Я снова чувствую себя новичком. Совсем как много лет назад, в 1924 году, когда я впервые заседал в парламенте в палате общин. Тогда тоже было официальное представление, хотя никакого особого наряда протоколом предусмотрено не было. Помню я и другие традиционные ритуалы – не менее важные, хотя и несколько менее формальные. Например, когда Чипс Ченнон повел меня показывать туалетные комнаты для членов парламента. «Самые важные помещения во всем здании!» – сообщил он с наигранной серьезностью, но, как он ни старался, в его не выражавших ничего, кроме тупой серьезности, глазах не промелькнуло ни малейшей искорки.
Это было сорок лет назад. С тех пор мне, пожалуй, удалось добиться кое-какого успеха. Другое дело, что мой политический и государственный потенциал так и остался не реализованным. Начало было весьма многообещающим, но потом – в тридцатых – случился этот глупый скандал. Я не сообщил об участии в нескольких бизнес-проектах. Ввел в заблуждение палату. В итоге мне пришлось подать в отставку с поста члена кабинета, и больше я назначений в правительство не получал. Вместо этого я превратился в одного из «заднескамеечников»[8] – быть может, не такого заурядного, как большинство, но все же… Признаться по совести, я рад, что теперь это осталось в прошлом. Столько лет потрачено, а что я получил в награду за службу? Какое-то жалкое пожизненное пэрство!.. Да меня просто вышибли, хотя и с повышением! Какой-то остряк даже сказал по этому поводу – дескать, только правильно, что, – учитывая мою репутацию, – я получил пэрство согласно представленному сэром Алеком списку награждаемых по случаю роспуска парламента.[9] Как бы там ни было, теперь я чертов лорд. Можно немного и поважничать.
После церемонии представления встретил в вестибюле Тома Драйберга. Он поздравил меня. В его голосе звучала неподдельная теплота – в этом не может быть никаких сомнений. Лично я всегда симпатизировал старине Тому как соседу по поперечной скамье.[10] Самое бескорыстное братское или, если можно так выразиться, сестринское чувство. Ничего плотского, разумеется. Просто общие интересы, взгляды. Он, конечно, тоже воспитан в духе Высокой церкви. Кроме того, мы оба немного склонны к крайностям. Том, будучи социалистом, порой заходит слишком далеко: иногда мне кажется, что орально-генитальный контакт представляется ему самым удачным проявлением демократии. Одно из его убеждений, о котором он как-то обмолвился, заключается в том, что процесс старения можно существенно замедлить, если глотать сперму молодых здоровых партнеров. Похоже, он говорил совершенно серьезно! Я ответил, что это, вероятно, крайний предел, до которого он способен дойти в деле преобразования собственной природы. Нет, я не имею ничего против подобного способа омоложения, особенно если он содействует процессу сближения с массами, однако, отправляя свой почетный член в поездку по избирательному округу, предпочитаю сохранять достойную позу и осанку. В медицине это называется, кажется, взаимной мастурбацией. Я, впрочем, терпеть не могу эти современные термины. В них слишком много бесстыдной откровенности, тогда как я предпочитаю слегка завуалированные определения, от которых исходит восхитительный аромат греха. В частности, для того, что нравится мне больше всего, существует превосходное старинное выражение – «фехтование».
Разумеется, я всегда был довольно сдержан, чего нельзя сказать о Драйберге. Даже не представляю, как все эти годы ему удавалось выходить сухим из воды! Я был крайне осторожен, быть может даже чрезмерно, но, в конце концов, в этом-то и заключается добрая половина удовольствия, которое получаешь от «фехтования». Да, я действовал весьма осмотрительно и ни разу не попался со спущенными штанами (в обоих смыслах).
– Как ты собираешься отмечать свое пэрство? – спросил Том.
Я пожал плечами. Я и в самом деле почти об этом не думал. Мне казалось, что официальной церемонии будет более чем достаточно. Ну а если говорить совсем откровенно, то в настоящий момент я нахожусь в несколько стесненных обстоятельствах и не могу устраивать многолюдных приемов. Быть может, чуть попозже я и отправлюсь в «Уайтс», чтобы пропустить стаканчик, но…
Том вдруг уставился на меня с видом заговорщика.
– Ты должен сходить на одну вечеринку, – сказал он. – Завтра вечером. Думаю, тебе будет интересно.
Он написал на карточке адрес и, сунув ее мне в ладонь, многозначительно улыбнулся.
– Приходи часам к десяти, – добавил он.
После этого я вернулся к себе на Итон-сквер, по дороге забрав почту. Несколько поздравительных телеграмм, в том числе от ассоциации избирателей. К счастью, мне больше не придется иметь дело с этим ужасным народом! Кроме телеграмм в почте оказалось два письма довольно зловещего вида. Одно из них было от Рут. Другое пришло из Национального загородного банка.
Уважаемый сэр!
Вынужден напомнить Вам, что расходы по Вашему счету продолжают расти, вследствие чего в нынешнем году превышение кредита по операциям превысило аналогичную цифру за прошлый год почти на 1000 фунтов.
Не сомневаюсь, что Вы обеспокоены этим не меньше, чем Ваш покорный слуга.
Как Вы, безусловно, понимаете, дело не только в возможном ограничении кредита ввиду отсутствия какого-либо обеспечения либо гарантий его возврата. Кредит по Вашему счету обходится Вам в сумму, равную примерно 150 фунтам в год, что соответствует банковской процентной ставке. Не могли бы Вы несколько пересмотреть Ваш бюджет и сократить расходы, чтобы изменить сложившуюся ситуацию? Надеюсь, что в самое ближайшее время это досадное недоразумение будет улажено к обоюдному удовлетворению. В противном случае буду вынужден обратиться за указаниями к руководству банка.
Искренне Ваш Джордж Баджен, управляющий
Тедди,
– гласило второе (или первое) письмо. –
Мне надоело, что ты по-прежнему боишься повернуться лицом к нашей проблеме. Я бы предпочла поговорить с тобой лично, но боюсь, что ни ты, ни я не сумеем удержаться в рамках приличий, поэтому мне приходится писать тебе это письмо.
Мне очень жаль, что наш брак оказался настолько неудачным. Как мне кажется, я играла свою роль достаточно неплохо, однако ты своими выходками и экстравагантным образом жизни постоянно ставишь меня в безвыходное положение.
Я и только я должна была идти на компромиссы ради сохранения твоей драгоценной респектабельности, точнее – ее видимости, но теперь это положение меня больше не устраивает.
Окончательный разрыв пошел бы нам обоим только на пользу, однако я вполне отдаю себе отчет, что развод может крайне отрицательно отразиться на твоей профессиональной карьере и общественном положении. Поэтому и только поэтому я согласна продолжать нашу пошлую пьеску, но лишь на вполне конкретных условиях.
Впредь ты должен будешь ежемесячно переводить платежным поручением 250 фунтов на мой счет в Национальном банке Чейз. Эти деньги нужны мне для того, чтобы быть финансово независимой от тебя. Мне надоело разбираться с твоими кредиторами, которые становятся все раздражительнее, надоело гадать, не будет ли опротестован подписанный мной чек.
Со своей стороны я обязуюсь появляться с тобой в Харктуэлле, скажем, в первое воскресенье каждого месяца, чтобы мы могли вместе появиться в церкви. Я готова также бывать с тобой на социальных мероприятиях в Лондоне и других местах, чтобы сохранить видимость счастливого брака в нашей новой роли лорда и леди Тереби.
Все остальное время мы с тобой будем абсолютно свободны друг от друга. Никто не станет мешать тебе вести распущенную и сластолюбивую жизнь, а я освобожусь наконец от напрасного ожидания, что ты исполнишь в отношении меня свой супружеский долг.
Рут
Что ж, умолкли фанфары, пора, пожалуй, возвращаться к уродливой реальности. Внезапно я почувствовал ужасную усталость – из меня как будто вышел весь воздух. Наливаю себе хорошую порцию джина и принимаюсь за невеселые подсчеты. В активе у меня не густо. С зарплатой члена Парламента приходится распрощаться. Скудные ручейки наличности, которую приносили мне статьи и обзоры в газетах, тоже начинают иссякать (поскольку я больше не буйный «заднескамеечник», мое мнение никого не интересует). Есть, правда, «присутственные», которые получает за посещение заседаний каждый член палаты лордов, однако они не так уж велики (поэтому чем меньше времени я стану проводить в клубе «Дарби и Джоан», тем лучше). Работа на Би-би-си оплачивается довольно скудно, к тому же каждого чека приходится ждать целую вечность. Пожалуй, это все. Теперь рассмотрим пассив. Первым пунктом здесь идут расходы на «распущенную и сластолюбивую жизнь», как выразилась Рут. Пожалуй, здесь удастся кое-что сэкономить, хотя и не хочется. Кроме того, эта стерва требует двести пятьдесят фунтов в месяц! Где взять такие деньги – я понятия не имею. Она, по-видимому, тоже, но ее это как раз меньше всего заботит. Свинья неблагодарная! Я-то у нее ничего никогда не просил. Впрочем, если разобраться, то именно это и может оказаться первоисточником всех наших проблем. Если бы я… А-а, ладно. Что там еще? Так, ремонт харктуэллского поместья. Сухая гниль, жучок-древоточец и прочие неприятности. Предварительная стоимость ремонта – около двух тысяч фунтов. Черт! Встаю и наливаю себе еще джина.
