Я не выбежал на улицу. Наоборот, при первом же выстреле нырнул под подоконник, выставив только голову. И поднялся, лишь убедившись, что «фольксваген» не возвращается.
Выстрелы громом прогремели в ночи. В домах начали зажигаться окна. Я вытянул правую руку, чтобы увидеть, что она дрожит.
— Что происходит?
Я повернулся. Сара стояла на лестнице, ведущей на второй этаж, со спящим Мартином Рутефордом Хиллом на руках.
— Кого-то застрелили, — ответил я.
— Человека, которого ты ждал?
— Думаю, да. Положи ребенка в кровать и набери номер девять-один-один.
— Что я им скажу?
— То, что я сказал тебе.
Она кивнула и начала подниматься по ступеням. Остановилась, вновь посмотрела на меня.
— Ты же не собираешься выйти на улицу?
— Я думаю, все кончилось.
— Убедись, что это так.
— Обязательно. Можешь не волноваться.
Я опять посмотрел в окно. Освещенных окон в домах на противоположной стороне прибавилось. Я подошел к входной двери и осторожно приоткрыл ее. Уловил движение на противоположной стороне улицы: сосед столь же осторожно приоткрывал свою дверь.
Глупыш, протиснулся мимо моих ног и выскользнул на крыльцо.
— Иди, иди, сейчас тебя подстрелят, — напутствовал я его.
Он даже не мяукнул в ответ, растворившись в темноте.
Я переступил порог, спустился по семи ступенькам лесенки на крыльцо, прошел по дорожке, обогнул автомобиль и направился к тому месту, где лежал Олтигби. Мертвый. Я знал, что он мертв, потому что только покойник может лежать в такой неудобной позе. Тело освещал уличный фонарь. Внезапно яркое световое пятно появилось на его лице. Открытые глаза Олтигби смотрели в никуда. Я повернулся. Мой сосед, негр, живущий напротив, держал в руке фонарь.
— Святой Боже, — вырвалось у него. — Он мертв, не так ли?
— Мертв. Вы позвонили в полицию?
— Позвонила жена.
— Моя тоже.
Луч фонаря соседа прошелся по телу. Светло-кремовая рубашку Олтигби стала красной. Волосы слиплись от крови.
— Вы его знали? — спросил сосед.
— Думаю, да.
— Его убили перед вашим домом.
— И перед вашим тоже.
— Ага. Мне показалось, что стреляли из ружья.
— Неужели?
— По звуку, из обреза.
— Вы можете отличить выстрел из обычного ружья от выстрела из обреза?
Сосед задумался.
— Да. Я знаю, как звучит выстрел из обреза.
Начали подтягиваться и другие соседи. Миссис Хэтчер прибыла в зеленом фланелевом халате и шлепанцах, с кофейной чашкой в руке. Отпила из нее, увидев тело. На меня пахнуло джином.
— Господи, он мертв? — осведомилась она.
— Мертв, — ответил сосед с фонарем. — Его убили из обреза, — он направил луч фонаря на тело Олтигби.
— Меня сейчас стошнит, — простонала миссис Хэтчер, но все ограничилось тем, что она допила джин.
Мы услышали вой сирены. Патрульная машина вырулила на Четвертую улицу с И-стрит и помчалась к нам в запрещенном для движения направлении. Им не пришлось далеко ехать: опорный пункт Первого полицейского участка располагался за углом на И-стрит. Машина остановилась в визге тормозов, раскрылись дверцы, полицейские выскочили из кабины и проложили путь сквозь толпу. Осветили тело лучами своих фонарей.
Коп постарше взял руководство расследованием на себя. Высокий, с хорошей фигурой, лет двадцати пяти от роду.
— Граждане, давайте отойдем подальше. Видел кто-нибудь, как это произошло?
— Я слышал, — ответил сосед с фонарем, — но не видел.
Высокий полицейский вздохнул.
— Ладно, как вас зовут?
— Генри. Чарлз Генри. Я живу здесь, — он указал на свой дом.
— Хорошо, мистер Генри, так что вы слышали?
— Я слышал выстрелы. По звуку, стреляли из ружья. Точнее, из обреза.
Высокий коп оторвался от записной книжки.
— Откуда вы знаете звук выстрела из обреза?
Генри выглядел так, словно ему хотелось откусить свой язык.
— Телевизор. Я слышал, как они звучат, по телевизору.
Коп вновь уткнулся в записную книжку. Телезнатоки его не интересовали.
— И сколько выстрелов из обреза вы слышали?
— Два, — ответил Генри. — Только два.
— Стреляли три раза, — вмешался кто-то. — Я слышал три выстрела.
— Я тоже, — поддержал его другой сосед.
Я решил, что пора и мне внести свою лепту.
— Стреляли трижды, — безапелляционно заявил я.
— С чего вы так уверены? — спросил коп.
— Я видел, как все случилось.
Я не сказал Дэвиду Синкфилду о пяти тысячах долларов и о тех материалах, которые хотел продать Игнатий Олтигби. Я солгал, сочинив сказочку о том, что прошлым днем мы с Олтигби встретились по моему предложению, пропустили по стаканчику, и он сказал, что он располагает некоторыми сведениями, которые, возможно меня заинтересуют. И мы договорились, что он заедет ко мне по пути в Нью-Йорк, куда он намеревался отбыть той же ночью.
Мы опять сидели в кабинете Синкфилда, который он делил со своим напарником, Джеком Проктером. Кабинет не впечатлял. Другого, собственно, и быть не могло. Обшарпанные столы, жесткие стулья, ядовито-зеленые стены, поцарапанный пол. На доске висели старые плакаты с физиономиями разыскиваемых преступников, за некоторых даже предлагалось вознаграждение. В кабинете воняло. Потом, сигаретным дымом, страхом.
— Вам следовало позвонить мне, — в голосе Синкфилда слышался упрек. — Вы могли бы позвонить, мы бы все обсудили и, возможно, я бы подъехал к вам перед вашей встречей с Олтигби. И все повернулось бы иначе.
— Вам следовало позвонить ему, — поддержал лейтенанта его напарник. — Олтигби не имел права покидать город. Мы еще не все у него выяснили.
— Вы уверены, что он собирался улететь в Лондон? — спросил Синкфилд.
— Так он мне сказал.
— Да, мы навели справки. Он заказал билет в «Эйр Индия», но не выкупил его.
Я пожал плечами.
— Наверное, он хотел оплатить билет прямо в аэропорту.
— Чем? Тридцатью двумя баксами, что лежали в его кармане?
— А кредитные карточки? — напомнил я. — Кто сейчас расплачивается наличными?
— Не было у него кредитных карточек.
— Может, он намеревался продать автомобиль. Эти «двести сорок зет» стоят четыре с половиной тысячи. Уж за две-то он толкнул бы его без труда.
— Если б автомобиль был его, — вставил Проктер.
— А кому он принадлежал?
— Каролин Эймс, — ответил Проктер. — Зарегистрирован на ее имя. У него еще не успели отобрать ключи.
— Знаете, что я думаю? — подал голос Синкфилд.
— Что?
— Я думаю, что Олтигби решил подоить вас. Продать имеющуюся у него информацию за деньги, которых хватило бы на билет до Лондона. Сколько он стоит? Двести пятьдесят — триста долларов?
— Около этого, — подтвердил Проктер.
— Я не держу дома таких денег, — заметил я. — С такими деньгами человека могут ограбить. Особенно в районе, где я живу.
— Да, — кивнул Синкфилд. — Мы проверяли.
— Проверяли что?
— Ваш банковский счет. Последний раз вы получили по чеку семьдесят пять долларов. Три дня тому назад. Но это ничего не значит. Деньгами вас мог ссудить Френк Сайз. Что для него две или три сотни баксов? Пара обедов в «Сан Суси».
— Он предпочитает «Пол Янг», — ответил я, — и очень не любит платить по счету.
— Знаете что, Лукас?
— Что?
— Вы проходите свидетелем по двум убийствам, и ничего не можете сказать нам ни об одном из них.
— Я рассказал вам все, что видел.
— Я говорю о мотивах.
— Мотивов я не видел.
— Не видел! Каролин Эймс звонит вам и говорит, что у нее есть материалы, доказывающие, что совесть ее отца чиста. Она хочет отдать их вам, но погибает, не дойдя до вас нескольких шагов. Потом ее дружок заявляет, что припас для вас кой-чего, не говоря ничего конкретного, но получает три пули из револьвера тридцать восьмого калибра напротив вашего дома. В него попали трижды, стреляя с двадцати пяти футов из машины на темной улицы. Это надо суметь.
— Найдите чемпиона по стрельбе из револьвера, который также специалист по взрывным устройствам, и арестуйте его.
— А как вы стреляете из револьвера?
— Так себе.
— Я знаю парней в этом городе, которые с трех футов высаживали в своего противника целую обойму патронов сорок пятого калибра и все без толку. Не то, чтобы попадали в руку, ногу, даже в палец, все пули летели мимо. А вот одна девчушка застукала своего дружка с другой, выхватила револьвер тридцать восьмого калибра со стволом длиной в дюйм и погналась за ним по улице. Оружие она взяла в руки впервые. Тем не менее, пять раз попала ему в спину, а бежал он зигзагами в тридцати футах от нее, а шестым выстрелом снесла полголовы. Так что искать чемпионов я не буду.
— Остается еще специалист по взрывным устройствам.
