Женщина задумалась.
— Я, конечно же, не ясновидящая, но мне кажется, что Дженни пятьдесят с хвостиком.
— Спасибо. — Улыбка не сходила с лица Стоуни. Она с сочувствием посмотрела на Дженни, и они отправились дальше.
Они опросили сотню случайных прохожих, но милосердно воздержались от того, чтобы показать все ответы, оставили только забавные. Например, один мальчишка заявил, что Дженни сто пятьдесят три. И услышал в ответ возмущенный вопль обеих женщин. А пожилой джентльмен сказал, что ему все равно, сколько ей лет, но скорее всего — один год.
После рекламной паузы Стоуни объявила вердикт прохожих.
— Дженни, дорогая, — снисходительно сказала она, — у сотни случайных прохожих мы спросили, сколько, по их мнению, вам лет, и определили среднее значение. Вы готовы услышать эту цифру?
Та сдержанно кивнула.
— Пятьдесят семь лет.
Дженни, казалось, вот-вот расплачется.
— Вы выглядите на десять лет старше своего настоящего возраста, — сообщила Стоуни, вероятно, полагая, что бедная женщина слишком глупа и не может сосчитать сама.
— Вот сука! — проворчал мужчина. Его раздражали ужимки ведущей.
— Но, дорогая Дженни, не нужно паниковать, ведь мы можем повернуть время вспять! — воскликнула Стоуни, и он передразнил ее. — Я думаю, вы будете в восторге, когда потеряете несколько лет, ведь вам их добавили несправедливо. Готовы?
— Как никогда, — ответила Дженни.
— Мальчики, за мной! — скомандовала Стоуни съемочной команде. — Мы отправляемся в клинику. Там произойдет нечто поразительное, и вскоре вы увидите Дженни помолодевшей и прекрасной. Не переключайте канал. Мы скоро вернемся!
Он допил третий стакан виски, еще раз посмотрел на часы. В его воображении медленно плыли картины того, что он скоро будет делать со своими подружками. Был только полдень, но ему хотелось в любое время дня и ночи. Статус и положение в обществе позволяли ему не беспокоиться о доступном сексе. Но — тут он тяжело вздохнул — оставалась проблема женитьбы. Семья его невесты была очень богатой и строго придерживалась традиций. Это означало, что до свадьбы у них не будет происходить ничего интересного в спальне. Да он и не собирался жениться ради секса — его он мог получить в любой момент от Клаудии и ее друзей. Нет, он хотел на ней жениться потому, что они будут отлично смотреться на страницах светской хроники. Ради хорошей репутации ему нужна была идеальная жена и идеальная семья. Хоть он и не родился в Англии, но чувствовал себя англичанином, однако другие англичане считали его иностранцем.
Как бы он ни старался, его внешний вид, его акцент никогда не станут английскими.
Он поставил пустой стакан на столик и на пять минут прикрыл глаза. После рекламы отбеливающей зубной пасты Стоуни вернулась на экран. На этот раз на ней были черные джинсы, заправленные в невысокие сапожки на низких каблуках. Обтягивающие джинсы с красивым принтом великолепно смотрелись на стройных ногах. Кожаный жилет, отороченный мехом, был соблазнительно расстегнут, и телезритель имел возможность заглянуть в ложбинку на ее великолепной груди.
— Спасибо, что остались с нами. Вы помните Дженни? Это женщина, которая сама воспитывает четырех детей, работает медсестрой, и ей нужен отдых и больше времени для себя. — Пока Стоуни говорила, на экране появилась особенно неудачная фотография Дженни. — Мы познакомились с Дженни четырнадцать недель назад, и тогда она выглядела вот так. — На экране показывали кадры, снятые в торговом центре «Блувотер», хотя проницательным зрителям было ясно, что Дженни встретилась со Стоуни и ее командой гораздо раньше. — Друзья, встречайте новую Дженни! — Она театрально взмахнула руками.
В студию вошла стройная женщина в струящейся черной юбке до пола, туфлях на шпильках и бледно-сиреневом вязаном топе.
Мужчина похлопал Дженни, в уме прикидывая, через какие процедуры и операции ей пришлось пройти, чтобы достичь такого результата. Сейчас Стоуни с превеликим удовольствием расскажет все сама. Начиная от лазерной чистки лица и заканчивая керамическими коронками, благодаря которым зубы Дженни сияли неестественной белизной. Ей покрасили волосы, сделали стрижку и укладку. Короткая стрижка с прямой челкой делала ее моложе.
Из студии Стоуни и похудевшая и помолодевшая Дженни вновь перенеслись в торговый центр. Стоуни опять задавала прохожим вопрос о возрасте Дженни, и на сей раз обе остались довольны ответами.
— Тридцать девять, Дженни. Тридцать девять! — визжала Стоуни в камеру. — Это, по мнению прохожих, ваш возраст. Как вы себя чувствуете?
Дженни наконец смогла ответить:
— Я в восторге! Это невероятно! Я словно получила в подарок новую жизнь!
Слащавость передачи превысила все разумные пределы, когда зрителям рассказали, что к Дженни вернулся муж. Больше года они жили раздельно, и вот он опять в ее доме и в ее постели.
— Я ничего не путаю, Джен?
— Нет, нет, все правильно, — покраснев, призналась та. — Дэвид и я теперь живем вместе. Мы решили дать друг другу еще один шанс.
— И как он отреагировал на ваш новый вид?
Дженни просияла от счастья.
— Он сказал, что я стала совсем другой. И действительно, Стоуни, я изменилась. Не только внешне. Я и чувствую себя по-другому.
— Что именно в тебе изменилось?
— Я стала увереннее в себе, более энергичной. Теперь мне нравится ходить в гости, нравится красиво одеваться, нравится ходить по магазинам, — ответила она. — Я сменила работу. Теперь у меня стабильный график, поэтому появилось больше времени, которое я могу проводить с детьми и мужем.
Стоуни посмотрела в камеру, в ее глазах стояли слезы. Его передернуло от наигранных сантиментов.
— Какой прелестный финал у нашей истории! Теперь давайте познакомимся с командой профессионалов, которые помогли нашей Золушке стать настоящей принцессой. Недалеко от Хартфорда, в сонной, уютной деревеньке, расположилась клиника красоты «Элизиум». И…
У заднего входа включилось освещение, затем в дверь постучали, и послышался шум отъезжающей машины. Черт! Он хотел посмотреть операционную в известной клинике. Он видел все это миллионы раз, но по-прежнему было интересно. Он вздохнул и выключил плазменный телевизор.
Открыл дверь. Девочки по очереди чмокнули его в щеку.
— Ледяная водка в холодильнике, другие угощения — наверху. Вперед!
Они визжали от восхищения, снимая пальто, перчатки и все остальное в кухне. С ними пришел мальчик, темноволосый, с большими наивными глазами. На вид ему было не больше четырнадцати. Мужчину его возраст особо не заботил, хотя Клаудия уверяла, что он уже достаточно взрослый.
— Привет.
Мальчик кивнул и ничего не ответил, только неловко переминался с ноги на ногу возле кухонной стойки. Женщины разливали чистейшую, привезенную из Санкт-Петербурга водку в стопки.
— Будешь? — спросил хозяин квартиры.
Мальчик отрицательно покачал головой.
— Ладно, а колу будешь?
На колу он согласился. Мужчина повернулся к Клаудии и подмигнул ей. Она знала, как замаскировать вкус алкоголя, смешав его со сладкой колой.
— Идем со мной, — сказал мужчина. Они оставили девочек наслаждаться водкой и перешли в гостиную. — Тебе нравится Xbox?
Мальчишка с удивлением уставился на него.
— Да.
— Хорошо, выбирай игру. Мне нравится «Halo». Отличный шутер. Но можешь поиграть в любую. Вот твоя кола. Играй, мы с девочками тоже поиграем. Потом, если захочешь, я могу научить тебя нашим играм.
Мальчик пропустил намек мимо ушей и немедленно вцепился в геймпад, уже не обращая внимания на хозяина.
Ну, это и не важно. Через час мальчик будет послушным, ласковым, и он сможет развлечься с ним по-своему. А пока займется девочками.
Сначала Джек позвонил Кейт, затем Каму. И передал обоим одно и то же сообщение: быть в «Бариста» через полчаса.
Кейт приехала первой, Броди был на месте через несколько минут. Она отошла за латте, просто чтобы не сидеть без дела, кофе ей совершенно не хотелось.
— Что происходит? — спросил Броди, когда Кейт вернулась.
Он нахмурился, взял три пакетика сахара и высыпал их содержимое в чашку. Кейт рассеянно помешивала кофе, хотя сахара в ее чашке не было.
— Я не уверена… Наверное, сначала нужно дать ему шанс объяснить все… Сегодня утром мы были на вскрытии последней жертвы. Мне кажется, Джек знал ее, — ответила она, опустив глаза.
Броди удивленно посмотрел на нее.
— Да ну, не может быть! Что там случилось?
— Вначале все было хорошо: он волновался обо мне, беспокоился, как я перенесу это зрелище, а через секунду, бледный как полотно, не сказав ни слова, выскочил из операционной.
— Черт! Я тоже едва выношу вскрытия, — признался Броди и подул на горячий кофе. — Может, они начали резать, и ему стало плохо?
