Мишель Ловрик - Венецианский эликсир

Валентин попадает в коридор, где расположены самые шикарные грим-уборные. Удивительно, но он нервничает и у него слегка кружится голова. Спина невыносимо чешется, ведь он, естественно, забыл намазать ее лютиковой мазью. Он останавливается, чтобы потереться спиной об оштукатуренную колонну.

Что он знает об этой женщине кроме того, что она профессиональная лицедейка? Она родом из Венеции, потому способна вести очень тонкую игру. Он уже не так сильно горит желанием познакомиться с ней. Слишком много усилий было потрачено на это.

Но в этот момент он ощущает напряжение внизу живота и понимает, что никто, кроме нее, не сможет удовлетворить его, даже если он вступит в связь с дюжиной женщин подряд. Он краснеет, вспомнив чувство смятения после неудачи с цветочницей накануне ночью. Он продолжает тихо идти к помещению в конце коридора, оба окна которого выходят во двор. Они задрапированы шелками и украшены венецианскими побрякушками, которыми он лично снабдил Массимо, поскольку управляющий театром считает, что грим-уборная его ведущей актрисы должна выглядеть ослепительно. Действительно, иногда грим-уборная приносит больший доход, чем представление на сцене — состоятельный человек, покувыркавшись с одной из актрис, более склонен к широким жестам.

Эта мысль заставляет Валентина резко остановиться. Массимо, известный плут, мог целиком придумать историю с неприступной венецианской девой. Театральное представление идет только третий день. Вероятно, он уже продал ее время уйме разных клиентов.

Весь мир желает заключить ее в объятия, а Массимо обязательно захочет нагреть на этом руки.

Мысль о том, что Массимо Тоси надул его, вызывает у Валентина приступ холодной ярости.

Если этот смуглый маленький паразит наврал, то он сейчас смеется надо мной.

Эта мысль невыносима.

Я голову ему оторву, если он продал мне третьесортную девицу.

Его руки начинают трястись, и он чувствует, как по спине катится одинокая струйка пота.

Валентин спрятал в кармане пузырек с препаратом, пользующимся бешеным успехом. «Спокойствие» является напитком, в котором на унцию сладкого сиропа приходится один гран морфия. Эта бутылочка должна успокоить нервы Мимосины Дольчеццы, поскольку она наверняка будет взволнована, предвкушая вечер в компании такого важного джентльмена, как он. Она будет нервничать, это бесспорно. Ее сердце будет рваться наружу, а душа замирать. Он сочувствует ей. Он быстро отвлечет ее и добавит несколько капель эликсира в ее бокал. После этого она успокоится и развеселится, и дело двинется к логическому и естественному завершению.

Но что это? Валентин Грейтрейкс, вертя бутылочку в руках, внезапно останавливается в темном углу, поднимает ее и снимает крышку. Он делает быстрый глоток, проверяет, сколько осталось, и снова закрывает наполовину опустевшую бутылочку крышкой. Присвистывая, он идет дальше к заветной двери.

Неожиданно его охватывает страх, что его дыхание уже не столь свежо, как прежде. Он роется в кармане в поисках зелья, предназначенного для одного страждущего. Диззом уже состряпал рекламный листок для него. Валентин помнит все хвори, которые излечивает эта дрянь: плохое усвоение пищи, обложенный язык, дурной привкус во рту, вздутие, отрыжку, избыток желчи и беспокойный сон. Он проглатывает немного препарата и тут же ощущает острый характерный вкус ревеня и кубебы.

Ощущая во рту свежесть, он стучит в дверь и вежливо ожидает приглашения войти. За дверью не слышно ни звука. Он снова стучит, на этот раз немного громче. И снова никто не отзывается. Валентин безотчетно запускает руку в карман и достает пузырек со «Спокойствием». Смакуя остатки зелья, он ощущает на шее чье-то теплое дыхание. Несколько синевато-багровых капель падает на белоснежную сорочку и парчовый жилет, когда он резко разворачивается, все еще с бутылочкой в руке, чтобы выяснить, кто посмел подкрасться к нему. Другой рукой он держится за стеклянный кинжал, зашитый в подкладку сюртука, готовый встретить любую неожиданность. Только Валентин Грейтрейкс знает, как достать миниатюрное оружие, не порезав пальцы, знает, как найти рукоятку, хрупкую, словно хребет воробья, и куда воткнуть красивый клинок, чтобы поразить противника насмерть.

Ибо подобный кинжал имеет одну особенность — при ударе опытный боец просто проворачивает рукоятку и отламывает ее, оставляя в теле противника клинок, который начинает все глубже проникать в плоть, и ничто не в силах остановить его. Жертва не может вытянуть его, поскольку острые края режут пальцы. Влажный от крови и соков проткнутых органов, клинок движется все глубже. Чем активнее жертва мечется в агонии, тем дальше продвигается маленькое лезвие. Если жертва не двигается, то и стеклянное жало тоже бездействует, но стоит ей хотя бы вздохнуть, и нож тут же продолжит движение. Ни один хирург не в состоянии вовремя извлечь его, чтобы остановить гангрену. Потерявший сознание раненый начинает угасать всего через несколько часов после фатального происшествия.

Все эти образы проносятся перед внутренним взором Валентина, пока он разворачивается к неизвестному человеку, стоящему у него за спиной. Он удивлен, видя, кто перед ним, ведь это не кто иная, как Мимосина Дольчецца собственной персоной, все еще одетая в прозрачное белое платье, покрытое тонким слоем пыли с кулис. Она смогла приблизиться к нему незаметно благодаря мягким туфелькам.

Не сдержавшись, Валентин восклицает:

— Святой Боже, это же она! Меня чуть удар не хватил.

Он тут же краснеет, презирая себя за это.

Но ее лицо не выражает никаких эмоций, оставляя ему судить о ее чувствах, как заблагорассудится. Она не двигается. Только богато украшенная заколка с перьями качнулась от удивленного вздоха Валентина.

Она не поняла ни слова. И сама струхнула немного, бедная малютка.

— Не бойся, дорогая, — мягко говорит он, еле сдерживая дрожь в руках. — Я пришел пригласить тебя на ужин.

Она улыбается и глядит ему прямо в глаза. По всей видимости, она не замечает пятен «Спокойствия» на его вздымающейся груди.

Потом она делает полуреверанс-полупоклон, выражая не только согласие, но и благодарность за предложение. Ее заколка мягко колышется. Поднявшись, она пронзает его таким взглядом, который способен разрушить больше браков, чем война.

Значит, все будет так, как и должно быть. Она ни с кем не была. Я определяю это с первого взгляда.

Дыхание Валентина успокаивается. Он даже рад, что она не собирается переодеваться и смывать грим. Ее волосы все еще собраны, как для представления, обрамляя красивое лицо и ниспадая тяжелыми локонами на спину. Она распахивает дверь в грим-уборную и, не глядя в зеркало, надевает шляпу с оборками и накидывает на платье просторный плащ, явно позаимствованный из театрального реквизита. Все указывает на ее податливость. Она тихо идет за ним по коридорам к двери, за которой их ожидает экипаж. Ее шаги и дыхание не производят никакого шума, потому Валентин то и дело поглядывает в ее сторону, чтобы удостовериться, что она все еще следует за ним. С каждым взглядом его все сильнее пленяет ее прекрасный профиль. Лицо покрыто тонким слоем грима, что добавляет ей очарования.

Когда экипаж отъезжает, под соседним фонарем возникает белое пятно. Это лицо итальянца с тонкими и привлекательными чертами. Он наблюдает, как Мимосина утопает в мехах, разложенных в карете, и на его лице мелькает тень острого неудовольствия.

Валентин Грейтрейкс не замечает ничего, кроме женщины, которая смотрит на него. Даже не прикасаясь к нему, она умудряется ласкать его взглядом. Он тонет в ее красивых бездонных глазах.

Отличный бульон

Берем каплуна (ощипанного, выпотрошенного и порезанного на куски); ножки овец, четыре штуки; стружки оленьего рога и слоновой кости, всего по унции; желтого судака, три драхмы; финики, двадцать штук; толченый изюм, четыре унции; перловую крупу, одну унцию; варим в одном галлоне вешней воды, пока не останется две кварты, добавляя ингредиенты, когда она закипает. Сушеная луговая ромашка, мать-и-мачеха, адиантум, мята, всего по одной пригоршне; мускатный орех, вино малага, одна пинта; процедить.

Это удобный рецепт. Переваривается с трудом, но легко усваивается. Более того, выделяет мягкий, клейкий сок, который растворяет твердые частицы в крови.

Ее комнаты богато убраны, а служанка проявляет такт, который можно купить только за хорошие деньги. Девушка делает реверанс, наклонив голову, заключенную в аккуратную шапочку, и тут же исчезает.

Валентин доволен, что приготовления к ужину уже сделаны. Значит, ему не придется отсылать человека в харчевню за едой, которая навряд ли кому-нибудь понравится. И дело даже не в том, что ему жалко денег. Нет, он может сотней разных способов продемонстрировать свою благодарность. Но ему не хотелось бы терять время на организацию и доставку заказа на дом. Валентин Грейтрейкс не тот, кто любит придерживаться устоев. Он предпочитает есть мало, посещая разные заведения, где можно перекусить на скорую руку и отправиться заниматься более интересными делами.