— Тогда это потребует встречных действий, о которых я тебе сказать не могу. Даже неофициально.
Брайерли чертыхнулся.
— Линден, не я затевал эту драку. И я не знаю, почему виц отважился на такой риск; но мы не можем дать ему завладеть «Ясновидцем». И твоя забота сделать так, чтобы я для этой цели не пустился на всякие ухищрения.
— «Ухищрения»… Слово-то какое скользкое.
— Согласен, — не стал перечить Черч. — Поэтому давай сообща постараемся, чтобы это дело благополучно осело в архиве. Я и так приложу все силы, но и от тебя хотелось бы услышать сообщение о погоде. Причем уже скоро.
— Что ж, пробьюсь к главному хирургу и воззову к его чувству патриотизма.
— Вот хорошо. Мой номер ты знаешь, — Черч повесил трубку, затем подвинул телефон поближе к пресс-папье, обхватил аппарат обеими руками и задумчиво замер в тиши кабинета.
«Дека».
Суббота, 28 августа, 10.16.
Остаток времени на Часах вымирания:
97 часов 44 минуты (время местное).
— Близнецы приземляются, — сообщил Отто, положив трубку.
Вместе с Сайрусом они стояли в командном центре «Деки». Вокруг за рабочими станциями трудились у компьютеров сотни инженеров. Второй ярус был вынесен на металлическую веранду, окружающую центральную секцию. Частое клацанье множества пальцев по клавишам казалось для слуха Сайруса чистой музыкой.
Внизу под командным центром сквозь стекло в полу различались два изолированных холодных зала. Тот, что слева, был заставлен полусотней связанных меж собой в сеть секвенсеров «454 Лаф сайенс». Техники в ладных белых униформах деловито сновали меж компьютеров, постоянно снимая показания функций и осуществляя поминутный мониторинг. Правый зал походил больше на пивной цех, где круглосуточно работающие емкости выращивали колонии вирусов.
Емкость непосредственно под ногами у Сайруса массово выращивала агрессивную версию папилломавируса, генетически преобразованного с целью соответствовать параметрам латиноамериканцев. Разумеется, скрещивание осуществлялось с расчетом и на белое население, поскольку расовая чистота, как ни печально это звучало для Отто и Сайруса, была скорее мифом, чем реальностью; однако рак шейки матки, возникающий благодаря этому вирусу, мог передаваться восьмидесяти пяти процентам латиноамериканских женщин и лишь шести процентам белых. Средство синтетического взращивания, которое они сейчас использовали, позволяло за одно и то же время достигать роста, равного четыремстам процентам. Производство было запущено на такую мощность, что Отто мог с гордостью рапортовать: достигнуть выхода на вторую часть плана Волны вымирания можно уже через шестнадцать недель в сравнении с прежде запланированными тридцатью месяцами. Оставалось лишь сожалеть, что они не освоили этот метод раньше, в прошлом году: глядишь, первая фаза оказалась бы уже в основном завершена. Душа у Сайруса от этих достижений радостно пела и, можно сказать, плясала.
— Надо бы все это скрыть, — бдительно заметил Отто.
— Да знаю, знаю, — Сайрус брюзгливо отмахнулся, — только больно уж не хочется.
— Не можем же мы допустить, чтобы близнецы увидели…
Сайрус оборвал товарища взглядом.
— Они сюда, может, и не заглянут.
Тем не менее Сайрус понимал: Отто однозначно прав. Гадать на кофейной гуще не следует и в менее благодатные времена, а теперь, в канун — сладостный, чудесный канун Волны вымирания, — пускать на волю случая нельзя решительно ничего. Тем более что ни один из них не доверял близнецам.
— Эх, показать бы им это, — мечтательно произнес Сайрус.
В ответ Отто лишь, отвернувшись, сердито округлил глаза: дескать, вот старый дуралей. Этот спор начался, когда близнецы едва достигли половой зрелости; с той поры Вирц с Сайрусом Джекоби бессчетное количество раз рассматривали вопрос о доверии к ним под всевозможными углами.
— Все в их психическом профиле указывает, что они будут возражать против Волны.
— Я знаю.
— Их идеология слишком…
— Я зна-ю!
Отто покачал головой.
— Мистер Сайрус, пока мы здесь препираемся, их самолет садится.
— Ладно, черт возьми, — Сайрус, отворачиваясь, досадливо махнул рукой.
Он удалился — медленно, сложив за спиной руки и задумчиво глядя себе под ноги. В дверях босс остановился, наблюдая, как выдвигаются стальные панели, скрывая залы под ногами. Включилась тяжелая гидравлика, и на глазах у Сайруса металлические ставни, сомкнувшись, скрыли за собой примерно три четверти инженерного состава. Искусственная стена, поднявшись, сокрыла полумильный коридор в хранилище вирусов, погребенное в горячих песках Аризоны. Весь процесс занял не больше трех минут, и, когда он завершился, зал превратился в хай-тек лабораторию, никак не связанную с массовым производством. Сайрус снова вздохнул: обидно прятать такое от родных детей. А надо. Не только это его расстраивало. Еще одним серьезным разочарованием были для него собственные отпрыски.
— Я буду в саду, — сказал он Отто. — Приведешь их туда.
Отто, поклонившись, проводил его взглядом.
«Дека».
Суббота, 28 августа, 10.22.
Остаток времени на Часах вымирания:
97 часов 38 минут (время местное).
Телефон у Париса зазвонил как раз в ту минуту, когда самолет, замедляясь, катился по бетону взлетной полосы.
— Слушаю, — пропел он в трубку.
— Это я, — послышался голос Д. П. Сандерленда.
— И…
— Накладка получается. Мы обшарили все базы ОВН, где только предположительно могли быть подстанции с «Ясновидцем», но без команды президента на открытие огня максимум, что мы можем, это приказать им отойти в сторону. В общем, — Сандерленд вздохнул, — у нас сейчас несколько агентов в президентской клинике, а также уши в региональных органах, от востока до запада. Не исключено, что вице-президента за его проделку выволокут на спецкомиссию.
— Выволокут, говоришь? — ледяным тоном переспросил Парис. — Хотя в основном всю эту хрень затеял ты.
— Ну, может, и я.
— Хоть бы покаялся.
— Давай жарь, обормот, — как всегда беззлобно усмехнулся сенатор. Игроком он был очень даже опытным: пусть игра даже не в масть — все равно найдутся козыри в колоде, так что раскисать было не в его манере. — Мы все с самого начала знали, что расклад у нас от силы «фифти-фифти». И собственно, кашу изначально заварили как раз вы с сестрицей. Я на первых порах, позволь тебе напомнить, был против. Это потеря ресурсов, которые можно было бы с большей пользой применить в дальнейшем.
— Нам. Нужна. Эта. Система, — сказал, словно гвозди в гроб заколотил, Парис. — Без «Ясновидца» паровоз с названием «деньги» встанет, Джей Пи.
— Причитать потом будем. Пока что некоторое время уйдет на возвращение ДВБ под президентский контроль. И как я сказал, через это мы можем лишиться вице-президента.
— Вот жалость-то, — фыркнул Парис. — Свободный мир, снимите шляпы.
— Да и хрен бы с ним, верно? Кому какое дело. А ведь шалость по линии ДВБ могла бы у нас выгореть, убери мы с дороги «большого парня». Насовсем.
— Ты о чем? — рассмеялся Парис. — Всерьез планируешь грохнуть Черча?
«Грохнуть» было у него излюбленным словцом.
— Я-то? Да господь с тобой… Просто тут мне сорока на хвосте принесла, что с ним расторгают контракт. С ним и еще с несколькими его деятелями. Не будь твой папаша на привязи, я бы подумал, это его затея. Впрочем, без разницы. Было бы удачно, если бы тот, у кого на руках контракт, прервал его прежде, чем пыль от всей сегодняшней хрени успеет осесть. Иначе Черч может начать копать, а у него нос по ветру. Вот уж чего, а этого никому из нас точно не хочется.
Геката все это время сидела, облокотившись на Париса и вслушиваясь в разговор. «В этом что-то есть», — переглянувшись, прочли они в глазах друг у друга.
— Ну так что? — задал вопрос Парис.
— А вот что: пусть все идет своим чередом; президент еще какое-то время не сможет перехватить поводья, так что, по крайней мере, на сегодня ОВН у нас стреножен. Может, и на завтра, но это уже, пожалуй, излишний оптимизм. Дальше пускай вице-президент доигрывает свою партию: бросает козликов отпущения волкам из конгресса. Пусть подавятся. Ну а мы… переходим к следующей стадии.
Парис взглянул на Гекату; та кивнула.
— Что ж, ладно. Есть еще мысли, как наложить лапу на «Ясновидец»?
— Кое-что есть, — ответил Сандерленд. — Но предпринять мы ничего не можем, пока в колоде значится Черч.
— Ч-черт.
Сандерленд хохотнул — хрипловатым, жадным рыком медведя, завидевшего бьющегося на берегу лосося.
— Так, — сказал он. — А теперь поговорим о Денвере.
