— На двери и засове не было обнаружено следов взлома.
— У него или был ключ, или он аккуратно открыл замок. Сейчас можно запросто купить подходящее приспособление, вставить его в замочную скважину и вскрыть самый хитроумный механизм. Если знать, что делать, то дверь можно открыть за несколько секунд. Или, может быть, он просто выбил замок.
— Выбил замок?
— Берете ключ, вставляете его в замочную скважину, а потом бьете по нему молотком, камнем, каблуком, да чем угодно, и ломаете цилиндр замка. Это называется «выбить замок». Я пошлю кого-нибудь из отдела борьбы с квартирными кражами взглянуть на дверь пентхауса. А вы где?
— Дома. Собираюсь приехать в лабораторию через полчаса.
— У вас есть выход в Интернет? Я хочу прислать вам одну фотографию.
Дарби попросила его переслать снимок на адрес электронной почты лаборатории. Она могла войти в свой почтовый ящик с домашнего компьютера.
У ее ноутбука был широкополосный доступ к сети, так что менее чем через минуту она подключилась к программе «Outlook Express», забиравшей почту с ее электронного адреса. Она увидела письмо от Брайсона с приложением в формате «jpeg» и скачала фотографию на жесткий диск.
На экране появилось цветное изображение мужчины с коротко подстриженными темными волосами и бледной кожей. У него были точно такие же мертвые черные глаза, как и у незнакомца, которого она встретила прошлой ночью.
— Откуда она у вас? — спросила Дарби.
— Это ваш незнакомец?
— Это он, без вопросов. Кто это? Вы знаете его?
— Его зовут Малколм Флетчер. Вам это имя ни о чем не говорит?
— Нет. А должно?
— Флетчер — бывший консультант-психолог, составлявший портреты преступников в те времена, когда вспомогательный отдел ФБР назывался еще Отделом поведенческих реакций, — ответил Брайсон. — Он также идет под номером четвертым в списке лиц, которых разыскивает Бюро.
— Что он сделал?
— Если верить тому, что я прочел в Интернете, в восемьдесят четвертом году Флетчер набросился на троих агентов ФБР. Один погиб на месте. Двое других исчезли. Их тела так и не нашли. Самое же интересное заключается в том, что федералы внесли Флетчера в свой список разыскиваемых лиц только в девяносто первом.
— И в чем же причина подобной задержки?
— Хороший вопрос. Рискну предположить, что федералы не хотели выносить сор из избы и решили разобраться с ним по-семейному.
«Какой сюрприз!» — подумала Дарби.
— Как вы нашли его?
— Закончив академию, я получил назначение в Согус, пригород Бостона, где стал кем-то вроде участкового. И году этак в восемьдесят втором или около того нам поручили одно дело, когда тела двух задушенных женщин кто-то выбросил на обочину шоссе номер один. Детектив, возглавлявший расследование, малый по имени Ларри Фоули, обратился в Отдел поведенческих реакций ФБР, и они прислали нам психолога в помощь. Сам я никогда не встречался с Флетчером, но о нем много судачили — главным образом, о его странных и неприятных черных глазах. А сегодня, возвращаясь в управление, я вспомнил о нем, и благодаря возможностям Google он обнаружился в списке лиц, которых разыскивает Бюро.
— Что случилось с его глазами? Это что-то наследственное?
— Понятия не имею. Как я уже говорил, я никогда не встречался с ним. Но у меня есть приятель в бостонском отделении Бюро. Я позвоню ему и постараюсь выяснить все, что смогу. Может быть, он сумеет подкинуть нам какую-нибудь идейку насчет того, что здесь делает Флетчер.
— Вы доверяете своему приятелю?
— Вы боитесь, что федералы решат вмешаться?
— Такая мысль приходила мне в голову.
— Мне тоже, — признал Брайсон. — В таком случае давайте сначала поговорим с комиссаром и послушаем, что она скажет.
— Я хочу поднять из архива и просмотреть то дело в Согусе, о котором вы упомянули.
— Подождите минутку, мне звонят по другому телефону.
В это мгновение в ее кабинет вошел Куп в футболке с броской надписью поперек груди: «Мне нравятся большие сиськи».
— Тебе сколько лет? — поинтересовалась Дарби.
На лице у Купа появилось обиженное выражение.
— Мамочка подарила мне ее на день рождения. — Он пригладил рукой мокрые волосы и обвел взглядом фотографии, висевшие на стене. — Я рад, что ты не берешь работу на дом.
В трубке вновь раздался голос Брайсона:
— Звонил Джонатан Гейл. Он хочет поговорить о том, что произошло вчера ночью.
— Что вы ему сказали?
— Что мы с вами приедем к нему домой в два часа. Он живет в Вестоне. Я сейчас в Управлении. Хотите, чтобы я заехал за вами?
Дарби назвала Брайсону свой адрес. Положив трубку, она посвятила Купа в некоторые подробности биографии Малколма Флетчера.
Куп опустился в кожаное кресло у окна, щурясь от яркого солнечного света.
— Думаю, будет лучше, если я некоторое время поживу у тебя, — заявил он.
Дарби почувствовала облегчение. Она не хотела, чтобы он возвращался к себе. Пока что.
— Я заскочу к себе и возьму кое-какие вещи, — сказал Куп.
— Ты собираешься и дальше носить свои дурацкие футболки?
— Или я буду носить их, или мне придется спать голым.
Перед ее мысленным взором возникла картинка: Куп натягивает джинсы… Дарби невольно покраснела.
— Пожалуйста! — взмолился он. — Не перечь мне хотя бы в этом.
— Можешь взять мою машину. — Дарби выдвинула ящик стола и достала оттуда запасной комплект ключей от дома и автомобиля. Она бросила их Купу и встала. — Я не собираюсь ради тебя торчать у плиты.
— А как насчет того, чтобы потереть мне спину?
— Размечтался.
— Нет проблем, — откликнулся Куп.
Вестон представляет собой бостонский вариант Нантакета, замкнутый анклав, населенный преимущественно белыми богачами, которые обитают в потрясающих воображение особняках, окруженных целыми акрами наманикюренных лужаек и парков. Беднейшие жители города живут в лачугах стоимостью в несколько миллионов долларов, и все ради того, чтобы сполна воспользоваться преимуществами школьной системы, лучшей в штате Массачусетс. Почти каждому выпускнику средней школы гарантировано поступление в любой из привилегированных колледжей Лиги плюща.[11]
Джонатан Гейл жил в самом конце частной дороги. Его особняк, грандиозное творение современной архитектуры, высился наверху холма. Рабочие, оседлавшие газонокосилки производства «Джон Дир», оснащенные плугами, убирали снег с длинных подъездных аллей.
На парковочной площадке стоял лимузин. Двустворчатая дверь гаража была распахнута настежь, внутри горел свет. Дарби разглядела в глубине старомодный «порше», БМВ с откидным верхом и еще какую-то машину, смахивавшую на «бентли».
— Ну, что скажете? — поинтересовался Тим Брайсон, останавливая свой старый «мерседес» с дизельным двигателем перед парадным въездом.
— Кажется, на улице чертовски холодно.
— Я имел в виду дом.
— Я поняла.
Брайсон опустил стекло и нажал кнопку интеркома.
Послышался треск, а потом женский голос произнес:
— Алло?
— Это детектив Брайсон. У меня назначена встреча с мистером Гейлом.
— Одну минутку, пожалуйста.
В фойе, одетый в костюм в тонкую полоску и без галстука, стоял высокий мужчина с гривой седых волос и решительным лицом, на котором застыло выражение скорби, — Джонатан Гейл. Дарби сразу же узнала его по пресс-конференциям, которые он давал на телевидении.
Гейл держался и вел себя с достоинством потомственного аристократа, в жилах которого течет голубая кровь многочисленных предков. Вот только образ этот был не совсем верен — Джонатан Гейл бросил Гарвард на втором году обучения, чтобы собирать компьютеры в гараже своих родителей в Медфорде. Восемь лет спустя он продал конкуренту свою компанию, торгующую компьютерами по каталогам, а на вырученную сумму принялся скупать недвижимость в самом престижном районе Бостона — Бэк-Бэй.
Воспользовавшись доходами с собственности, которую он сдавал в аренду, Гейл создал успешную «старт-ап компанию», занимавшуюся разработкой финансового программного обеспечения для инвестиционных банков и фондов. На пике всеобщего увлечения Интернетом Гейл продал компанию за колоссальную даже по нынешним временам сумму, которую вложил в развитие коммерческой недвижимости в Массачусетсе. Его называли бостонским Дональдом Трампом, за вычетом редеющих волос, статусной жены и маниакального стремления к саморекламе. Если верить газетам, то Гейл, так и не женившийся вновь после смерти супруги, жертвовал внушительные средства католическим благотворительным организациям.
Брайсон представил их магнату.
— Мария готовит ленч, — сказал Гейл. У него оказался дребезжащий, усталый голос, и слова звучали невнятно. — Не хотите ли что-нибудь съесть или выпить?
