— Где он обычно ест? — спросил Тео, хотя у него уже появились кое-какие догадки.
— Я знаю о гольфе не много, только то, что мне рассказал кузен. Фервей и доглег[11] — ты знаешь эти слова?
— Конечно.
— Что ж, мой кузен сидел под деревьями у доглега и вроде как прятался, поскольку перерыв на ленч — единственное время, когда он может побыть один. И он видел, как мужчина в электромобиле очень быстро помчался по дорожке вдоль фервея. У мужчины был набор клюшек для гольфа, они лежали сзади. Но он не играл. Он торопился. Вдруг он резко свернул направо и остановил тележку у внутреннего дворика дома, где убили ту даму.
Услышав это, Тео взволнованно выдохнул:
— О Боже!
Хулио посмотрел на него.
— Продолжай, — попросил Тео.
— Так вот, этот мужчина выпрыгнул из электромобиля, подошел к задней двери, быстро снял ботинки для гольфа, открыл дверь и вошел внутрь. Дверь была не заперта, и он двигался быстро, как будто точно знал, что надо делать. Мой кузен не особенно задумывался об этом — ведь люди, которые там живут, постоянно играют в гольф, — но ему показалось немного странным, что мужчина снял обувь во внутреннем дворике. И было еще кое-что необычное, по мнению моего кузена.
— Что?
— У мужчины была белая перчатка на левой руке. Это нормально, да?
— Да. Многие гольфисты-правши надевают перчатку на левую руку.
— Так и сказал мой кузен. Так вот, мужчина где-то поиграл в гольф, а потом решил заехать к себе домой.
— И забыл снять перчатку, — вставил Тео.
— Возможно, но вот где странность: после того как мужчина снял туфли и поставил у двери, он полез в карман, вытащил еще одну перчатку и быстро надел на правую руку. Две белые перчатки.
Тео почувствовал, что комок в горле жутко раздулся, мешая дышать.
— Зачем этому мужчине понадобилось натягивать обе перчатки, прежде чем он открыл дверь в дом? — спросил Хулио.
Тео не ответил. У него в голове крутился образ мистера Питера Даффи, который сидел в зале суда в окружении юристов. У него было такое самодовольное лицо, как будто он совершил идеальное преступление и не сомневался: его не смогут поймать.
— На каком фервее? — спросил Тео.
— Номер шесть на площадке Крик, что бы это ни значило.
Дом Даффи, подумал Тео.
— Далеко был твой кузен?
— Не знаю. Меня там не было. Но он хорошо спрятался. Когда вышел из дома мужчина, огляделся с большим подозрением, чтобы удостовериться, что никто его не видел. Он и понятия не имел, что мой кузен за ним наблюдал.
— А долго мужчина пробыл в доме?
— Совсем недолго. Опять же мой кузен ничего не подозревал. Он уже доел ленч и как раз молился за семью, когда мужчина вышел через ту же самую дверь. Он с минуту послонялся по дворику, не торопясь осмотрел фервей, снял перчатки и запихнул в сумку для гольфа. А потом обулся, запрыгнул в электромобиль и уехал.
— Что произошло дальше?
— В полдень мой кузен вернулся на работу. Через пару часов, когда он стриг траву на Северной девятке, друг сообщил ему, что кругом полицейские, что к кому-то вломились в дом и убили женщину. Во второй половине дня по всему полю поползли слухи, и мой кузен вскоре узнал, что́ это был за дом. Рискнув подобраться поближе в одном из служебных электромобилей, он увидел, что дом оцеплен полицией, и тут же уехал.
— Он кому-нибудь об этом рассказал?
Хулио пнул камень и снова осмотрелся. Стемнело. Никто не следил за ними.
— Все, о чем мы сейчас говорим, останется в тайне, правда, Тео?
— Конечно.
— Знаешь, мой кузен — нелегал. У мамы есть на нас документы, а у моего кузена их нет. На следующий день после убийства появились полицейские, они задавали вопросы. Там работают еще два парня из Сальвадора, тоже нелегалы. Вот босс и приказал моему кузену и им залечь на дно и не приходить пару дней. Так они и поступили. Любая встреча с полицейскими — и моего кузена арестовали бы, отправили в тюрьму, а потом вернули в Сальвадор.
— Так он ничего никому не сказал?
— Нет. Только мне. Как-то вечером он смотрел телевизор — передавали репортаж об убийстве. Показали дом, и мой кузен его узнал. Показали мужчину, думаю, мистера Даффи, который шел по тротуару. Мой кузен был почти уверен, что походка у него почти такая же, как у того человека, который вошел в дом.
— Почему же он рассказал тебе?
— Потому что я его кузен и учусь в школе. Я хорошо говорю по-английски, и у меня есть документы. Он ничего не смыслит в законах и попросил помощи у меня. Я обещал попробовать во всем этом разобраться. Вот почему я здесь, Тео.
— Чего ты хочешь от меня?
— Скажи, что нам делать. Он мог бы стать важным свидетелем, верно?
— О да.
— Так что делать моему кузену?
«Бежать обратно в Сальвадор», — подумал Тео, но не сказал этого вслух.
— Погоди минутку, — произнес он, потерев подбородок. Зубы, стянутые брекетами, вдруг заныли. Он пнул камень и попытался представить, какая буря разразится, если кузен Хулио окажется за свидетельской трибуной.
— Он может получить за это какие-нибудь деньги? — спросил Хулио.
— Он хочет денег?
— Все хотят денег.
— Не знаю, но, возможно, уже слишком поздно. Половина процесса позади. — Тео пнул еще один камень, и еще пару минут мальчики разглядывали свои ноги. — Это невероятно, — наконец сказал Тео. У него едва не закружилась голова, настолько он был сбит с толку. Но совершенно ясно было одно: это ему не по силам. За дело должны взяться взрослые.
Непозволительно скрывать такую информацию.
— Ну что? — напирал Хулио. Он буравил Тео взглядом, ожидая мудрого совета.
— Где живет твой кузен?
— Рядом с Карьером. Я никогда там не был.
Об этом Тео уже догадался. Карьером называли неспокойную часть города, где обитали люди с низкими доходами. Страттенберг был очень тихим и спокойным городом, но если порой звучала стрельба или захватывали партию наркотиков, это обычно происходило в Карьере.
— Можно поговорить с твоим кузеном? — спросил Тео.
— Не знаю, Тео. Он в самом деле очень нервничает из-за всего этого, боится попасть в беду. Для семьи, которая осталась дома, его помощь имеет огромное значение.
— Понимаю. Но мне нужно собрать все факты, прежде чем я смогу решить, что делать. Ты часто встречаешься со своим кузеном?
— Раз или два в неделю. Он заходит в приют, чтобы повидать нашу маму. Он очень скучает по дому, а мы здесь его единственные родственники.
— У него есть телефон?
— Нет, но он живет с двумя парнями, и у одного есть телефон.
Тео побродил по посыпанной гравием парковке, погрузившись в собственные мысли, потом, щелкнув пальцами, сказал:
— Ладно, план такой: полагаю, сегодня вечером тебе понадобится помощь, чтобы сделать домашнюю работу по алгебре.
— А… наверное.
— Просто скажи «да».
— Да.
— Хорошо. Свяжись с кузеном и попроси заглянуть в приют примерно через час. Я забегу, чтобы помочь тебе с алгеброй, и «случайно» увижу твоего кузена. Скажи ему, что мне можно доверять и что я не раскрою его тайну никому, если он сам меня не попросит. Ясно?
— Попытаюсь. А что произойдет после того, как ты поговоришь с ним?
— Не знаю. Так далеко я еще не загадывал.
Хулио растаял в ночи. Тео вернулся в кабинет, где у него хранилось досье по делу Даффи. Там были газетные статьи, копия официального обвинения и сведения из Интернета о Питере Даффи, Клиффорде Нэнсе и даже о Джеке Хогане, прокуроре.
Все юристы собирали досье.
Вечер среды означал, что на ужин будет китайская еда навынос из «Золотого дракона». Ужин всегда проходил в комнате для отдыха за просмотром любимой передачи Тео — старого сериала «Перри Мейсон», который часто повторяли по телевизору.
Миссис Бун все еще беседовала с клиенткой — несчастной женщиной, рыдавшей так, что ее было слышно через закрытую дверь. Мистер Бун как раз собирался в «Золотой дракон», когда Тео объяснил, что ему нужно заехать в приют и помочь Хулио.
— Не опаздывай, — попросил отец. — Ужин в семь.
— Не опоздаю. — Конечно, ужин будет в семь.
В офисе на первом этаже, недалеко от входа, находилась библиотека. В центре помещения располагался длинный стол, вокруг которого стояли обитые кожей стулья. Вдоль стены высились полки, заполненные толстыми книгами. Важные встречи проводились именно тут. Периодически группы юристов собирались здесь для снятия показаний. Винс, помощник юриста, любил работать в библиотеке. И Тео тоже любил, особенно когда в офисе было не много народу. Еще ему нравилось прятаться в библиотеке во второй половине дня, ближе к вечеру, после того как фирма закрывалась и сотрудники уходили.
Они с Судьей вошли и закрыли за собой дверь. Тео не стал включать свет, опустился на кожаный стул, водрузил ноги на стол и уставился на слабо подсвеченные внутренними лампочками ряды книг. Тысячи книг. Теперь он едва различал далекие голоса матери и клиентки.
