Я — ярость - Делайла Доусон

Патрисия одобрительно кивает.

— Конечно готова, у тебя ведь сердце героя. Как думаешь, сможешь ты протанцевать мимо этих людей, используя свои вампирские балетные движения?

Лицо Бруклин оживляется.

— Да! Как вампир! Или как призрак! Что мне надо делать?

Патрисия улыбается, хотя сердце у нее рвется на части.

И почему ее авторитетная роль всегда заключается в том, чтобы подталкивать этих нежных детей к краю?

Жестокая шутка.

— Тебе надо пройти мимо этих людей и сказать вон тому большому дяде, что твою маму зовут Челси Мартин, и она Девица из Флориды, и что здесь тебя дожидается твоя старая больная бабушка. Он отведет тебя к маме, а потом ты приведешь ее сюда, и вместе вы меня заберете, хорошо? Я просто присяду вон у той стены.

Она кивает на тень под стеной здания. Возможно, там получится передохнуть от удушающей жары, исходящей от нагретого солнцем асфальта. А может, у нее лихорадка.

Бруклин кивает и обнимает Патрисию за талию.

— Я люблю тебя, бабушка! Жди тут! Я тебя спасу!

И исчезает. Последнее, что Патрисия видит, прежде чем отвернуться, заковылять в тень и опуститься на горячую землю, — как ее отважная умная внучка огибает толпу и на четвереньках проползает под автобусом.

Элла и раньше бывала на концертах, но она никогда еще не приезжала туда, будучи за рулем, и оказывается, что парковка на шоу — чистый ад. Трижды она чуть не попадает в аварию, и наконец въезжает на свободное место. Лишиться этой десятки — очень болезненно, хотя, конечно, у мамы есть деньги. Мама о ней позаботится. Элле не придется пробиваться, имея в кармане всего семьдесят пять долларов.

От потрескавшегося асфальта парит, люди невнятно смеются и перешучиваются так беззаботно, что Элла не решается подойти. Она идет с толпой, потому что они знают, куда идти, а она — нет. Люди в зеленых жилетах направляют их к воротам с помощью светящихся палок, как будто они самолеты, заходящие на посадку. У Эллы нет билета, она все равно не могла бы позволить его себе. Но она знает, что делать: мама предупредила в письме, что сказать.

— Не могли бы вы, пожалуйста, направить меня к посту охраны? — обращается она к старой женщине на входе. Лицо у нее похоже на засохшее яблоко.

— Зачем? Что случилось? — но она тут же обрывает себя и качает головой, прежде чем Элле приходится выдумать какую-нибудь легенду. — Впрочем, неважно. Если девочка просит показать ей, где охрана, то так и нужно сделать. Вон за той дверью.

Элла благодарит ее и идет к толстой металлической двери, к которой — вполне ожидаемо — приклеена табличка с надписью «ОХРАНА». Она стучит, и оттуда выглядывает огромный лысый мужчина. При виде Эллы его лицо смягчается.

— Все в порядке, милая?

Элла терпеть не может, когда люди называют ее «милой», особенно мужчины. Но сейчас она не отказывается от любых проявлений доброты.

— Моя мама Девица из Флориды, Челси Мартин. Я должна с ней встретиться, и она сказала, что вы будете в курсе. Я Элла Мартин. Еще она сказала, что если будут какие-то проблемы, то вы можете обратиться к Арлин или к Сиенне, и они все объяснят.

Мужчина вздрагивает при упоминании этих имен.

— Погоди секунду. — Он осторожно прикрывает дверь и через несколько мгновений распахивает ее, выпуская поток холодного, пахнущего металлом воздуха. И улыбается. — А теперь заходи.

Элла заходит в комнату, которая похожа на какой-то кризисный центр. Тут несколько здоровенных парней в форме охраны, а еще парень, подросток по виду, уставившийся в мониторы и окруженный множеством маленьких раций.

— Я отведу тебя в автобус, — говорит мужчина. — Арлин сказала, что твоя мама была очень взволнована тем, что ты приедешь.

Он ведет ее по длинному холодному коридору: сплошные белые бетонные блоки, посеревшие от грязи и времени. Их шаги разносит эхо, и Элла понимает, что выглядит, наверное, как животное, что она растрепана и не пользовалась дезодорантом сегодня. Не сбавляя хода, она скрещивает руки на груди.

— Да, мы не виделись несколько недель, даже несколько месяцев. Я не знала, что она тут.

Парень посмеивается, но не зло.

— Твоя мама — звезда. Полагаю, для тебя это большой сюрприз, да?

— Ага.

В конце коридора — еще одна тяжелая металлическая дверь, он открывает ее, и Элла отшатывается от горячего влажного воздуха. Они выходят наружу, в зону разгрузки: здесь выстроились в ряд несколько трейлеров и автобусов. Гудят голоса, люди смеются и переговариваются — похоже на вечеринку. Элла дергается, выискивая маму взглядом, но кругом только фанаты, выстроившиеся в очередь, как на автограф-сессии.

— Тебе в тот автобус, — говорит мужчина, проводя ее мимо фанатов. — Арлин сказала, можешь чувствовать себя как дома.

Девчонка-подросток, сидящая в кресле водителя, открывает дверь и с любопытством склоняется в сторону Эллы. На коленях у нее лежит книга в твердом переплете.

— Так ты Элла, — говорит она. — Вы с твоей мамой просто на одно лицо.

Но Элла останавливается за секунду до того, как зайти в автобус, где есть кондиционер, где прохладно, спокойно и безопасно, где ее ждут и любят (а она уже целую вечность не ощущала такого).

Останавливается, потому что услышала… что-то.

Свое имя?

— Элла! Элла!

Она оборачивается и видит, как по асфальту мчится невозможная, совершенно волшебная, в сломанной тиаре ее младшая сестренка Бруклин.

Челси бежит по грязному коридору в фирменном халате БКЯ, и сердце колотится сильнее, чем на ринге.

Ее девочка вот-вот будет здесь. Ее дочь.

Элла.

Она толкает большую металлическую дверь и вываливается на влажную парковку, прямо в сумерки, разрезаемые светом бледно-оранжевых уличных фонарей. К ее удивлению, там стоит небольшая толпа людей. Несколько голов поворачиваются, кто-то перешептывается, и всего через мгновение все их внимание обращено на нее, будто у акул, почуявших кровь. Они визжат, размахивают руками и плакатами, кричат: «Девица из Флориды, боже мой, это она! Я тебя обожаю!» Они устремляются к ней, но охрана удерживает их, и фанаты тянут руки, будто она гуру,