— И что, в среду вы звонили отменять?
— Нет. Получается, машину он забрал.
— Белинда, у вас ведь есть его сотовый?
Она кивнула и скороговоркой выпалила номер. Джастин набрал его с офисного аппарата. Через несколько гудков включился автоответчик, и мужской голос произнес: «Вы позвонили Эллису Сент-Джону. Сейчас я недоступен, но если вы оставите сообщение, я обязательно перезвоню». Джастин заговорил после сигнала:
— Эллис, это Джастин Уэствуд, начальник полиции Ист-Энд-Харбора в Лонг-Айленде. Пожалуйста, перезвоните, как только получите сообщение. Это очень срочно.
Оставив свой домашний телефон и номер сотового, он отключился, не забыв записать себе номер Сент-Джона.
— Он вам обязательно перезвонит, — заверила Белинда Ламберт. — Он никогда не забывает.
Кивнув, Джастин спросил, как бы она охарактеризовала отношения Эллиса с Эваном Хармоном. Белинда явно замешкалась с ответом, а потом скривила губы в какой-то странной ухмылке.
— Нормальные отношения.
Джастин понял, что надо копать.
— А поподробнее?
— Что поподробнее?
— Какие у них были отношения?
На Уолл-стрит даже у секретарей зарплата измеряется шестизначными числами. Белинде явно переплачивают, решил Джастин.
— Чего вы от меня добиваетесь?
— Правды. У Эллиса с Эваном трений не было?
— Да что вы!
— Уверены?
— Конечно! Они постоянно общались по телефону. И куда-то ездили вместе. И…
— Что?
— Поймите, мистер Уэствуд…
— Я не просто мистер Уэствуд. Я начальник полиции, Белинда, и, на случай, если вы не помните, расследую убийство.
— Да, конечно! Просто Эллис меня… ну… ему не понравится, если я буду такое рассказывать.
— Какое — такое?
Ее взгляд означал: «Я, может, и не шибко умная, но совсем уж за дурочку меня держать тоже не надо». Джастин, не меняясь в лице, ждал.
— Да поймите, меня могут уволить!
Джастин молчал. Белинда не выдержала, тишина оказалась выше ее сил.
— Кажется, Эллис был влюблен в мистера Хармона…
Она потрясла головой, словно не веря, что смогла произнести это вслух. Дальше пошло легче.
— Нет, не думайте, сам он никогда не говорил, но это же заметно!
— Что именно заметно?
— Ну вот, например, мистер Хармон позвонит, а Эллис сразу начинает прихорашиваться — волосы пригладит и все такое. Можно подумать, мистеру Хармону его видно! Нет ведь, это же телефон. А потом мистер Хармон мог его о чем угодно попросить. Вообще о чем угодно! Ну там, съездить куда-нибудь или на ужин кого надо пригласить, а Эллис и рад стараться.
— Значит, Эллис — голубой?
— Вообще-то да… Но понимаете, — она перешла на шепот, — здесь как в армии: не задавай лишних вопросов, и все тип-топ. Вокруг сплошь настоящие мужчины, так что Эллис не высовывается. Поэтому вряд ли кто-то в курсе.
— Вы в курсе.
— Я с ним работаю. А вообще, я бы так и так заметила.
— У вас чутье?
— Ну, вот я же вижу, что вы — нормальный.
Она чуть выпрямилась, чтобы высокая грудь стала еще заметней, и улыбнулась своей невозможно белоснежной улыбкой.
— Знаете, это хорошо, что вы не такой уж накачанный. Качки не в моем вкусе. Я сама тоже не вешалка, это, наверное, видно.
— Белинда, могу я кое-что спросить?
— Конечно! Я и так разболталась, можете пользоваться моей сговорчивостью.
Ослепительный блеск белых зубов. Темные отпечатки помады на верхнем ряду — такое впечатление, что она только что ела сочный бифштекс с кровью.
— У Эллиса бывали вспышки агрессии?
— У Эллиса? В смысле, срывался ли он на меня?
— Вообще на кого-нибудь.
— Да что вы! Хотя…
— Да?
— При мне он ни с кем не цапался. Но однажды не пришел на работу, сказал, что болеет. Пришлось мне ехать к нему домой и работать там — так вот оказалось, что он вовсе не болен, но его где-то сильно помяли. Под глазом фонарь, царапины какие-то… Я решила, ладно, издержки профессии, но ведь он явно с кем-то дрался.
— Он может выйти из себя?
— Да запросто! Накричать или швырнуть телефонную трубку — сплошь и рядом. Но тут все такие… Вы бы слышали, как мистер Бердон рвет и мечет, когда кого-то на ковер вызывает. Ушам бы не поверили. Нет, вы не подумайте чего, другого такого начальника, как Эллис, еще поискать. Он не жадный. Вот, например, помощникам здесь служебных КПК не выдают — жмоты те еще, а спустить миллион на турнир по гольфу — это за милую душу…
— Белинда…
— Ну вот, так Эллис подарил мне наладонник. Из своего кармана заплатил. Ему показалось, что так будет удобнее работать, он еще заплатил здешнему компьютерщику, чтобы он туда все нужные программы поставил, и счета оплачивает каждый месяц, и вообще…
Она осеклась и свистящим шепотом спросила:
— А что, думаете, это Эллис убил мистера Хармона?
— А вы?
— Не знаю. Я же говорю, мне кажется, он в него влюбился. Зачем убивать того, кого любишь?
Потому что тот, кого любишь, не свободен, хотел объяснить Джастин. Потому что ты любишь, а тебя нет. Потому что тебя используют, а на твою любовь им плевать.
Потому что такое случается сплошь и рядом.
Ежеминутно и ежесекундно.
Но ничего этого он ей не сказал.
— Хороший вопрос, — произнес он вслух.
Она кивнула, видимо решив, что своим ответом Джастин официально снимает с ее начальника все подозрения. А Джастин понял, что вряд ли сейчас вытянет из нее что-то еще, поэтому двинулся к выходу, но она схватила его за руку. Посмотрел — оказалось, Белинда протягивает ему какую-то бумажку.
— Это моя визитка, — пояснила она. — Здесь все по высшему разряду, визитки секретарям тоже полагаются.
Откуда ни возьмись появилась ручка, и Белинда нацарапала на карточке номер.
— Мой домашний. Вдруг ночью вас озарит, и вы поймете, что срочно нужно задать мне какой-нибудь вопрос. Не стесняйтесь, звоните, даже если будет очень поздно. Мне можно звонить в любое время.
— Приму к сведению, — ответил Джастин.
— Я сделаю все, что угодно, — с жаром повторила она. — Абсолютно все.
Когда Джастин наконец выбрался из «Рокуорт и Уильямс», ему захотелось встать под душ. Сплошные секреты и крайности, сочетание не из приятных.
«Вот из таких сочетаний и рождаются убийства», — подумал он и, набрав рабочий номер Майка Хавершема, велел узнать, брал Эллис Сент-Джон машину на эти выходные или нет. Если да — спросить марку и номер, а потом выяснить, не видел ли ее кто вчера в городе.
Ему не давал покоя вопрос Белинды.
Зачем убивать того, кого любишь?
Джастин тряхнул головой. Интересно, он сам когда-нибудь задавал такие наивные вопросы?
Вряд ли. А даже если и задавал, с тех пор столько воды утекло, что он уже и не помнит.
Ларри Силвербуш мечтал стать губернатором штата Нью-Йорк. Он не строил воздушных замков, наоборот, стремился в ряде вопросов «перейти от теории к практике», как он не уставал повторять в агитационных речах. Например, смертная казнь — ее следует применять гораздо шире. Или собственно Нью-Йорк… Федеральное правительство даже после 11 сентября ничему не научилось, до сих пор мух не ловит, а он мог бы сделать то, что считает не просто важным, но жизненно необходимым. Его стратегия направлена на привлечение бизнеса, включает тщательно проработанные планы по сокращению налогов, он собирается переориентировать социальные программы и обеспечить лучшее финансирование государственных школ. Положа руку на сердце Силвербуш мог сказать, что из него выйдет великолепный губернатор и он более чем достоин этого поста. Однако погружение в мечты (глава исполнительной власти штата, все свое время проводит в Олбани, домой возвращается только на выходные, погреться в лучах славы) всегда заканчивалось одной и той же картиной: он едет на машине с шофером.
Силвербуш ненавидел водить. Мысли разбегаются, сосредоточиться невозможно — а это опасно. И потом, у него топографический кретинизм. Сам он дорогу не отыщет, плутает даже в знакомом районе, вечно путается в ориентирах, названиях улиц, лево-право — вечная проблема. Вот изберут губернатором, ни за что в жизни больше за руль не сядет! Обнадеживающая мысль. Служебная машина, шофер в элегантной черной форме, который будет возить его повсюду… А к тому времени, когда придется оставить пост, он уже сколотит состояние на агитационных речах и заведет себе личного водителя.
Масштабные государственные замыслы — хорошие школы и шофер, чтобы возил за хлебом. А о чем еще думать, когда торчишь в пробке за рулем трехлетнего «лексуса»? Силвербуш направлялся в Саутгемптонскую больницу, чтобы вместе с Г. Р. Хармоном осмотреть изувеченное тело Эвана.
На дорогу у него ушло сорок минут вместо положенных четверти часа: Монтокское шоссе стояло целиком, не протолкнуться. Зато успел решить, что шофера должны звать Мэтью (и никаких Мэттов!) или, может, Роберто (пусть будет латиноамериканец, есть в этом особый шик).
