– Ты даже вопишь саркастически, – сказал Слон.
Из стены торчала большая черная труба из чугуна. Колесо сбоку от трубы позволяло включать и выключать поток из трубы. Слон ухватился за него могучими руками, из трубы вытекла струйка черной слизи, а потом потекла вода.
– Дренаж переполнен, – сказал Слон. – Итак. Суть в том, что я выполнил намеченное. Ты очень хорошо скрывался, де Карабас. Все эти годы с тех пор, как впервые пересеклись наши пути. Не было смысла даже пытаться что-то делать, пока ты жив где-то. У меня свои люди по всему Нижнему Лондону – люди, с которыми ты ел, люди, с которыми ты спал, веселился или кувыркался, обнаженный, в часовой башне Биг-Бена. Но не было смысла продолжать это и дальше, пока твоя жизнь тщательно оберегалась от неприятностей. До прошлой недели, когда прошел слух, что твоя жизнь выпала из колеи. И именно тогда я оповестил, что я освобожу от Замка того, кто даст мне увидеть…
– …увидеть, как я воплю и молю о пощаде, – сказал Карабас. – Ты сказал.
– Ты меня перебил, – спокойно сказал Слон. – Я собирался сказать, что дам свободу от Замка тому, кто даст мне увидеть твое мертвое тело.
Он еще повернул колесо, и вода полилась потоком.
– Я должен предупредить тебя, что проклятие падет на того, чьи руки убьют меня, – сказал де Карабас.
– Я приму это проклятие, – сказал Слон. – Хотя ты это наверняка выдумал. Следующая часть тебе понравится. Комната наполнится водой, и ты утонешь. Потом я спущу воду, войду в комнату и вдоволь посмеюсь.
Он издал трубный звук, видимо, заменявший ему смех, как слону.
И Слон скрылся из виду.
Маркиз услышал грохот двери. Он уже лежал в луже. Извиваясь и корчась, поднялся на ноги. Поглядел вниз. На его ноге было железное кольцо, к которому была присоединена цепь. А цепь, в свою очередь, была присоединена к металлическому шесту в центре комнаты.
Как плохо, что у него нет его кафтана. Там у него были ножи, отмычки, пуговицы, вовсе не столь невинные, и совсем не пуговицы, несмотря на их вид. Он потер веревку на запястьях о шест, надеясь, что она начнет перетираться, почувствовал, как немеют пальцы и кисти от того, что веревка намокла и стянула ему запястья. Вода прибывала и уже была ему по бедра.
Де Карабас оглядел круглое помещение. Нужно только освободиться от пут на руках – очевидно, перетерев их о шест, к которому он прикован, потом он расстегнет кольцо на лодыжке, выключит воду, выберется из комнаты, постарается не встретиться с мстительным Слоном и его многочисленными громилами и сбежит.
Он дернул шест. Тот не шелохнулся. Дернул сильнее. И снова шест не двинулся.
Он привалился к шесту, задумавшись о смерти, настоящей, окончательной смерти, подумал о кафтане.
– Тихо! – прошептал ему на ухо голос.
Что-то потянуло за его запястья, и путы упали. Лишь теперь, когда кровь прилила к пальцам, он понял, насколько туго они были связаны. Он обернулся.
– Что? – спросил он.
Лицо было знакомо ему, как его собственное. Обезоруживающая улыбка, простодушный и задорный взгляд.
– Лодыжка, – сказал человек, улыбнувшись еще более обезоруживающе.
Маркиз де Карабас не был обезоружен. Он поднял ногу, и человек протянул вниз руки, что-то сделал куском проволоки и снял кольцо с ноги.
– Слышал, ты попал в затруднительное положение, – сказал человек. У него была такая же темная кожа, как у маркиза. Чуть выше ростом, меньше, чем на дюйм, но держит себя так, будто он выше всех, с кем общается.
– Нет. Никаких затруднений. Я в порядке, – сказал маркиз.
– Не так. Я только что спас тебя.
Де Карабас проигнорировал эти слова.
– Где Слон? – спросил он.
– За дверью, с некоторым количеством людей, ему подчиняющихся. Дверь закрывается автоматически, когда зал наполняется водой. Он желал быть уверен, что не окажется тут в ловушке вместе с тобой. На это я и рассчитывал.
– Рассчитывал?
– Безусловно. Я следил за ними несколько часов. С тех пор, как услышал, что ты куда-то отправился с одним из его юнцов. Плохо дело, подумал я, плохо. Ему понадобится помощь со всем этим.
– Ты услышал?..
– Слушай, – сказал человек, выглядящий похожим на маркиза де Карабаса, только чуть выше ростом и, как сказали бы некоторые – только не маркиз, очевидно, – чуть-чуть красивее его. – Ты же не думал, что я допущу, чтобы что-то с моим младшим братом случилось, а?
Они были по пояс в воде.
– Я в порядке, – сказал де Карабас. – Я все под контролем держал.
Человек ушел к противоположной стене. Присел, повозился руками в воде, а потом достал из заплечного мешка нечто, похожее на ломик. Сунул один конец в воду.
– Приготовься, – сказал он. – Думаю, это самый короткий путь отсюда.
Маркиз продолжал сжимать и разжимать пальцы, которые кололо иголками, стараясь привести их в порядок.
– Что это? – спросил он, пытаясь скрыть изумление.
– Вот и готово, – сказал человек. Поднял большой квадратный кусок металла. – Это слив.
Де Карабас даже не успел возразить, когда брат схватил его и бросил в дыру в полу.
Наверное, подумал де Карабас, на ярмарках такие аттракционы бывают. Можно себе представить. Жители Верхнего Мира дорого заплатили бы, чтобы так прокатиться, если бы были уверены, что выживут в процессе.
Его несло по трубам, ударяя на поворотах, поток воды нес его все ниже и глубже. Он вовсе не был уверен, что выживет, и ему совсем не было весело.
Тело маркиза покрылось синяками и ссадинами, пока его несло по трубам. И вдруг он вывалился лицом вперед на большую металлическую решетку, похоже, едва способную удержать его вес. Сполз по решетке на скальное основание под ней, дрожа.
Послышался странный щум, и тут из трубы выплюнуло его брата, который приземлился на ноги, будто специально тренировался. И улыбнулся.
– Весело, а?
– Не очень, – сказал маркиз де Карабас. – Ты готов «Ура!» кричать, а? – решил спросить он.
– Еще бы! А ты – нет? – спросил брат.
Де Карабас неуверенно поднялся на ноги.
– Как ты нынче себя называешь? – только и спросил он.
– Все так же. Я не меняюсь.
– Это же не твое настоящее имя, Перегрин, – сказал де Карабас.
– Сойдет. Хорошо обозначает мою территорию и мои намерения. А ты все маркизом себя называешь? – спросил Перегрин.
– Называю, поскольку я и есть, – сказал маркиз. Он понимал, что вид у него сейчас, как у утопленника, и слова его неубедительны. Он чувствовал себя маленьким и глупым.
– Как хочешь. В любом случае мне пора. Ты во мне более не нуждаешься. Не лезь в неприятности. И можешь меня не благодарить на самом деле.
Конечно же, брат это всерьез сказал. И это уязвило маркиза более всего.
Маркиз де Карабас презрел себя. Не хотелось этого говорить, но надо.
– Спасибо тебе, Перегрин.
– Ого! – сказал Перегрин. – Твой кафтан! Слухи ходят, что он в Шепердс-буш. Это все, что я знаю. Так что совет. Совершенно искренний. Знаю, что ты терпеть не можешь советы. Но это же кафтан. Забудь про него. Просто найди себе новый. Честно.
– Что ж, хорошо, – сказал маркиз.
– Хорошо, – сказал Перегрин. Отряхнулся, будто собака, ухмыльнулся, нырнул в темноту и исчез.
Маркиз де Карабас стоял и злобно обтекал.
Времени мало, скоро Слон поймет, что воды в комнате нет, как и тела, и начнет искать его.
Проверил карман рубашки. Пакет для сэндвича там лежал, и конверт внутри, в сухости и сохранности.
На мгновение он задумался над тем, что беспокоило его со времени встречи на Рынке. С чего бы это парню из Грибных использовать его, де Карабаса, чтобы отправить письмо прекрасной Друзилле? И какое письмо смогло бы убедить члена Рэйвенскорт, со звездой на руке оставить жизнь при Дворе ради любви к представителю Грибного Народа?
У него зародилось подозрение. Не слишком приятное, но его пришлось забыть в силу более срочных проблем.
Надо спрятаться. Некоторое время не высовываться. Все пройдет. Но ведь еще есть кафтан, и об этом стоит подумать. Его спас – спас! – родной брат, в нормальных обстоятельствах такое было бы просто невозможно. Можно найти новый кафтан. Конечно, можно. Но это не будет его кафтан.
Его кафтан у Пастуха.
У маркиза де Карабаса всегда имелся план. И запасной план тоже. Под этими планами всегда был скрыт третий, настоящий, такой, о каком он и самому себе думать не позволит, если только первоочередной и запасной не отправятся в зад.
Сейчас, как ему ни больно было в этом себе признаться, у него плана не было. Даже нормального, скучного и очевидного, от которого можно отказаться, если дела пойдут плохо. У него было лишь желание, которое двигало им, как движет желание еды или любви теми, кого маркиз считал ниже себя уровнем.
Плана не было. Только желание вернуть кафтан.
