или как там его?
«Сборище ублюдков с редкими вкраплениями философов, гениев и просто очаровательных созданий».
– Ты у нас гений или философ? – хмыкнула я, откидываясь на спинку стула. За окном уже сгущались сумерки; людей в молле постепенно прибавлялось, и фоновый шум начинал немного давить на уши. – На очаровательное создание не тянешь, уж прости.
«Неловко сознаваться, Урсула, но я у нас ублюдок, причём даже по меркам Запретного Сада, – цинично откликнулся Йен. – Моим именем устрашают незрелых отроков, моим порокам посвящено сорок томов нравоучительных книг, за моим наследием ведут охоту отъявленные авантюристы. Но пусть твоё сердце бьётся спокойно: я выбрал тебя».
Я невольно поёжилась.
– Звучит устрашающе. А этот твой друг, к которому мы пойдём… Он к какой категории относится?
Йен задумался.
«Пожалуй, скорее философ. Хотя очаровательный, надо признать».
– И как его зовут?
Мне померещилась улыбка.
«Скоро узнаешь».
– У него тоже цветочное прозвище? – продолжала допытываться я, накидывая пальто. – Он старше тебя?
«Да и снова да, сердце моё. – Йена это явно забавляло. – Ещё вопросы?»
– Ну… Кто такая Тильда Росянка?
«Женщина, с которой лучше не встречаться. Ещё?»
– М-м… Тогда, на камеру, ты обращался к кому-то конкретному или так, рисовался?
«И то, и другое. Ещё?»
Я честно попыталась придумать вопрос, но, кажется, иссякла. Йен, не скрываясь, рассмеялся, и смех защекотал меня изнутри, словно игристое вино; голову слегка повело.
Голос Салли прозвучал как гром с ясного неба.
«За нами следят».
Первым порывом было обернуться; удержаться стоило больших усилий. Вообще если за мной действительно хвост, глупо вот так себя обнаружить. Пусть лучше думают, что я ни о чём не подозреваю.
– Где? – шепнула я.
Вместо ответа она толкнулась в моё сознание; не так, как в первый раз, в каверне, когда меня буквально вышвырнуло вовне, и даже не так, как сегодня утром, когда рука вдруг онемела посреди движения. Не шаг назад, а полшага, не рокировка, а смещение. Зрение развернулось на триста шестьдесят градусов вокруг, словно я опять оказалась вне тела. Колени ослабели; пришлось замедлить шаг.
«Вот».
Внимание Салли сконцентрировалось на одной человеческой фигурке в толпе – на женщине, которая разглядывала украшения со скидкой в бутике. На шпионку незнакомка походила мало: простоватое растерянное лицо без косметики, вялые полные руки, замедленные движения. И я уже готова была ляпнуть что-то вроде «а ты уверена, что ничего не перепутала бла-бла-бла», когда женщина отвернулась от золотых цепочек и совершенно чётко посмотрела на меня.
А потом – достала телефон.
Похоже, я зря избавилась от парика. Нет, голова в нём потела нещадно, но можно было и потерпеть… Интересно, давно меня заметили?
«Сорок три минуты назад», – коротко отрапортовала Салли.
– И ты молчала? – пробормотала я.
«Наблюдала».
«Вряд ли она чародейка, – протянул Йен. – Скорее всего, сорняк…»
– Сорняк?
«Дикий цветок, не стоящий упоминаний и взращённый за пределами Сада. Довольно нетипичный ход, надо сказать. Давно не случалось, чтобы чародеи обращались к помощи обычных человеческих ищеек, – задумался он. – Неприятно признавать, но, вероятно, я что-то упускаю. Надо скорее переговорить с моим… моим другом».
Честно говоря, после всего, что Йен мне рассказал, я немного сомневалась, так ли уж безопасно соваться к его приятелю, но делать было нечего.
– Тогда уходим, – шепнула я, направляясь к эскалатору, ведущему на верхние этажи, к фуд-корту и кинозалам.
Салли довольно засопела на задворках сознания – очевидно, она поняла, что у меня на уме, и одобрила решение.
«От ищейки нужно как-то избавиться, и чем скорее, тем лучше».
– Кровожадно звучит, – не удержалась я от смешка.
«Убивать нельзя», – с сожалением заметила Салли.
«Слишком много свидетелей, сложно избавиться от тела, не прибегая к чарам, и к тому же она, кажется, успела отправить отчёт своему патрону. Если она исчезнет сейчас, это вызовет подозрения», – согласился Йен.
– Вот потому мы и убегаем, – улыбнулась я, направляясь к кассам. – Один билет на… На «Влюблена и опасна», пожалуйста.
– Фильм идёт уже пятнадцать минут, – предупредила меня добросовестная девочка за стойкой, выдавая билет.
– Вот и хорошо, – кивнула я невозмутимо.
В зале было темно. На экране шла постельная сцена, точнее, подсобная: главная героиня демонстрировала всю глубину своей влюблённости среди щёток и швабр, про главного героя нельзя было сказать ничего особенного, кроме того что у него мускулистая спина. Я прошла поверху, через полупустые задние ряды, спустилась по противоположной стороне и покинула зал через запасной выход. Лестница вела прямиком на подземную стоянку.
– Она отстала?
«Хвоста нет», – подтвердила Салли.
Значит, сработало; хорошо. Шансы, что та женщина действительно потеряет меня, были не сто процентов, но, видимо, даже ищейке трудно сразу сообразить, где в тёмном зале сидит женщина в чёрном.
И сидит ли вообще.
«Ты прекрасна, любовь моя. Однако не ослабляй бдительности, – тут же охладил мой пыл Йен. – Вряд ли это единственная ищейка на весь город».
– Значит, надо спрятаться. Надеюсь, твой друг будет рад гостям.
Йен как-то подозрительно промолчал.
Сперва я хотела вызвать такси, но Салли отговорила. Во-первых, адрес был незнакомым, если завезут не туда – сразу и не поймёшь, во-вторых, отбиться или сбежать в замкнутом пространстве салона затруднительно. Пункт назначения располагался в городских предместьях, там, где новые кварталы схлёстывались не на жизнь, а на смерть с маленькими частными домами, утопающими в зелени. Не так далеко, но и не очень близко – около полутора часов пешком…Троллейбусы туда, кстати, не ходили – напрямую, по крайней мере.
«Комбинируй», – посоветовала Салли.
Мысль показалась дельной; проезжать в общественном транспорте, сколько можно, и потом срезать путь через квартал-другой, натянув пониже шапку и спрятав пол-лица за медицинской маской – почему бы и нет.
В конце концов, я всегда любила прогулки.
С наступлением вечера город изменился; те сгустки темноты, которые таились в подворотнях, бесстрашно расползлись по улицам, нисколько не страшась фонарей, автомобильных фар и мерцания неоновых вывесок. Они были наглыми, эти ошмётки мрака: лезли под ноги, цеплялись к прохожим, обсиживали пустые столики уличных кафе, точно голуби… Пятна света вели себя не так назойливо – робели на открытом пространстве, шарахались
