— И что было дальше? Хозяева попытались стащить судно с островка, но столкнулись с серьёзными техническими трудностями?
— Даже и не пытались. По корпусу баржи — в результате встречи с камнями острова — «пробежали» широкие и извилистые трещины, заварить которые можно было только в условиях серьёзного заводского дока. То бишь, задача заведомо невыполнимая. На этом повороте Невы течение — ближе к упомянутой излучине — творит, что хочет. Отмели меняются местами — как пятисотрублёвые проститутки в кемеровском привокзальном борделе…. А тут, вдобавок ко всему, мировой финансовый кризис навалился. Вот, компания, которой принадлежала «Афродита», и обанкротилась. Бывает…. Кредиторы? Приезжали, конечно. Смотрели. Как и полагается. Но никто из них не захотел брать эту ржавую железяку себе «на баланс». Зачем? Мол, маета одна голимая. А ещё и налог на имущество пришлось бы реально платить. И всякие экологические сборы…. Оно надо — современным ушлым бизнесменам? Совсем не надо, ёшки-матрёшки…. Забирать бы эту баржу себе. Типа — насовсем. А?
— Обязательно заберём, — выбросив сигаретный окурок за борт, пообещал цыган. — Для начала, просто двоих пацанов — с автоматами и удочками — разместим на этой «Афродите». Автоматы, естественно, будут спрятаны в трюме. Мол, мирные рыбаки временно обосновались…. А потом и официально — через жадных областных чиновников — оформим все права. Например, возьмём этот безымянный островок в долгосрочную аренду. Естественно, вместе со всеми камнями, песками, кустами, деревьями и ржавой баржой.
Яхта прошла под Вантовым мостом.
— Поворачивай направо, — велел Бахтало-младший.
— Рановато ещё, — удерживая ладонями штурвал в прежнем положении, не согласился старик. — Мы же сегодня совсем без груза. А течение здесь сильное. Запросто снесёт…. Метров через триста-четыреста повернём. Не раньше.
— Тебе, Ванька, видней. Делай — как считаешь нужным…
Стоит заметить, что, вообще-то, «Робинзон» принадлежал одному известному российскому олигарху, правда, с классической еврейской фамилией. Бывает…. Это что же такое получается, а? Владелец многочисленных заводов, газет и пароходов (а также нефтяных скважин и золотоносных рудников), предоставил новоявленному цыганскому барону свою личную яхту? Ага, предоставил. А что, собственно, в этом странного и необычного? В нынешней России всё переплелось и перелопатилось очень тесно и плотно. В денежно-финансовом аспекте, понятное дело, переплелось. То есть, люди, живущие и жирующие не по средствам (официально заработанным), стали друг другу верными товарищами, лучшими друзьями, любимыми «сватьями» и кровными братьями: государственные чиновники, криминальные авторитеты, наркоторговцы, работники Прокуратуры, финансовые аферисты, депутаты всех уровней и мастей, армейские и полицейские генералы, звёзды шоу-бизнеса, высокопоставленные таможенники и крупные бизнесмены, ходящие тёмными тропами…
Ольга и Сергей встретились только вечером: встретились, поймали такси и поехали к Неве.
Зачем? И почему — именно к Неве?
Зачем, как раз, понятно: поговорить на различные серьёзные темы и вволю нацеловаться.
А, вот, почему к Неве…. Дело в том, что Сергей, начиная ещё с пятого класса средней купчинской школы, являлся заядлым рыбаком. Во время летних каникул регулярно рыбачил на многочисленных лесных озёрах (семья каждый год — на два с половиной месяца — снимала дачу в Ново-Токсово), да иногда выезжал с отцом на Ладогу. А где, пардон, ловить рыбу во время учебного года? В знаменитом Кирпичном пруду? Фи, мелко это. Да и змееподобные ратаны с меленькими серебристыми карасиками — весьма сомнительная и незавидная добыча…. Ба, Нева же совсем недалеко. Вот, на низкой речной набережной Сергей и присмотрел себе подходящее заветное местечко — тихое и малолюдное. По поздней весне ловил там шуструю корюшку, пахнувшую свежим огурцом: и сачком на длинной рукоятке, и на специальную снасточку с мелкими «фосфорными» мормышками. А осенью — плотвичку, окуней, подлещиков и даже (иногда), пятнистых упитанных налимов.
Заветное место из счастливых детских лет — дело особое. Его изредка и посещать полагается. Особенно после долгих разлук с милой и доброй Родиной…
Итак, они, крепко сцепившись ладошками, разместились на заднем сиденье.
Машина тронулась с места.
— О, какие люди! — взглянув в зеркальце заднего вида, обрадовался пожилой усатый таксист. — Заслуженный вояка и училка истории, которую обожает ребятня…. Откуда вас знаю? Так, я же местный. Поэтому и знаю всех купчинцев, заслуживающих внимание. Как и полагается.
— И много их таких? — смущённо улыбнувшись, спросила Оля. — Заслуживающих вашего внимания?
— Нет, не очень. Человек четыреста, наверное. Может, и четыреста пятьдесят…. А вас, молодёжь, гляжу, можно поздравить? Когда свадьба? Молчите? И правильно, между нами говоря, делаете. Чтобы, ёлочки зелёные, не сглазить. Одобряю…
Такси остановилось на невской набережной, недалеко от Вантового моста.
— Хотите, молодёжь, я вас и обратно доставлю? — принимая оплату, спросил водитель. — Когда, говорите, подхватить? Через часик с небольшим? Замётано…
Машина уехала, а они, перейдя через дорогу, подошли к Неве.
— Два крепких фанерных ящика стоят у самой воды, под тусклым прибрежным фонарём, — указал рукой Сергей. — Значит, не пустует моё местечко. Рыбачит здесь кто-то. И это — правильно…. Смотри, яхта прошла под Вантовым мостом. Длинная и элегантная…. А ещё и красивая, только какой-то хищной красотой. Теперь разворачивается, направляясь к противоположному берегу…. Присядем?
— Присядем, — согласилась Ольга. — Только составь, пожалуйста, эти фанерные конструкции рядом…. Ага, вот так.
Они, обнявшись, устроились на ящиках.
— Расскажи, как оно всё было — там, в бетонном «долгострое», расположенном возле трамвайного кольца, — попросила девушка. — Мне школьная уборщица сообщила, что там зверски убили каких-то иностранцев, снимавших кино, а наши отечественные актёры, крича от охватившего их ужаса, разбежались в разные стороны. Но не более того. Про подробности ничего не знаю.
— М-м-м…
— Не беспокойся, милый, у меня очень крепкая нервная система. Почти двенадцать лет тебя, странника неугомонного, ждала. И ничего, дождалась. И даже с ума не сошла — от тоски беспросветной.
— Извини, я был молодым и жутко-эгоистичным свином, — повинился Сергей.
— Не за что извиняться, любимый. Знать, так было угодно нашей с тобой общей Судьбе…. Рассказывай.
— Хорошо, слушай…. Поступила информация, что в «долгострое» происходит что-то неправильное. Мол, люди бегут вдоль трамвайных путей и истошно вопят — про желтоглазых зубастых монстров и откусанные головы. Срочно выехали с Карпуком на объект…. Кто такой — Карпук? Подполковник ФСБ, мы с ним теперь вместе работаем по всем этим кровавым убийствам. Так, вот, получилось — само собой…. Значит, приехали мы к «долгострою». Рядом с бетонной полукруглой аркой обнаружился тёмно-синий автомобиль с латвийскими номерами. За аркой — внутренний дворик. В дворике — распахнутая настежь дверь. А рядом с дверью — окровавленные отпечатки собачьих лап. Уточняю, отпечатки лап маленькой собачки. Или же, что верней, двух собачек. Да и вели эти следы совсем недалеко: уже в трёх-четырёх метрах от распахнутой двери пропадали. А рядом с этим местом (где отпечатки собачьих лап обрывались), валялся клетчатый носовой платок, испачканный в пыли, земле и крови…. Кто-то старательно обтёр собачьи лапы? Очень похоже на то…. Но сразу войти в эту распахнутую дверь не получилось — Карпук (морда «фээсбэшная», без всякой меры осторожная), пользуясь старшинством по воинскому званию, не разрешил, мол: — «Служебные инструкции предписывают (для таких неординарных случаев), не пороть горячку, а, наоборот, дожидаться прибытия спецназа…». Дождались — и «камуфляжников», и «фээсбэшных» экспертов, и даже представителей районной Прокуратуры. Вошли в помещение…. Одна комната (метров, наверное, на сто двадцать пять квадратных), оборудована под официальную и помпезную гостиную прошлых веков: свежие цветы в элегантных вазонах, обеденные столы под белоснежными скатертями, стулья с гнутыми резными спинками, вилки-ложки-ножи серебряные, фарфоровые тарелки, хрустальные рюмки-бокалы, разномастные бутылки с винами, шампанское в мельхиоровых ведёрках, на стенах развешаны старинные картины (репродукции, надо думать?), в массивных позолоченных рамах. Вторая комната — нечто среднее между спальней аристократов и средневековой пыточной: широченная кровать под кроваво-алым балдахином, антикварные прикроватные тумбочки, трюмо с венецианскими зеркалами, тяжёлые бархатные шторы на окнах и — вместе с тем — разномастные кнуты и клещи, аккуратно разложенные на низком длинном столике. Ну, и парочка солидных кинокамер на штативах-треногах. Вкупе с различной осветительной аппаратурой, понятное дело…. Вот, рядом с этими кинокамерами они и лежали — два обезглавленных трупа. То бишь, окровавленных тела. Одно — при жизни — принадлежало мисс Софи Гарднер, единоличной владелице американо-латвийской кинокомпании. Второе — кинооператору той же компании…. А еще под кроватью (которая под кроваво-алым балдахином), обнаружился живой, невредимый и самый натуральный Пётр Первый: двухметровый, усатый, облачённый в нарядные старинные одежды, и очень-очень тяжёлый: еле вытащили мерзавца. Правда, пребывавший в бессознательном состоянии.
