Те — которые…
Слегка пьян, извините. Поэтому — стишок:
Иногда — на розовом закате.
Я теряюсь — мыслям вопреки.
Солнышко, оно так ярко светит.
Вечером. Излучина реки.
Вечером. Излучина той дальней,
Дикой и извилистой реки.
Свет Луны — таинственный, печальный…
Свет, который…. Слышишь? Сбереги.
Сбереги его — на всякий случай.
Про него — потом — расскажешь ей.
Ей? Конечно. Светлой, самой лучшей.
Той, которая всех краше и милей…
Той, с которой…
С кем мы — незнакомы.
Так бывает. Яркая заря.
За плечами — странника котомка.
Ветрено.
Средина — сентября…
Вот, как-то так. Навороченная картина маслом.
Если изложил путано, высокопарно и недоходчиво — извиняйте, милые дамы и мужественные господа. Бывает. Иногда, на розово-багровом закате, я теряюсь — мыслям вопреки…
Тот летний закат, последним гадом буду, был, действительно, розовым. Бывает…
— Гринь, всё, прекращаем, — томно промурлыкала Сова. — Временно, понятное дело…. Ну, пожалуйста. Иначе — за себя не отвечаю…. Дело же надо сладить. Вампирша где-то рядом шастает…
— Шастает. Тут ты права.
— Что-то заметил? Слежка за подъездом? Подозрительная машина?
— Нет. Ничего подобного не зафиксировано, — сознался Гришка. — Сколько минут мы целовались с тобой?
— Не знаю. Голова кругом….
— Минут пятнадцать, наверное. Может, и все двадцать. Но…
— Что — но? Тебе не понравилось?
— Очень. Очень — понравилось! Хочется незамедлительно расширить и углубить…. Но? Это в том смысле, что ничего подозрительного не обнаружено. Вернее, и не могло быть обнаружено. Голова же кругом, как ты сказала. Вернее, головы…. Продолжим?
— Может, перенесём? — засомневалась Сова. — Ненадолго…. Дела же. Вампирши всякие…. А, Гринь?
— Перенесём. Так и быть. Ненадолго. Пошли.
— Куда? Куда — пошли?
— Оля…
— Сова.
— Может, Совёнок?
— Согласна. Как скажешь.
— Мы стоим — как раз — напротив парадной, где живёт искомая нами девица, — известил Григорий.
— Почему ты так улыбаешься?
— Как — так?
— По-дурацки! — возмущённо захлопала пушистыми ресницами Сова. — Как наглый деревенский кот, объевшийся ворованной сметаной.
— Может, как счастливый путник?
— Поясни, пожалуйста.
— Ну, шастал человек по белу Свету. Для чего, спрашиваешь, шастал? Почему? Зачем? Искал, надо думать, смысл жизни, счастье своё. И, вдруг, нашёл. Поэтому и счастливый.
— Антонов, ты меня пугаешь.
— Чем же, сердечко моё?
— Ещё немного — и начнёшь звать замуж.
— Уже зову, — улыбнулся Гришка. — Понимаю, что всё это глупо выглядит. Глупо — до неприличия. Мол, так не бывает. Понимаю. Но…
— Что — но?
— Но, как известно, сердцу не прикажешь.
— Не прикажешь, тут ты прав, — согласилась напарница, после чего предложила — тусклым и бесцветным голосом: — Ладно, прервёмся. Пошли, проведаем нашу подопечную, поболтаем…. Чёрт! Пока целовались — пакетик с сушками упал на землю. Затоптали, понятное дело, бегемоты неуклюжие и престарелые. Жалко…
Рядом раздалось злобно-сдержанное рычание — мимо них проходила пожилая высокая дама, державшая на длинных поводках двух тощих и высоких в холке собак. Глаза псов — загадочно и угрожающе — отливали вечерним прибалтийским янтарём.
— Доберманы, ик? — машинально прячась за широкой спиной спутника, спросила Сова. — Мускулистые такие, зубастые.
— Не знаю, — сжав зубы, ответил Антонов, а через секунду негромко рыкнул в ответ: — Р-р-рыы…
Реакция на это нехитрое действо не заставила себя долго ждать — поджарые псы, вырвав повадки из хозяйских рук, нервно шарахнулись в сторону и, обгоняя друг друга, со всех мускулистых ног (лап?), припустили по аллее.
— Сволочи гадкие! — устремляясь за собаками, обиженно завопила-завыла высокая тётка. — Гниды бесстыжие! А ещё интеллигентными людьми прикидывались…. Сталина на вас нет!
— Что это было? — заинтересовалась Сова.
— Точно не знаю, — засмущался Гришка. — Природная фатальная странность, не более того…
— А, поконкретнее?
— Не люблю я, блин, собак. Котов и кошек обожаю до потери пульса, а собак — терпеть не могу. Причём, с самого малолетства…. Ну, и они меня, соответственно, слегка недолюбливают. Как увидят, так сразу же начинаю рычать и зубы скалить…. Приходится отвечать. Кто посмелее — в бой вступают. Остальные — ноги-лапы делают.
— Наверное, в твоих ближайших родственниках, милый, и лесные волки числятся, — предположила напарница. — Ничего странного и необычного. Бывает…
«Милый!», — глумливо захихикал невыдержанный и насмешливый внутренний голос. — «Интрига, как принято говорить в современных любовных дамских романах, неуклонно закручивалась-заворачивалась. Причём, в крутую и безумно-чувственную спираль…».
Тёмный подъезд, остро пахнущий свежей кошачьей мочой, бетонная серая лестница, занозистые перила, третий этаж, дверь, оббитая светлой вагонкой.
Сова потянулась пальцем к кнопке звонка.
— Подожди, — попросил Антонов. — Не спеши…. А, что мы скажем? Как представимся?
— Не забивай, Гриня, голову чужими проблемами, — Сова вновь стала прежней — насмешливой и ужасно-деловой. — Психология является зоной моей приватной ответственности. Как и договаривались.
— Дзынь-дзынь-дзынь-дзынь! — длинно, настойчиво и тревожно прозвенел-разрыдался звонок.
За дверью послышались торопливые лёгкие шаги.
— Кто там? — спросил звонкий голосок.
— Открывайте, Юлия! — голосом строгой школьной учительницы начальных классов велела напарница. — Нас прислал Поэт. Дело важное и неотложное.
— Ага, сейчас, — заверили за дверью. — Димка меня предупредил. Минут двадцать назад брякнул. Я только халат накину…
— Ни к чёрту у вас, «дозорные», с элементарной дисциплиной, — покачав головой, пробурчала Сова. — И ты, Антонов, хорош гусь. Почему, спрашивается, не выдал подчинённому чётких и однозначных инструкций? Охламон озабоченный. Одни глупости на уме. Только и горазд, что пялиться на аппетитные женские коленки.
— Дык…
— Молчи уже. Может, оно и к лучшему.
Несколько раз тихонько щёлкнул механизм стандартного замка, дверь приоткрылась.
— Проходите, пожалуйста, — предложила светленькая девушка, облачённая в ситцевый халатик — сплошные васильки, колокольчики и ромашки.
Переступая через порог, Сова недовольно хмыкнула.
«Понятное насквозь недовольство», — бодро забубнил язвительный внутренний голос. — «Халатик-то — одно названье. Коротенький и слегка прозрачный. Да, наша Матильда-Юлия — натуральная наяда. То бишь, древнегреческая богиня Афродита. Только низкорослая — и до метра шестидесяти не дотянула. Но — ноги! Полтора метра в длину! Никак не меньше…. Вот, Совёнок и приревновала. Чисто автоматически. На тонком женском инстинкте, понятное дело…. Может, оно, как говорится, и к лучшему?».
Квартира оказалась совершенно обыкновенной — тесная прихожая, длинный узкий коридор, некое подобие евроремонта, сделанного, впрочем, лет семь-восемь назад.
«Шведский ламинат уже — местами — стёрся», — автоматически отметил Гришка. — «Высокий потолок покрыт сетью мелких трещинок. Пластиковые плинтуса слегка покоробились. Последствия недавнего мирового финансового кризиса — надо понимать…».
Они вошли в комнату, выполнявшую — судя по всему — функцию гостиной-столовой: парочка диванов, длинный обеденный стол, окружённый стульями с резными спинками, буфет, сервант, барная стойка с микроволновкой, кофеваркой и тостером.
— Присаживайтесь, — устраиваясь на одном из стульев, предложила гостеприимная хозяйка.
— Спасибо, деточка, — присев на краюшек продавленного дивана, манерно поблагодарила Сова.
— Я, прекрасные дамы, если не возражаете, пешком постою. В машине насиделся, ноги чуток затекли, — отметился репликой Гришка, а про себя подумал: — «Ольга, определённо, подобрела. Почему? И это понятно. Молоденькая наяда села так, чтобы скатерть скрывала её прелестные и невероятно-стройные ножки…. Вот бы, посмотреть на эту картинку — без скатерти. Наверняка, завлекательнейшее зрелище…».
— Вы же из рекламного агентства? — с интересом поглядывая на визитёров, спросила Юлька. — Наверное, продюсеры? Или же стилисты? Димон сказал, мол, интересуетесь моим типажом — для съёмки рекламного клипа японских духов. Духи, это здорово. Тем более, японские. А, вот, на всякие там макароны, прокладки и стиральный порошок я бы ни за что не согласилась…. Ещё один важный момент. Со временем у меня не очень. Школу закончила, теперь надо получать высшее образование. А куда поступать — толком и не знаю. Есть три интересных варианта: Университет, Школа полиции и институт имени Лесгафта…. Интересуетесь, мол, почему и спортивное заведение входит в сферу моих девичьих интересов? А я карате-до занимаюсь. До заветного чёрного пояса, конечно, ещё далеко, но определённые успехи имеются. На последнем открытом первенстве Санкт-Петербурга — в прошлом году — заняла второе место. Среди старших девушек, в весовой категории до сорока восьми килограмм…
