Лайза вначале бросила взгляд на ручные часы тетки, а затем, взглянув на свои, ответила:
– Половина десятого.
Мне показалось, что тётя Зоя вздохнула.
– Очень мило с твоей стороны, что ты собрала гостей у себя. В наше жильё они просто бы не вместились.
– Пусть тебя это не беспокоит, – ответила тетя Зоя. – Мне так будет его не хватать.
К нам подошел один из друзей детства Фрэнка, имя которого Зоя, по счастью, помнила.
– Тётя очень хорошо выглядит, – сказала Лайза, когда мы отошли в сторону.
– Да, – согласился я. – Но она упорно называла меня Эдди.
– Не может быть!
– Ты обратила внимание на то, как она спросила тебя о времени?
– Всё это очень печально, – вздохнула Лайза. – Я помню, как мы играли с ней, когда были маленькими. До того, как выйти замуж, она часто приезжала в «Домик на болоте» и жила там вместе с нами. С ней было так весело. Мы исследовали проливы и болота. Пройдет еще пара лет, и всё это окончательно сотрется из её памяти.
– Ничего подобного, – возразил я. – Разве ты не знаешь, что старики, забывают о том, что ели на завтрак, однако прекрасно помнят события многолетней давности?
– Она вовсе не старая, Саймон. Тете всего пятьдесят два года. Она просто больна.
У тёти Зои начали проявляться ранние симптомы Болезни Альцгеймера.
– Вы говорите о Зое? – спросил, подойдя к нам, Карл, муж хозяйки дома.
Это был плотно скроенный, седобородый человек. Карл считался крупным специалистом в каком-то из разделов социологии, и в качестве профессора вел занятия в Северо-восточном Университете. Он был на несколько лет старше своей супруги.
– Как она себя чувствует? – спросила Лайза.
– Вы знаете, что она потеряла работу в библиотеке? – вздохнув тяжелее обычного, сказал Карл.
– Не может быть!
– Но пока нельзя сказать, что она уж очень плоха. Она забывает имена людей и заглавия книг, из-за чего и возникли проблемы в библиотеке. Иногда она не может определить время. Но меня Зоя узнает, и всегда знает, где находится. Кроме того, она правильно называет день недели. Так что нам еще есть куда двигаться. Если, конечно, не поможет рекомендованное Фрэнком лекарство.
– Лекарство? А я и не знала, что папа ей что-то рекомендовал.
– Рекомендовал, – продолжал Карл. – То лекарство, которое они сейчас испытывают.
– Неужели «Невроксил -5»? – спросила Лайза. – А фирма, которая его производит, называется «Био один»?
– Верно.
– И оно действительно помогает? – поинтересовался я.
– Похоже на то. Зоя принимает лекарство семь месяцев, и мне кажется, что её состояние стабилизировалось. Во всяком случае, хуже ей не стало. Ей пришлось пройти так называемое «Государственное мини-исследование менталитета», и через некоторое время они снова проверят, как идут дела.
– Хорошее известие, – заметил я.
– Я видел в клинике несколько других пациентов, – сказал Карл. – Ужасающая картина. Некоторые из них забыли всё. Они не узнают супругов, не знают, где живут, как зовут их детей, и есть ли у них вообще дети. Они постоянно взвинчены, и выходят из себя по пустякам. Я молю Бога, чтобы этого не случилось с Зоей.
Он посмотрел на свою жену, которая, видимо, вспоминая юные годы, оживленно беседовала со старинным другом Фрэнка.
Я тоже надеялся на то, что «Невроксил – 5» ей поможет.
На следующее утро Лайза, её мать, брат и я отправились в центр города к адвокату Фрэнка, чтобы узнать последнюю волю покойного. Пока мы терпеливо ждали приглашения, в прекрасно обставленной приемной юридической конторы царила тяжелая тишина. До этого момента никто из нас не вспоминал о наследстве Фрэнка. Другие вещи представлялись нам гораздо более важными. Мы знали, что он богат, но считалось дурным вкусом рассуждать о размере его состояния и о том, насколько мы все разбогатеем, получив наследство. Мне кажется, что в голову Лайзы подобные мысли просто не приходили. Что касается Эдди, то он вел себя достаточно нервозно, непрерывно вращая чайную ложечку в своих длинных пальцах. Лайза была спокойна, а Энн держалась с подчеркнутой невозмутимостью.
После пяти минут ожидания в приемной появился адвокат. Это был тучный, лысоватый человек по имени Берджи. Лицо юриста показалось мне чересчур одутловатым, однако эту одутловатость скрашивал взгляд умных глаз. Назвав еще раз свое имя, он провел нас в кабинет.
– Благодарю вас за то, что вы нашли время посетить меня сегодня, – начал он, рассадив нас вокруг стола. – Я выступаю перед вами в качестве исполнителя последней воли мистера Кука. Как правило, я уведомляю наследников письмами, но в данном случае, пользуясь тем, что все заинтересованные лица собрались в одном месте, я решил изложить волю покойного лично.
Мне показалось, что мистер Берджи слега нервничает. Но говорил адвокат весьма серьезно и полностью завладел нашим вниманием.
– Во-первых, мистер Кук имел страховой полис на триста тысяч долларов. Указанная сумма, согласно закона, должна быть поделена поровну между его бывшей супругой и двумя детьми.
Адвокат послал нам короткую улыбку и откашлялся. Мне показалось, что мы переходим к наиболее сложной части нашей встречи.
– Во-вторых, мы имеем завещание, как таковое, и воля покойного изложена в нем достаточно ясно, – он опустил взгляд на лежащие перед ним бумаги и продолжил: – Состояние мистера Кука полностью переходит к его дочери Элизабете Ребекке Кук. Точные размеры состояния покойного определить затруднительно, поскольку большая часть его состоит из фондов, находящихся в данное время в управлении венчурной компании «Ревер Партнерс». Но даже с этой оговоркой оно оценивается примерно в четыре миллиона долларов. Условия завещания могут быть реализованы после того, как завершится процесс его официального утверждения. На это потребуется некоторое время.
Он нервно обвел взглядом стол. Наши взоры были обращены на Эдди.
Я видел, как в нем закипает ярость. Он с такой силой сжал чайную ложку, что костяшки его пальцев побелели. Посмотрев исподлобья на нас, Эдди обратился к адвокату.
– Но разве он имел право так поступить? Разве можно передавать всё состояние лишь одному ребенку?
– Я весьма сожалею, но по закону он имел на это полное право, – ответил мистер Берджи. – Но вы в любом случае получаете сто тысяч долларов из его страховки.
– Да, но его состояние будет насчитывать много миллионов. И я имею право на половину.
– Я прекрасно понимаю вашу озабоченность, мистер Кук. Но я имел честь лично составлять завещание вашего батюшки, и заверяю вас, что он всё тщательно продумал. Завещатель высказал свои намерения абсолютно точно. Находясь в ясном уме и твердой памяти, он оставил все свое состояние дочери.
– Но как он мог так со мной поступить? – не сдавался Эдди. – Он не говорил вам, почему лишил меня наследства?
– Мистер Кук этого не сделал.
Мы все отвели глаза в сторону, прекрасно понимая, почему Фрэнк проигнорировал сына после своей смерти. Это случилось потому, что при жизни сын демонстративно игнорировал отца.
– Это ты стоишь за этим? – услышал я (я все еще разглядывал свои пальцы). – Да, да. Это о тебе, Саймон. За этой гнусностью стоишь ты!
Я поднял глаза, не сразу сообразив, что Эдди обращается ко мне.
– Что?
– Эдди, – сказала Энн, кладя ладонь на руку сына.
– Нет, мама. Ты тоже должна что-то предпринять. Ты заступалась за него все эти годы, после того как он тебя бросил. Только за это ты заслужила его благодарность.
– Я не испытываю нужды в средствах, – мягко возразила Энн. – И Фрэнк прекрасно это знал.
– О’кей! А как насчет меня? Саймон, ты украл мое наследство прямо перед моим носом!
– Что за идиотская мысль.
– Я видел, как ты искал расположения папы. В итоге ты получил работу в «Ревер» и Лайзу в качестве жены. Ты все время прикидывался хорошим зятем. Одним словом, ты лизал ему задницу и преуспел в своих планах.
На фоне моих в конец испорченных отношений с Фрэнком слова Эдди выглядели ужасно забавно. Я не выдержал и улыбнулся, и это с моей стороны была весьма серьезная ошибка.
– Ты, конечно, имеешь основания для веселья. Давай, отправляйся в банк и клади на свой счет этот жирный куш. Очень смешно!
– Прости, Эдди, – сказал я, – но уверяю: Фрэнк не консультировался со мной, составляя завещание.
– Да, конечно. Но ты и Лайза проводили с ним все свое время, – теперь он повернулся к своей сестре. – Он отказал мне в наследстве лишь потому, что я был на стороне мамы. Он не имел права нас бросить. Я не ползал перед ним на коленях, и поэтому остался без средств.
Лайзу слова братца привели в состояние шока. Она считала, что эта семейная встреча окажется пустой формальностью перед тем, как мать и брат отправятся к себе с Калифорнию.
– Эдди, я любила его, – негромко произнесла она, – и мне вовсе не нужны эти глупые деньги.
– Да, конечно, ты его любила! Не обращай внимания, мама… А он… – Эдди в обвинительном жесте ткнул пальцем в моем направлении, -…он любил лишь его деньги.
