— А вы как думаете? — Ваймен глянул на Бэнкса. — Он был моим старшим братом.
— Простите, — извинился Бэнкс. Ему со старшим братом удалось наладить отношения, пожалуй, слишком поздно, но он понял чувства Ваймена.
— Ну, что уж тут поделаешь. Подписывая контракт, надо держать в уме возможность и такого исхода, — заметил Ваймен.
Его жена закончила мыть посуду и подсела к ним. Симпатичная брюнетка около сорока, со вздернутым носиком. Выглядела немного усталой, но было очевидно, что она следит за фигурой и ухаживает за кожей.
— Не помешаю? — спросила она.
— Ни в коем случае, — ответил Бэнкс. — Вы хорошо знали Марка Хардкасла?
— Видела его несколько раз, но не скажу, что знала. И однако же меня это потрясло, ну… то, что с ним случилось… Ужасная история.
— Да уж, — отозвался Бэнкс и повернулся к ее мужу: — Вы ведь на прошлой неделе ездили с Марком в Лондон, верно?
— Точно, — кивнул Ваймен.
— Вы там часто бываете?
— При каждом удобном случае. Обожаю театр и кино, а места лучше Лондона для театрала и киномана не найти. И еще там много хороших книжных магазинов.
— А вы, миссис Ваймен?
— Я больше люблю посидеть дома с интересной книжкой, — сказала она и снисходительно улыбнулась мужу, радуясь, что тот все еще не остыл к своим увлечениям. — Обожаю романы Джейн Остен и Элизабет Гаскелл. Признаться, запах грима и лучи прожекторов меня совсем не привлекают.
— Кэрол у нас мещанка, — улыбнулся Ваймен, — правда, очень образованная, — добавил он. В речи Ваймена отчетливо слышался йоркширский акцент, но никаких типичных для Йоркшира словечек он не использовал. Наверное, сказывалось то, что он окончил университет и много времени проводил вдали от родного графства.
— А вы тоже преподаете, миссис Ваймен? — поинтересовался Бэнкс.
— Господи, нет! Мне хватает своих трудных подростков, — воскликнула она. — Ну а за маленькими детьми вообще глаз да глаз. Нет, я работаю на полставки секретарем в медицинском центре. Кстати, не хотите ли чаю? — предложила она.
Бэнкс и Ваймен были не прочь попить чайку, и она, обрадовавшись, что ей нашлось дело, упорхнула на кухню.
— Вы часто ездили в Лондон с Марком Хардкаслом? — спросил Бэнкс.
— Нет, что вы! Эта поездка была первой, да и то не могу сказать, чтобы мы были там вместе.
— Как так? Я что-то не совсем вас понял.
— Спрашивайте, что хотите, все вам расскажу.
— Когда вы уехали?
— В среду утром. Поезд отправился из Йорка в двенадцать тридцать, а прибыл в четверть третьего. И даже, в кои-то веки, не опоздал.
— Марк ехал с вами?
— Нет, он решил доехать на машине.
— Почему вы решили добираться до Лондона порознь?
— Я люблю поезд, — ответил Ваймен, — к тому же выехать мы собирались в разное время. Кроме того, я подозреваю, что у Марка были еще какие-то дела, и я не хотел обременять его своим присутствием. Я, знаете ли, с удовольствием пользуюсь лондонским метро и автобусами. По-моему, там можно и почитать спокойно, и в окно поглазеть. Я даже не очень злюсь, когда автобусы и поезда опаздывают. Просто читаю себе спокойно, и все.
— Вам бы «Национальный экспресс» рекламировать, — заметил Бэнкс.
— Ну, это было бы уже слишком, — рассмеялся Ваймен. — Но как подумаю, что надо катить в машине по магистральному шоссе, меня прямо в дрожь бросает, честно говоря. Там столько грузовиков! А уж в самом Лондоне водить вообще страшно.
Бэнкс и сам не любил ездить по Лондону. Правда, с тех пор, как у него начался роман с Софией, он уже немного привык к безумному движению в столице. Иногда для разнообразия Бэнкс приезжал на поезде, как, впрочем, и сама София, хотя у нее есть маленький «форд-фокус», на котором она повсюду гоняла.
— Цель вашей поездки? — спросил Бэнкс.
— В Национальном доме кино шла ретроспектива фильмов немецких экспрессионистов.
— Марк тоже отправился в Лондон смотреть немецкое кино?
— Ну, мы оба интересовались этим предметом, но, повторюсь, возможно, у Марка были в Лондоне какие-то еще дела. Точно сказать не могу. Мы не очень-то много времени провели вместе.
— Но вы там все-таки виделись?
— Разумеется. В первый же вечер пошли поужинать в «Зиззи» на Шарлотт-стрит, около шести, прямо перед началом сеанса. Погода была чудесная, и нам удалось получить столик на открытой террасе.
— И что вы заказали? — спросил Бэнкс. Ваймена, похоже, этот странный вопрос не смутил.
— Пиццу.
— Кто платил?
— Мы оба.
— У вас сохранился чек?
— Может, завалялся где-нибудь в бумажнике, не знаю, — нахмурился Ваймен. — Если хотите, могу проверить.
— Это потом. И что вы делали после ужина?
— Пошли в кино. Посмотрели «Кабинет доктора Калигари», потом «Отелло» Дмитрия Буковецкого — взгляд немецкого экспрессиониста на классическую пьесу Шекспира. Очень интересно, хотя и не лучшая постановка… понимаете, я ведь режиссер…
— Да-да, это нам известно, — прервал его Бэнкс. — А после кино?
Ваймен, не получив возможности высказать свои взгляды на режиссуру, заметно помрачнел.
— После кино мы пропустили по стаканчику в баре и разошлись.
— А вы разве не в одном отеле остановились?
— Нет. У друга Марка есть квартира в Блумсбери. Насколько я понял, туда он и отправился.
— Он вам это сказал?
— Нет. Но какой смысл платить бешеные деньги за отель, когда можно пожить в хорошей квартире, да еще и бесплатно?
— Действительно, никакого, — согласился Бэнкс. — Ну а вы?
— А я, как и всегда, остановился в маленькой гостинице у вокзала Виктория. Там дешево, но довольно мило. Комнатка, конечно, не самая просторная, только мне больше и не надо.
— Вы не могли бы сообщить нам адрес этого отеля? — попросил Бэнкс.
Ваймен удивился, но послушно продиктовал ему адрес на Уорик-стрит.
— Вы упомянули друга Марка, — включилась в разговор Энни. — Вы были знакомы с Лоуренсом Сильбертом?
— Да, но так, мельком. Встречались пару раз. Однажды мы пригласили их на ужин. Они потом, как водится, в ответ пригласили нас к себе. В общем, ничего особенного.
— Когда это было?
— Два месяца назад.
— Как вам показалось, тогда мистер Хардкасл уже жил в доме Сильберта? — спросил Бэнкс.
— В общем, да, — кивнул Ваймен. — Собственно, насколько мне известно, фактически он жил там с самого первого дня их знакомства. И кто его осудит? Отличный домина, да еще и на холме.
— То есть вы считаете, что Хардкаслу показалась привлекательной возможность переехать в дом побогаче?
— Нет, что вы. Это я так сказал, шутя. Марк, конечно, ценил хорошие, дорогие вещи. Он ведь родом из очень простой семьи, но сумел здорово подняться и изменить свою жизнь. Он из тех, кто в баре вместо пинты пива и пакета чипсов заказывает вино марки «Шато Марго» и камамбер. Они с Сильбертом оказались отличной парой, несмотря на разное социальное происхождение, — добавил Ваймен.
Держа поднос с чаем и неизбежным печеньем, в комнату вошла миссис Ваймен. Ее супруг, Бэнкс и Энни взяли себе по чашке. Поблагодарив, Бэнкс вернулся к допросу:
— Ну а что насчет четверга?
— В каком смысле? — не понял Ваймен.
— Вы видели Марка?
— Нет, он сказал, что ему надо домой. Я же, как вы знаете, остался в Лондоне до субботы. Хотелось прошвырнуться по выставкам, раз уж приехал. Сходил в Тейт и Национальную портретную галерею. Прошелся по книжным магазинам. И посмотрел еще пару фильмов в Национальном доме кино — «Черную лестницу» и «Носферату». Могу рассказать сюжет, если хотите.
— А корешки от билетов у вас не сохранились?
— Скорее всего. — Ваймен нахмурился. — Позвольте, вы меня допрашиваете так, будто я у вас подозреваемый. Я думал, что…
— Мы просто хотим все прояснить, — прервал его Бэнкс. — Пока что мы вообще никого не подозреваем. Так когда вы уехали из Лондона?
— Вчера, — после паузы ответил Ваймен. — В полдень съехал из гостиницы, зашел в паб пообедать, купил несколько книг, посетил Национальную галерею и в пять часов вечера сел на поезд до Йорка. Ну а домой добрался около… — Он вопрошающе взглянул на жену.
— Я встретила его на вокзале примерно в семь пятнадцать, — сказала она.
— Вы уверены, что после вечера среды вы с Марком Хардкаслом не встречались?
— Абсолютно.
— Из бара он уехал на машине?
— Нет. После ужина мы сели в метро на Гудж-стрит.
— И доехали до Ватерлоо?
— Да.
— А обратно?
— Ну, лично я прогулялся по набережной и Вестминстерскому мосту. Вечер стоял прекрасный, так что я полюбовался видом на реку. Ну а уж когда я увидел парламент в лучах заходящего солнца, у меня прямо дыхание перехватило. Я вообще-то не пламенный патриот, но от такого зрелища у меня всегда наворачиваются на глаза слезы.
