– А Елена? – с каменным выражением лица спросил он, не желая слышать ответ.
– Да, Елена Петреску тоже. Интересный случай. Мы полагаем, что она была агентом румынской Секуритате и ее перевели в Директорат, чтобы следить за вами.
Елена... нет, этого не может быть! Она не могла быть агентом Секуритате! Ее отец был врагом Секуритате – отважный математик, выступивший против правительства. И Елена... он спас ее и ее родителей, они строили совместную жизнь...
* * *
Они ехали верхом вдоль бесконечной полосы пустынного песчаного пляжа на одном из островов Карибского моря. Сперва они пустили лошадей в галоп, потом постепенно перешли на рысь. Луна заливала все вокруг серебристым светом. Ночь дышала прохладой.
– И весь этот остров – наш, Николас? – в восторге воскликнула Елена. – У меня такое чувство, будто мы здесь одни, будто все, что мы видим, принадлежит нам!
– Так и есть, любовь моя, – отозвался Брайсон, заражаясь ее безудержным весельем. – Разве я тебе не говорил? Я снял деньги с дискреционных счетов и купил этот остров.
Радостный смех Елены звучал словно музыка.
– Николас, ты ужасен!
– «Ник-о-лас» – мне нравится, как ты произносишь мое имя. Где ты научилась так хорошо ездить верхом? Я даже не знал, что в Румынии есть лошади.
– Ну конечно же, есть! Я училась верховой езде на ферме у моей бабушки Николеты, в предгорьях Карпат. Я ездила на гуцульской лошадке. Их разводят для работы в горах, но они прекрасно подходят для верховой езды – такие проворные, сильные и надежные.
– Ты как будто говоришь о себе.
Волны накатывались на берег, совсем рядом с ними, и с шумом рассыпались. Елена снова рассмеялась.
– Ты на самом деле так и не видел моей страны – ведь правда, дорогой? Коммунисты совершенно изуродовали Бухарест, но сельские края – Трансильвания и Карпаты – по-прежнему прекрасны. Там все еще живут по старинке и ездят на телегах. Когда мы уставали от университетской жизни, то уезжали к Николете, в Драгославеле. Она кормила нас мамалыгой, кашей из кукурузной муки, и киорбой – это мой любимый суп.
– Ты скучаешь по родине.
– Немного. Но больше всего я скучаю по родителям. Мне очень их не хватает. Это просто ужасно, что я не могу повидаться с ними. Эти телефонные звонки по засекреченной линии, пару раз в год – мне этого недостаточно!
– Но, по крайней мере, они находятся в безопасности. У твоего отца много врагов. Они убили бы его, если бы знали, где он находится. Остатки Секуритате – профессиональные убийцы. Они винят твоего отца в раскрытии кодов – ведь это привело к падению правительства Чаушеску, позволявшего им властвовать. Теперь им самим приходится скрываться и в Румынии, и за ее пределами, но они ничего не забыли. Они образуют особые команды из так называемых «чистильщиков», выслеживают старых врагов и уничтожают их. И они очень хотят отомстить человеку, которого считают худшим из изменников.
– Он герой!
– Конечно, он герой. Но для них он – предатель. И они не остановятся ни перед чем, лишь бы отомстить.
– Ты пугаешь меня!
– Просто напоминаю, насколько важно, чтобы твои родители оставались в укромном месте.
– О господи, Николас, я молюсь, чтобы с ними ничего не случилось!
Брайсон натянул поводья, заставляя свою лошадь остановиться, и повернулся к жене.
– Я обещаю тебе, Елена. Я сделаю все, что в человеческих силах, чтобы защитить их.
* * *
В молчании прошла минута, затем другая. В конце концов Брайсон, нехорошо прищурившись, произнес:
– Но это все не имеет ни малейшего смысла! Я выполнял очень важную работу. Я неоднократно...
– ...сажали нас в лужу, – перебил его Данне. Он вертел в руках сигарету, но не закуривал. – Каждая ваша успешная операция была сокрушительным ударом по интересам Америки. И должен сказать, что я испытываю к вам глубочайшее уважение как к профессионалу. Ну, давайте посмотрим. Вот, скажем, тот кандидат, «сторонник умеренных реформ», которого вы защищали. Он находился на содержании у «Сендеро луминозо», террористической организации. На Шри-Ланке вы очень эффективно уничтожили тайную коалицию, которая готова была начать мирные переговоры между тамилами и сингальцами.
На экране появилась новая фотография: цвета и контуры были словно бы размытыми. Брайсон узнал это лицо, хотя изображение и было нечетким.
Это был Абу.
– Тунис! – с силой выдохнул Брайсон. – Этот человек... он собирался устроить там государственный переворот. Он и его последователи – форменные фанатики. Я внедрился в их организацию, вычислил, кто во дворце работает на обе стороны...
Эти воспоминания были не из тех, что вызывали у Брайсона теплые чувства. Ник знал, что никогда не забудет резню на авеню Хабиб-Боргига. Равно как и тот момент, когда Абу разоблачил его и едва не прикончил.
– Теперь давайте посмотрим, – произнес Данне. – Вы подставили этого человека. И сдали его правительству.
Это было чистой правдой. Он действительно подставил Абу под удар элитной труппы правительственных спецвойск, и те отправили Абу в тюрьму вместе с несколькими десятками его приверженцев.
– И что произошло дальше? – поинтересовался Данне, словно испытывая Брайсона.
Ник пожал плечами.
– Он умер в заключении несколько дней спустя. Не могу сказать, чтобы я сильно скорбел о нем.
– К сожалению, не могу сказать того же, – произнес Данне внезапно посуровевшим голосом. – Абу был одним из наших людей. Точнее даже, одним из моих. Я сам его обучал. Он был самым ценным нашим агентом в этом регионе – я говорю обо всей треклятой «песочнице».
– Но попытка государственного переворота... – слабо попытался возразить Брайсон, чувствуя, как голова идет кругом. Что за бессмыслица!
– Гребаное прикрытие, предназначенное для того, чтобы скрыть его истинные намерения от этих сумасшедших. Да, верно, он возглавлял «Аль-Надха» – затем, чтобы похоронить ее к чертовой матери. Абу разработал глубокое, очень глубокое прикрытие. Это было совершенно необходимо, просто для того, чтобы выжить. Вы что, думаете, это легко – внедриться в террористическую организацию, особенно в «Хезболла», эту их святая святых? Они все подозрительны, как черти. Если вы не принадлежите к известной почтенной семье, от вас будут ожидать, чтобы вы проливали кровь галлонами, кровь израильтян, – или вам никогда не станут доверять. Абу был пронырливым ублюдком, ведущим жестокую игру, – но это был наш пронырливый ублюдок! И ему приходилось играть жестоко. Но благодаря этому ему удалось подобраться к Каддафи. Очень близко подобраться. Каддафи рассчитывал, что если Абу удастся захватить Тунис, то эту страну можно будет превратить в провинцию Ливии. Абу вот-вот должен был стать его закадычным приятелем. Мы почти заполучили ключик ко всем террористическим группам, действующим на севере Сахары. Но тут Директорат подложил ему свинью – подсунул бракованное снаряжение, – и к тому времени, когда наши люди узнали об этом, было уже слишком поздно. Вся наша сеть, которую мы строили двадцать лет, полетела к чертям. Блестящая работа. Узнаю почерк «Шахматистов». Действительно, блестящий ход – чтоб им пусто было! – убрать одного американского агента руками другого. Хотите, чтобы я продолжал? Может, рассказать вам о Непале и о том, чего вы там на самом деле добились? Или о Румынии, где ваши парни, наверно, думали, что помогают сбросить Чаушеску? Что за фарс! В один прекрасный день приверженцы прежнего режима просто-напросто сменили облик и создали новое правительство, только и всего! Подчиненные Чаушеску долгие годы плели заговоры, стараясь сбросить этого ублюдка – и они охотно швырнули своего босса волкам, чтобы самим остаться у власти. Именно этого и желали в Кремле. И что же в результате произошло? Имеем инсценированный государственный переворот. Диктатор и его жена пытаются спастись бегством на вертолете. Внезапно возникшие «технические проблемы» мешают побегу. Их арестовывают, устраивают закрытое судебное разбирательство, совершенно игнорирующее всякую законность, и под Рождество расстреливают. Все разыграно как по нотам! А кто остался в выигрыше? Марионеточные режимы Восточной Европы рушатся один за другим, как костяшки домино. Партийных аппаратчиков вышвыривают пинком под зад. Государства устанавливают у себя демократию и откалываются от просоветского блока. Но Москва не намерена терять еще и Румынию. Конечно, Чаушеску должен уйти – он создал себе слишком скверную репутацию. Этот тип для Москвы – что заноза в заднице. Он всегда таким был. Итак, Москва желает сохранить Румынию, поддержать спецслужбы и поставить у власти новую марионетку. А кто же будет выполнять грязную работу? Кто же, если не вы и ваши добрые друзья из Директората?
Боже правый! Брайсон, насколько много вы на самом деле хотите знать?
– Проклятие! – взорвался Брайсон. – Это полная бессмыслица! Вы что, за дурака меня держите? Чертово ГРУ, русские заговоры – все это в прошлом! Может, ваши ковбои из Лэнгли не слушают новостей? Ну так я вам сообщаю: «холодная война» закончилась!
