Часа через два мы прошли через городские ворота и оказались на берегу реки, где ещё до рождения Ольгерда устраивали перекусы. Жаль, что время было не грибное, так бы нарвали близ дороги пару карманов маслят.
Спустившись пониже, я разложил принадлежности и под отборные ругательства отца, начал сооружать удочку. Закончив с инструментом, отдал её Иоганну и тот сам запульнул её в воду, комментируя каждый взмах.
Спустя час, наконец, что-то начало клевать. Я тут же дёрнулся удочку, стремясь выбросить добычу на берег, но лишь разорвал бедной рыбе губу, потратил в пустую червяка и получил подзатыльник от отца. На сей раз, даже обижаться не стал, реально за дело.
Когда через минут двадцать вновь начало клевать, Иоганн тихо произнёс:
– Ты не руку из-под ножа в последний миг убираешь. Наматывай аккуратно. Видишь, уходит в другую сторону? Подсекай! И наматывай, наматывай!
Сделав всё по инструкции, я бросил в ведро ещё барахтающегося окуня.
– Н-да… Не густо, – прикусил губу отец, глядя на скудный размер добычи. – Ну, до вечера можно ещё попытать удачи. Потом уже, смысла нет, – произнёс он и хлопнул меня по плечу.
Непривычно было увидеть такой жест от отца… Должно быть, первый раз в жизни.
Мы просидели на берегу ещё часа три и за это время успели выловить троих карпов, да парочку карасиков. Что же, на пару дней хватит. Большую часть скормим матушке, ей нужнее.
– А неплохо вышло, знаешь! – произнёс Иоганн на обратном пути. – Помнится, как со своим отцом на рыбалку ходил.
– Что мешало позвать меня раньше? Бутылка? – фыркнул я в ответ.
– Ты не знаешь, через что я прошёл, малой, – вздохнул отец. – Даст Бог, и не узнаешь…
– Даже, если бы прошёл… Я бы никогда так не стал себя вести со своими родными.
– Посмотрим. Легко говорить, не зная. Вырастешь лучше, чем я – флаг тебе в руки, сынок! Я к тому моменту уже сдохну, хе-хе!
«Да и подыхай! Думаешь, я по тебе горевать начну?!» – не стал произносить я вслух.
Когда до города оставалось пару километров, мы услышали позади пару гнедых, тащащих на себе карету. По нашим-то дорогам, это было то ещё живодёрство в отношении бедных коняшек.
– Отойди, – дёрнул меня за рукав отец в сторону обочины. – Шапку сними и наклонись. Может нам милостыни подадут.
Так унижаться я не собирался, но и спорить с человеком, с которым мне спать под одной крышей, не хотелось. Поэтому, покраснев, как бык, я выбрал меньшее из зол и встал в позу бедняка, пред которым проезжала чуть ли не божественная колесница.
На деле, это была простая кибитка с приличным багажом на крыше. Гражданин внутри был пусть и не богатый, но зажиточный. Наверняка, приглашённый из-за бугра специалист.
И мои мысли подтвердились, когда карета вдруг остановилась. Дверь открыл в меру упитанный, но отнюдь не толстый мужчина, быть может, лет тридцати пяти. На правом глазу он носил пенсне, одет был в норковую шубу, пусть и не новую. Внутри, кроме него, находился лишь его саквояж и книжка, которую он положил на бедро, пока разглядывал нас.
– Сударь, – обратился он к отцу, – я верно понимаю, впереди город Норвилл? – мужчина говорил с неприкрытым акцентом.
– Что вы, господин! Я простой ремесленник! – ответил Иоганн. – Да, в двух километрах отсюда стоит Норвилл!
«Надо же! Ремесленник… Ну-ну…» – хмыкнул я про себя.
– Это ваш сын, друг мой? – спросил он, кивнув.
– Да, господин. Его зовут Эдгар, ему девять лет, – он толкнул меня в спину, чтобы я посильнее наклонился.
– Здравствуйте… – выдавил я из себя, сопротивляясь непокорному нутру, жаждущему плюнуть в незнакомца за всю эту ситуацию.
– Очень занимательно, – хмыкнул мужчина и едва заметно облизал губы.
– Милостивый сударь, не подадите ли вы простым городским… – завёл, наконец, шарманку Иоганн, ради которой я и унижался эти двадцать секунд.
– О, конечно! Вы же мне так помогли, – незнакомец пошире открыл дверь. – Присаживайтесь, поедем вместе до города.
Я вопросительно посмотрел на отца, но тот, видимо, и сам не ожидал такого предложения. Непонятно, что только было делать с рыбой для матушки…
– Ведро и удочку можете отдать кучеру, он присмотрит за ними.
Погрузившись внутрь тесной кибитки, мы с Иоганном уставились на незнакомца.
– Меня зовут Йозеф Лист, я приехал в ваш город работать учителем. Мой армейский товарищ, времён кампании в землях туземцев Анумаки, нынче заправляет этим местечком, – первы произнёс незнакомец.
– Так вы знакомы с бурмистром? – удивился отец.
– Ну-с… Если быть до конца откровенным, то с заместителем заместителя бурмистра, ха-ха! Мы с ним долгие годы после войны переписывались, и он предложил мне место в одной из школ Норвилла. В моей стране с работой сейчас не очень дела обстоят…
– Платят мало? – спросил Иоганн.
– Не платят нисколько. Строггхельм сейчас воюет с Республикой Галасс, всех мужчин отправили на фронт, даже самых старых. Мне хватило того, что я в юности чуть не лишился руки из-за отравленного наконечника воина-анумака, поэтому продал за сколько давали дом отца и на вырученные деньги решил перебраться сюда.
– Вам тут понравится, господин, – усмехнулся отец. – Живём небогато, зато никаких войн. Я сам сражался с галасскими гренадёрами в молодости за Бритонский престол! И делал это хорошо, сэр, пока очередная рана не лишила меня возможности нормально ходить! Но, если бы мне сейчас дали в руки винтовку…
«Раньше он только трезвым эти сказки рассказывал», – подметил я.
– А ваш сын? Он учится в школе, или уже работает? – спросил вдруг Йозеф.
– Да, господин. Я, как могу, оплачиваю его обучение в школе с пенсии!
«Вот же лживый ублюдок!» – скрипнул я зубами.
– Ясно… – прикусил губу Лист, продолжая пялиться на меня.
К этому моменту, мы уже прибыли в город. Кибитка остановилась в центре, среди квартала, так называемой, «интеллигенции», где жила моя единственная школьная подруга Рута.
– Вы, кажется, просили помочь вам с деньгами, друг мой, – произнёс Йозеф, запустив руку в карман. – Мне обещали неплохое жалование, вот, возьмите. Взамен, я бы хотел ненадолго одолжить у вас вашего мальчика, помочь мне с багажом.
Отец взглянул на меня, затем на мешок. Схватив кошель, он насчитал где-то под сорок клети и, присвистнув, радостно закивал:
– Конечно! Эдгар, помоги господину Листу!
– Не забудь про рыбу! – крикнул я ему в след, когда он на всех порах выскочил из повозки.
– Ага…
– Я серьёзно! – рявкнул я, спрыгнув на землю, и всучил ему ведро с удочкой. – Я знаю, что ты пропьёшь эти деньги, но постарайся донести хотя бы пищу для матери, – прошипел ему на ухо. – От этого зависит жизнь её и Ольгердца.
– Донесу-донесу! – отмахнулся Иоганн и взяв ведро, пошёл домой.
Помолившись О, чтобы отец-таки сдержал слово, я помог Йозефу перетаскать чемоданы на пятый этаж, где ему выделил и квартиру.
– Хух! – вытер пот со лба Лист и снял шубу. – Не хочешь перекусить, Эдгар? У меня тут с собой немного снеди осталось, отвечаю, такого ты ещё никогда не пробовал в Норвилле! – предложил иностранец.
– Н-ну… давайте, – почему бы и нет. Чем меньше съем дома, тем больше достанется матушке.
Лист расстегнул тот саквояж, что был при нём в карете. Среди рабочих принадлежностей педагога, обнаружилась банка какой-то бурой гадости и полбуханки хлеба, которую он, видимо, ел в путешествии.
– Это кабачковая икра. В Бритонском королевстве этот овощ не прижился в своё время. Так, что ты обязан её попробовать, Эдгар! – ухмыльнулся Йозеф.
– Ну, давайте, – ответил я, с подозрением глядя на дерьмовидную намазку.
Положив передо мной кусок хлеба с кабачковой икрой, Йозеф с удовольствием начал поглощать такой же, поглядывая на меня. Сглотнув, я откусил немного и чудом не сблевал: мне не доводилось есть человеческие отходы, но скорее всего, они были на вкус, как кабачковая икра, не иначе.
С трудом употребив один бутерброд, я отказался от другого и ждал, пока Лист утолит голод. Не вежливо было бы прерывать трапезу хозяина.
