— Феликс, ты же понимаешь, его уже не переделать.
— Понимаю, вот только неожиданно для себя я почувствовал сильную вину. Я слишком мало с ним общался. Когда он был ребенком, он всегда хотел со мной беседовать. А мне было либо некогда, либо не интересно; что может сказать мне маленький мальчик. Это большая моя ошибка.
— Попробуй с ним поговорить сейчас.
Каманин кивнул головой.
— Я непременно это сделаю, даже несмотря на то, что мне заранее известен результат. Он уже в том состоянии, когда слова на него не действуют. Он отгородился от всего, что способно нарушить его представление о самом себе и о мире. С такими людьми бесполезно иметь дело, они уже полностью омертвели.
— Ты не преувеличиваешь?
— Грустно так думать о своем сыне, но всегда лучше говорить правду, чем приятную ложь. Ладно, пока хватит об этом. Скажи, чем заняты гости?
— Кто чем? Мне кажется, каждый пытается найти тут себе занятие.
— И кто что нашел?
— Я не за всеми наблюдала… — Мария замолчала.
— Пожалуйста, если начинай, то договаривай.
— Как скажешь. Журналист, его фамилия Лагунов…
Каманин пристально посмотрел на Марию.
— Он берет у кого-то интервью?
— Можно сказать и так.
— Скажи лучше, как на самом деле, Маша.
— У меня создалось впечатление, что он клеится к Мазуревичуте.
— К Руте? — встрепенулся Каманин.
Его волнение не укрылось от Марии.
— Да.
— Почему так решила?
— Я видела, как он смотрит на нее.
— И как?
— Как кот на сметану. Она, несмотря на возраст, очень привлекательна. К тому же выглядит гораздо моложе.
— Я тоже это заметил. — Их взгляды встретились. — Не хватало, чтобы ты еще ревновала к ней.
— Феликс, это от меня не зависит, — словно извиняясь, произнесла Мария. — Ревность, как и любовь, приходят к нам без спроса.
— Не зависит, — согласился Каманин. — Пойду, посмотрю, что происходит в мире. А ты пока тут отдохни. Ты натрудилась в столовой.
— Как скажешь, — согласилась Мария. — Хотя ты прав, я действительно устала.
Каманин встал, поцеловал Марию и вышел.
22
Пройдя через пустой каминный зал, Каманин вышел на террасу. Здесь находилось несколько столиков, однако занят был только один, за которым расположились Лагунов и Мазуревичуте. Перед ними стояла бутылка вина, они что-то весело обсуждали, потягивая его из бокалов. При виде Каманина они одновременно замолчали и посмотрела на него.
— Не помешаю? — спросил Каманин.
— Как ты можешь здесь кому-то помешать, ты же тут хозяин, — улыбнулась Мазуревичуте.
— Причем, тут это, Рута, — возразил Каманин. — Может, у вас интересная беседа, когда третий будет для нее только помехой.
— Пока наш разговор не достиг такой стадии, — засмеялась литовка. — Мы просто беседуем о жизни. Садись рядом с нами.
Каманин сел между Мазуревичуте и Лагуновым.
— Феликс Александрович, не желаете вина? — спросил журналист.
— Не откажусь.
Лагунов взял в руки бутылку и заметил, что вина в нем на донышке.
— Агнеша! — крикнул он. Появилась официантка, ее голова была перевязана. — Принеси нам еще вина, — попросил Лагунов.
Девушка бросила взгляд на журналиста и помчалась выполнять его заказ.
— Как она? — поинтересовался Каманин.
— Нормально, — отозвался Лагунов. — Бегает, как лань. Полагаю, уже забыла о том, что случилось за обедом.
— Почему вы так думаете?
— Официанты вынуждены терпеть обиды от клиентов. Иначе долго не поработаешь. Такая уж специфика этой профессии. Их часто обижают.
— Вы тоже этим грешите? — спросил Каманин.
— Если скажу, что случается, то сильно упаду в ваших глазах?
— С одной стороны — да, но с другой — даже подниметесь, ведь в этом случае вы скажите правду.
— Но какой все же итоговый результат: поднимусь или упаду?
— Честно скажу, не знаю. Такие вещи с ходу невозможно определять.
На террасу влетела Агнеша, неся на подносе бутылку. Она поставила ее на стол, ловко открыла ключом и разлила вино по бокалам.
— Podziękowanie, — поблагодарил Каманин.
Девушка улыбнулась ему, но посмотрела на Лагунова и вышла.
— Так о чем у вас шла речь, если это не секрет? — спросил Каманин.
— Сергей Станиславович меня уверял, что я, несмотря на свой почтенный возраст, хорошо выгляжу. И не должна убивать в себе женщину.
— Я согласен, ты хорошо выглядишь. Как тебе это удалось, Рута?
— Я старалась сохранять спокойствие, чтобы со мной не происходило. Помнишь, ты меня этому учил.
— Скорей всего я это сказал в каком-то конкретном случае, чтобы тебя успокоить. Но странно, что тебе это удалось. Кстати, я даже не знаю, как ты жила после того, как мы расстались?
— Ничего интересного. Почти сразу вышла замуж и почти сразу же развелась. Но в этот короткий промежуток успела зачать сына. Сейчас он заканчивает университет. Больше попыток создать семью не предпринимала.
— Почему, Рута?
— Поняла, это не мое. Выходить замуж стоит только по большой любви, а если ее нет, то быть независимой гораздо лучше. Я не боюсь остаться в старости одинокой, для этого я отложила приличную сумму. Она позволит мне приобрести место в доме престарелых или нанять сиделку. Я даже уже выбрала отличное заведение. Там комфортные условия и прекрасный персонал. Если ты платишь, они гарантируют хороший уход. Я расспрашивала обитателей, это действительно так, они все довольны.
Каманин удивленно посмотрел на нее.
— Раньше ты не была такой предусмотрительной. Скорей, наоборот, ты мне говорила, что не желаешь и минуты думать о будущем.
Мазуревичуте несколько секунд молчала, словно бы раздумывая, стоит ли отвечать. Затем посмотрела на Лагунова, который не сводил с нее глаз.
— Тогда я любила и ни о чем другом не хотела думать. Я была целиком поглощена настоящим — и ничего другого меня в тот момент не волновало. Но больше меня чувства такого накала не посещали, и я начала размышлять о своей жизни в настоящем и будущем. Когда сын подрос, я решила посвятить себя политике — смотреть на то, что творится в стране, было тошно. А чтобы ничего меня не отвлекало от новой деятельности, то решила обеспечить себя до конца жизни. У меня появилась возможность заняться бизнесом, за относительно короткий срок сумела заработать нужную мне сумму. И сразу же свернула все дела, выставила свою кандидатуру на выборах и победила. Видишь, Феликс, как я разумно выстроила свою жизнь. Скажи честно, ты от меня такого не ожидал?
— Честно, не ожидал, Рута, — подтвердил Каманин. — Я думал, у тебя все сложится иначе. Ты никогда не казалась мне такой рациональной.
— Я знаю, но я решила победить саму себя. И я рада, что мне это удалось. Иначе я бы растратила себя в бесплодных попытках обрести личное счастье. Что может быть глупее этого занятия.
— Неужели у вас совсем не сожаления, что вы его не нашли? — подал голос молчавший Лагунов.
— Возможно, и есть, но мало ли мы о чем сожалеем. Я избавилась от власти этого чувства над собой. Я видела многих женщин, да и мужчин, кому это не удалось сделать. Они представляли собой грустное зрелище.
— И вы чувствуете над ними преимущество? — спросил журналист.
— Я пытаюсь не испытывать чувство превосходство ни над кем. Как когда-то объяснил мне Феликс Александрович, оно создает ложные представления о себе и мире.
— Ты хорошая ученица, Рута, — заметил Каманин.
— Я стараюсь.
— А почему мы не пьем? — вдруг спросил Лагунов.
— В самом деле, давай, Феликс, выпьем за встречу. А заодно и за знакомство с вами, молодой человек, — бросила Мазуревичуте взгляд на журналиста.
Они выпили.
— Феликс Александрович, — произнес Лагунов, — вы не забыли, что обещали дать мне большое интервью.
— У меня еще нет склероза, — усмехнулся Каманин.
— Тогда когда?
— А вы не спешите. Кажется, вас зовут Сергей Станиславович?
— Да.
