Задний двор представлял собой поляну, отвоеванную у леса, растущего на вершине обрыва. На этой поляне, заросшей коротко подстриженной травой, собралась внушительная толпа, человек сто, все в черном, мужчины и женщины, черные костюмы и галстуки, блузки и туфли, если не считать полудюжины армейских офицеров в парадной форме. Они тихо разговаривали, держа в руках бумажные тарелки и стаканы с вином. Настроение у всех было пасмурное.
Похороны. Он без приглашения заявился на похороны. Ричер замер в смущении, вырисовываясь на фоне неба в одежде, которую он надел вчера в Ки-Уэсте: выцветшие хлопчатобумажные штаны, мятая желтая рубашка, старые ботинки на босу ногу, выгоревшие на солнце волосы торчат в разные стороны, на лице дневная щетина. Он посмотрел вниз, на собравшихся там людей, и они дружно замолчали и подняли головы, словно он внезапно хлопнул в ладоши. Ричер не шевелился. Все молча смотрели на него, а он — на них. На площадке воцарилась тишина и неподвижность. Потом какая-то женщина отдала свою тарелку и стакан человеку, стоявшему рядом, и вышла вперед.
Она была молодой, может, лет тридцати, в строгом черном костюме, как и все остальные. Бледная, напряженная и невероятно красивая. До боли красивая. Очень стройная и высокая в своих туфлях на каблуках, длинные ноги в черных прозрачных чулках. Роскошные светлые волосы, распущенные по плечам, голубые глаза, изящное тело. Она грациозно прошла по лужайке и остановилась у подножия лестницы, как будто ждала, что он к ней спустится.
— Привет, Ричер, — тихо проговорила она.
Он посмотрел на нее сверху вниз. Она знала, кто он. А он знал, кто она. Это знание пришло к нему неожиданно, словно кинопленку прокрутили на пятнадцать лет назад за одно короткое мгновение. Девочка-подросток выросла и превратилась в красивую женщину, которая стояла перед ним. Гарбер, имя на почтовом ящике. Леон Гарбер был его командиром в течение многих лет. Ричер вспомнил, как они познакомились, потом начали узнавать друг друга на барбекю, которые устраивали на задних дворах жаркими влажными вечерами на Филиппинах. Стройная девочка, скользившая в тени неуютного, жалкого дома на базе, уже женственная в свои пятнадцать, но все еще ребенок — невероятное искушение и одновременно запретный плод. Джоди, дочь Гарбера. Его единственный ребенок. Единственная радость всей его жизни. Перед ним стояла Джоди Гарбер, только пятнадцать лет спустя, повзрослевшая и ослепительно красивая. Она стояла и ждала его внизу цементной лестницы.
Он обвел взглядом толпу и спустился на лужайку.
— Привет, Ричер, — повторила Джоди.
Ее голос звучал тихо и напряженно. Грустно, как и окружавшая ее сцена.
— Привет, Джоди, — ответил Ричер.
Он хотел спросить: «Кто умер?» Но не смог подобрать слов, чтобы вопрос не прозвучал грубо или по-дурацки. Она поняла его и кивнула.
— Папа, — просто сказала она.
— Когда? — спросил он.
— Пять дней назад, — ответила Джоди. — Он болел последние несколько месяцев, но произошло все внезапно… Мы не ожидали.
Ричер медленно кивнул.
— Мне очень жаль, — сказал он.
Он посмотрел на реку, и лица собравшихся на лужайке людей неожиданно превратились в лицо Леона Гарбера, приземистого крепкого мужчины. Широкая улыбка никогда не сходила с его лица, независимо от того, был ли он счастлив, раздражен или ему грозила опасность. Храбрый человек во всех отношениях. Великий командир. Кристально честный, справедливый и проницательный. Человек, которому Ричер подражал в те годы, когда формировался его характер. Его наставник и крестный отец. Его защитник. Он использовал все свое влияние, чтобы дважды за восемнадцать месяцев Ричер получил повышение и стал самым молодым майором мирного времени, а Леон развел руками, улыбнулся и заявил, что он тут совершенно ни при чем.
— Мне очень жаль, Джоди, — повторил Ричер.
Она молча кивнула.
— Поверить не могу, — проговорил он. — В это невозможно поверить. Я видел его меньше года назад. Он был тогда в отличной форме. Он заболел?
Она снова кивнула.
— Но он всегда был таким крепким, — сказал Ричер.
Джоди грустно ответила:
— Да, был. Всегда был таким крепким.
— И не старым, — добавил он.
— Шестьдесят четыре.
— Что же произошло?
— Сердце, — ответила Джоди. — Оно все-таки подвело его. Помнишь, как он всегда делал вид, что у него нет сердца?
Ричер покачал головой.
— Такого доброго сердца я не встречал ни у кого.
— Я узнала это, когда умерла мама. Мы с ним стали лучшими друзьями на целых десять лет. Я его очень любила.
— Я тоже его любил, — сказал Ричер. — Как будто он был моим отцом, а не твоим.
— Он постоянно тебя вспоминал, — кивнула Джоди.
Ричер отвернулся и посмотрел на окутанные дымкой серые очертания домов Уэст-Пойнта. Ему казалось, что все тело у него онемело. Он находился в такой временной зоне, когда начали умирать люди, которых он знал. Умерли его родители, умер брат, а теперь вот человек, ставший для него родным.
— Полгода назад у него случился сердечный приступ, — сказала Джоди. В глазах у нее появились слезы, и она убрала прядь длинных волос за ухо. — Он вроде бы поправился, выглядел совсем неплохо, но на самом деле очень быстро сдавал. Врачи говорили о возможности шунтирования, но ему стало хуже. Он бы не пережил операцию.
— Мне очень жаль, — в третий раз сказал Ричер.
Джоди взяла его под руку и пошла рядом с ним.
— Не стоит жалеть. Он всегда радовался жизни. Хорошо, что он умер быстро. Я не могу себе представить, чтобы он медленно угасал и при этом оставался счастливым и всем довольным.
Перед глазами Ричера возник Гарбер, вечно куда-то спешащий, яростно кого-то отчитывающий, настоящий сгусток энергии, и он понял, в каком отчаянии пребывал бы его командир, став инвалидом. А еще он понял, что старое, столько бравшее на себя сердце в конце концов сдалось и перестало сражаться.
— Иди поздоровайся с теми, кто к нам пришел, — сказала Джоди. — Может, ты кого-нибудь из них знаешь.
— Я одет неподходящим образом, — возразил Ричер. — И мне неудобно. Пожалуй, мне лучше уйти.
— Это не имеет значения, — сказала она. — Неужели ты думаешь, что папе было бы не все равно?
Он представил себе Гарбера в старой, мятой форме и потрепанной шляпе. Гарбер был самым плохо одетым офицером в американской армии все тринадцать лет, что Ричер служил под его началом. Ричер слабо улыбнулся.
— Думаю, он не стал бы возражать.
Джоди провела его на лужайку. Из сотни собравшихся почтить память Гарбера он знал человек шесть. Двое ребят в форме показались ему знакомыми. С несколькими людьми в черных костюмах он работал в разных местах в той, другой, жизни. Он пожал руки, наверное, дюжине человек и попытался услышать их имена, но они ускользали, влетая в одно ухо и тут же вылетая из другого. Постепенно тихие разговоры возобновились, толпа сомкнулась вокруг него, и ощущение не слишком удачного появления отступило. Джоди продолжала держать его руку, и он чувствовал, какая у нее холодная ладонь.
— Я кое-кого ищу, — сообщил Ричер. — Именно за этим я сюда приехал.
— Я знаю, — сказала она. — Ты ищешь миссис Джейкоб, верно?
Он кивнул и спросил:
— Она здесь?
— Миссис Джейкоб — это я.
Два типа в черном «тахо» выбрались из строя машин и постарались оказаться подальше от линии электропередач, которая создавала помехи для телефона. Тот, что сидел за рулем, набрал номер, и сигнал вызова наполнил тишину машины. Через некоторое время на восемьдесят восьмом этаже в шестидесяти милях от этого места сняли трубку.
— У нас проблема, босс, — сказал водитель. — Тут какое-то сборище, похороны, что ли. Собралось человек сто. Мы не смогли захватить миссис Джейкоб. Мы даже не знаем, кто она. Здесь куча женщин, и она может оказаться любой из них.
Из микрофона донеслось ворчание.
— Что дальше?
— Помните того парня из бара в Ки-Уэсте? Он только что приехал на такси. Примерно через десять минут после нас. И вошел внутрь.
В трубке что-то защелкало, и они не смогли разобрать ответ.
— Так что нам делать? — спросил водитель.
— Оставайтесь на месте, — сказал Хоби. — Может быть, стоит спрятать машину и где-нибудь залечь. Дождитесь, когда все уйдут. Насколько я понимаю, дом ее. Может, там живет ее семья или это загородный дом. Рано или поздно все уедут, а она останется. Без нее не возвращайтесь, поняли?
— А как насчет того парня?
— Если он уедет, пусть уезжает. Если останется, прикончите его. Но женщину привезите ко мне.
— Ты миссис Джейкоб? — спросил Ричер.
Джоди Гарбер кивнула.
— Была, — сказала она. — Я разведена, но фамилию оставила, для работы.
— А кем он был?
Она пожала плечами.
— Адвокатом, как и я. Тогда мне казалось, что это хорошая идея.
