* * *
Ванья лежала в постели и листала журнал. На тонкие глянцевые листы отбрасывал блики слабый свет прикроватной лампы. Целый разворот был посвящен новой пассии Тома Круза, и Ванья разглядывала подборку фотографий всех его бывших жен и любовниц.
На самом деле она никогда не интересовалась сплетнями и каждый раз, беря подобные журналы на прилавке супермаркета, испытывала легкий стыд и надеялась, что никто этого не заметит. Но уж добравшись до них, прочитывала все от корки до корки, каждую статейку, каждую подпись под фотографиями. Отчего-то было невыразимо приятно читать перед сном нечто настолько поверхностное. Чтение книги потребовало бы слишком большой сосредоточенности. Ванья понятия не имела, откуда у Альвы берутся силы, чтобы все время читать и читать.
Она устала, но недостаточно, чтобы задремать. Ей часто приходилось по нескольку часов лежать в постели, чтобы расслабиться и уснуть. Какое-то время она принимала снотворное, но побоялась, что у нее может выработаться зависимость. К тому же эти таблетки делали ее вялой и туповатой, а она терпеть не могла чувствовать, что не полностью контролирует свое тело.
Все, что связано со сном, всегда заставляло ее нервничать. Сон — такое уязвимое состояние! Ты становишься совершенно беспомощным, когда глубоко засыпаешь, и понятия не имеешь, что происходит вокруг. Теперь, когда жизнь стала такой хаотичной, эта тревога снова подкралась к Ванье. Она подумывала, не позаимствовать ли у Туве коробочку таблеток. Просто на всякий случай.
Ванья отложила журнал и протянула руку, чтобы потянуть шнур выключателя лампы. Свет погас, и комната погрузилась в темноту.
Подушка сбилась и была какой-то комковатой. Ванья, вздохнув, попыталась ее взбить. В темноте казалось, что пуховое одеяло шуршит ужасно громко. Она испустила еще один долгий вздох, выпуская из груди побольше воздуха, и попыталась расслабиться.
Как только в комнате стало темно, мысли в голове у Ваньи затеяли хоровод. Как купить для девочек новую зимнюю одежду с ее крохотной зарплатой учителя на замену? Что сказать о Томасе Альве, единственной по-настоящему папиной дочке из всей ее троицы? Как, во имя всего святого, найти друзей тут, в Стокгольме, когда все силы уходят на девочек?
Ванья закрыла глаза и постаралась подумать о чем-то другом. Может, им надо постараться выбраться куда-нибудь в выходные? Это не обязательно потребует серьезных трат. Можно, например, попросить у Туве автомобиль и выехать в лес куда-нибудь недалеко от Стокгольма.
Внезапно она услышала какой-то непонятный звук. Глаза ее мгновенно открылись. В комнате по-прежнему было темно. Прямо под окнами в свете уличных фонарей болталась какая-то молодежь.
Звук послышался снова. Такой скребущий, как будто чьи-то длинные ногти царапают тюфяк. Вверх по позвоночнику взметнулась волна страха. Все тело напряглось.
Ванья потянулась к шнуру выключателя прикроватной лампы. Она была уверена, что наткнется на поджидающую в темноте руку, огромную холодную руку, которая схватит ее за запястье.
Закусив губу, чтобы подавить крик и не перебудить девочек, она наконец нащупала шнур, комнату залил яркий свет, и Ванья обнаружила, что моргает, глядя на пустую комнату. Она села в кровати.
Все в порядке. Нельзя давать такую волю воображению!
Опустив ноги на холодный пол, она заглянула под кровать. Там не оказалось ничего, кроме двух пластмассовых ящиков, в которых она хранила летнюю одежду.
На стуле лежали вязаные носки, и она надела их, прежде чем выйти в прихожую. Сюда просачивался свет из ванной, и Ванья решила не зажигать тут лампу, чтобы не перебудить дочерей. Она прокралась в кухню.
Стакан воды из-под крана, который она выпила, окончательно разбудил ее. Тем не менее чувство, что рядом есть кто-то еще, никуда не делось. Стараясь не обращать на него внимания, Ванья все же окинула кухню взглядом. Волоски на задней части ее шеи стояли дыбом.
Ее мать Альва всегда говорила, что духи не имеют злых намерений. Они лишь реагируют, если вы их провоцируете или вторгаетесь в их пространство. Альва-старшая рассказывала о неурожаях, умерших в младенчестве соседских детях и уличных автомобильных авариях, которые происходили, если ее семья делала на ферме нечто, не нравившееся духам. Когда ее дед снес веранду, где пятничными вечерами сиживала, попивая сидр, его тетка, три самые крепкие коровы умерли в хлеву, и иных объяснений, помимо ярости духов, найти этому было невозможно.
«Пока вы уверены, что не досаждаете им, все будет хорошо, — сказала бы мать, — но если вы их рассердили, они могут стать очень опасными».
Ванья снова оглядела пустую кухню. Она не находила теории покойной матери хоть сколько-нибудь обнадеживающими и всегда старалась избегать темноты, хотя Альва и говорила, что духи витают вокруг них и днем и ночью. Когда Ванья стала старше, то поняла, что никто, кроме матери, в духов не верит, но, даже зная, что ее страхи иррациональны, так никогда и не смогла от них избавиться.
* * *
Лили лежала на спине, руки вдоль тела. Ее глаза были по-прежнему открыты и бессмысленно смотрели в потолок. Ему пришлось укрыть ее одеялом, чтобы она не мерзла в своей ночной рубашке. Становилось холодно, особенно по ночам.
Он прижал руку к носу, чтобы не чувствовать запаха. Вонь с каждым днем становилась сильнее, и сейчас он изо всех сил пытался как-то с этим разобраться. Каждый раз, когда он смотрел на Лили, внутри у него что-то переворачивалось.
Несколько дней назад он задрал ночную рубашку, чтобы посмотреть на ее тело. На животе у нее появились темные пятна. Казалось, будто кто-то обтянул это мраморное тело паутиной. Оно снова стало мягким, и он пытался устроить Лили поудобнее, но отметины на ее шее, спине и ушах так никуда и не делись. А еще у нее изо рта и одной ноздри сочилась понемногу темно-красная жидкость.
Он включил лампу на потолке и снял налобный фонарь, прежде чем опуститься на корточки и взглянуть на ее лицо. Кровь на подбородке и шее свернулась. Там, где коричневые кровеносные сосуды полопались, кожа стала светлее. Лицо испещряли синие крапинки.
Он никогда не был так близко ни к одному человеку. Он не знал, что с ней делать. Для пробы он коснулся ее руки. Она никак не отреагировала. Как будто куклу потрогал.
Может, она вообще ненастоящая? Может, ничего этого не случилось, может, завтра он проснется и обнаружит, что ему просто приснился кошмар.
Прошло несколько часов. Обняв руками колени, он раскачивался взад-вперед. Потом встал и заглянул в кухню.
Йенс сидел там за столом, на котором стояло пиво и лежал бутерброд с мясным паштетом. Лицо его было в тени. Он взял телефон и попытался позвонить, набрав какой-то номер, но никто не ответил.
Человек в стене почувствовал слабость и вынужден был схватиться за стену, чтобы не упасть. Раздался глухой стук.
— Лили? — воскликнул Йенс и вскочил из-за стола. Спустя минуту он вернулся в кухню, схватил телефон и снова попытался позвонить кому-то.
* * *
Открыв глаза, Йенс почти сразу почувствовал сильную тошноту. Ее волна поднялась от желудка, но он постарался подавить это ощущение. Гостиную заливал солнечный свет, и с улицы слышались звуки дорожного движения. Он моргнул и сел. И инстинктивно прикрыл ладонью нос и рот.
Пока он вставал и брел к ванной, ему пришло в голову, что, наверное, нужно позвонить в клининговую службу. Запах в доме, где он жил раньше, стоял неделями, но этот был даже сильнее.
Он едва успел додумать эту мысль, когда увидел, что Лили лежит на полу в прихожей. Первым, что он заметил, была ее ночная рубашка, его подарок на первую годовщину их свадьбы. Йенс упал перед женой на колени.
У него ушло несколько мгновений на то, чтобы понять. Вначале он слегка потряс ее, восклицая:
— Лили? Лили!
Он улыбался, как ребенок. Лили дома. Все случилось именно так, как он думал, произошло какое-то недоразумение, и теперь все снова будет хорошо. Но когда он коснулся ее руки, то понял, что она холодна как лед. Кожа Лили на ощупь была жесткой и какой-то резиновой. Потом он увидел ее лицо, посиневшее, с грязно-красными потеками вокруг носа.
