серию, так что времени на «Черного дрозда» у него уже не оставалось. Двое стойких приверженцев «Черного дрозда» время от времени присылали рукописи и получали за них свои деньги. Ни у одного из авторов не было агента. Вместо адресов оба использовали почтовые ящики — Титайм в Норуолке, штат Коннектикут, а Морнинг где-то в центре Манхэттена. Телефонные номера их не разглашались. Они никогда не требовали повышения гонораров, ланчей в дорогих ресторанах или смет затрат на рекламу. В восемьдесят третьем году Клайд Морнинг получил Британскую премию фэнтэзи, а Марлетта Титайм была номинирована на Всемирную в восемьдесят пятом. Они продолжали выдавать по новой книге в год до восемьдесят девятого, когда оба вдруг писать перестали.
— "Ченсел-Хаус" издавал книги этих людей более десяти лет, и никто даже не знает номеров их телефонов? — недоумевала Нора.
— Это еще не самое странное, — сказал Дэйви.
Они жадно поглощали пиццу с салями и грибами, доставленную гномом в космическом шлеме, который при ближайшем рассмотрении оказался шестнадцатилетней девицей, прикатившей на мотоцикле. Сдвинув в сторону газетные вырезки, рекламные распечатки и другие бумаги, они освободили на столе место для «Каберне-Совиньон» и двух бокалов.
— Самое странное, — продолжал Дэйви, — это то, что я нашел сегодня на полке в конференц-зале.
Он поднял брови и улыбнулся, поддразнивая жену, совсем как прежний Дэйви. Нора подумала, что муж ее выглядит замечательно. Ей нравилось, как Дэйви ест пиццу — ножом и вилкой. Нора ела руками, и от куска ко рту тянулись нити расплавленного сыра; Дэйви же относился к пицце так, словно это было по меньшей мере филе миньон.
— Так что же было на полке?
— Помнишь, я говорил тебе, что данные о каждой новой рукописи заносят в эдакий электронный гроссбух? Компьютеризация. Все, что происходит с принятыми рукописями, записывается напротив названия: отказали, вернули, приняли — и число. Я заинтересовался, не отказывались ли мы когда-нибудь от книг Морнинга или Титайма, поэтому проверил список за восемьдесят девятый год — мы как раз тогда начали пользоваться компьютерами — и обнаружил запись: «Клайд Морнинг». В июне восемьдесят девятого он прислал рукопись книги под названием «Призрак», и эта рукопись не покидала издательства ни в каком виде. От нее не отказывались, но и не принимали к изданию. У Морнинга не было своего редактора, так что никто даже не отвечал за эту рукопись.
— И что же с ней случилось?
— Я задался тем же вопросом и отправился в производственный отдел. Разумеется, там никто ничего не помнил. Они обычно хранят большинство оригиналов рукописей год-два, уж не знаю зачем, а потом возвращают их редактору, который в свою очередь отсылает рукописи автору. Я посмотрел все, что у них было, но «Призрака» не нашел. Наконец один из сотрудников отдела напомнил мне, что иногда рукописи складывают про запас на стеллажи в конференц-зале. Как на почте — невостребованные адресатами письма. — Дэйви ухмыльнулся.
— И ты пошел в конференц-зал... — Дэйви кивал головой, улыбаясь еще шире. — И ты... ты нашел книгу?
— Нашел! Но это не все...
Нора в изумлении смотрела на мужа.
— Ты прочел ее?
— Во всяком случае, просмотрел. Рукопись, конечно, сыроватая, но публиковать ее можно. Надо бы проверить, имеем ли мы еще на это право; узнать, жив ли еще этот Морнинг, — это будет началом воплощения нашего плана.
Норе понравилось, что он сказал «нашего».
— Итак, у нас почти все готово.
— Давай начнем в понедельник. По понедельникам до обеда — инерция выходных — у отца обычно хорошее настроение. — Разговор происходил в пятницу вечером. — Утром мне позвонил один агент, сказал, что есть пара писателей, с которыми можно заключить не слишком разорительные договоры.
— Чертяка, — сказала Нора. — И ты молчал об этом с тех пор, как пришел домой!
— Да просто ждал подходящего момента. — Он покончил с последним кусочком пиццы. — Хочешь еще немного поколдовать над рекламой или займемся чем-нибудь другим?
— Например, отметим это?
— Если у тебя подходящее настроение.
— Очень даже подходящее.
— Ну что ж, тогда... — Почти с сомнением он взглянул на Нору.
— Решайтесь, юноша, — сказала Нора. — О тарелках позаботимся позже.
* * *
Двадцать минут спустя Дэйви лежал, сложив руки на животе и вперив взгляд в потолок.
— Милый, — сказала Нора. — Я не говорила, что мне больно, просто сказала, что неудобно. Я была сегодня не готова, но это только сегодня, не переживай, — на следующей неделе я иду к врачу договариваться о гормональной терапии. Смотри на это с другой точки зрения: нам не надо будет больше бояться, что я забеременею.
