Ознакомительная версия.
— Наверное.
Три машины выстроились в ряд у обочины под линией электропередачи. В ярком свете стояли, переговариваясь, четверо полицейских. Они надевали бронежилеты и рассматривали карту. Солнце освещало стекло старой теплицы.
Йона снова сел на водительское место, принеся с собой морозный воздух. Он ждал, пока остальные рассядутся по машинам, задумчиво похлопывая ладонью по рулю.
Из радио вдруг послышалась быстрая гамма, потом прорвался громкий треск. Йона переключил канал, проверил, все ли члены группы на местах и, прежде чем повернуть ключ в зажигании, обменялся с каждым парой слов.
Автомобили двинулись вдоль бурого поля, мимо березовой рощи и высокой, покрытой ржавчиной силосной башни.
— Подождите в машине, пока мы будем там, — тихо сказал Йона.
— Хорошо.
Несколько ворон поднялись с обочины и улетели.
— У гипноза есть отрицательные стороны? — спросил комиссар.
— В смысле?
— Вы были одним из лучших в мире, но перестали заниматься гипнозом.
— У людей могут быть веские причины скрывать некоторые вещи, — ответил Эрик.
— Это понятно, но…
— И эти причины очень сложно оценить во время сеанса.
Йона скептически взглянул на него:
— Почему мне не верится, что вы покончили с гипнозом только из-за этого?
— Не хочу обсуждать.
Вдоль дороги мелькали стволы деревьев. Лес становился все гуще и темнее. В днище машины стучал гравий. Они свернули на узкую лесную дорожку, проехали мимо нескольких дачных домиков и остановились. Вдалеке между соснами Йона увидел коричневый деревянный дом на темной поляне.
— Я рассчитываю на то, что вы посидите здесь, — сказал комиссар Эрику и вылез из машины.
Шагая к подъездной дорожке, где его уже ждали другие полицейские, Йона снова вспомнил о загипнотизированном мальчике, Юсефе. Слова, которые просто текли из его слабых губ. Он описывал свою звериную ярость с ясностью отстранения. Должно быть, мальчик помнил все совершенно отчетливо: судороги сестренки из-за высокой температуры, вызванный этим гнев, выбор ножа, эйфория от чувства того, что перешел границу. Однако к концу сеанса описания сделались путаными, стало труднее понять, что Юсеф имеет в виду, определить его истинные представления, решить, действительно ли старшая сестра, Эвелин, вынудила его совершить убийства.
Комиссар подозвал к себе четверых полицейских. Не расписывая, кому что делать, проинструктировал насчет огнестрельного оружия: если возникнет необходимость, стрелять только по ногам. Он избегал полицейских словечек, упирая на то, что, вероятнее всего, они имеют дело с совершенно неопасным человеком.
— Ведите себя осторожно, чтобы не напугать девушку, — объяснял комиссар. — Она может быть перепугана, может быть ранена. Однако ни на минуту не забывайте, что она может оказаться опасной.
Он отправил патруль из трех полицейских вокруг дома, приказав им не заходить в садик перед кухней, держаться подальше, чтобы подойти к дому на безопасное расстояние сзади.
Полицейские стали спускаться по тропинке; один из них остановился и сунул в рот пакетик табака. Шоколадно-коричневый фасад дома был сложен из находящих друг на друга панелей. Белая обшивка, черная дверь. На окнах розовые занавески. Дым из трубы не шел. На крыльце метла и желтое пластиковое ведро с сухими еловыми шишками.
Йона увидел, как патрульные, с оружием в руках, на приличном расстоянии стали обходить дом. Хрустнула ветка. Вдали застучал дятел, разнеслось эхо. Йона следил за передвижениями полицейских и одновременно медленно приближался к дому, пытаясь рассмотреть что-нибудь через розовые занавески. Он жестом велел помощнику полицейского Кристине Андерссон, молодой женщине с острыми чертами лица, встать на дороге. У Кристины раскраснелись щеки; она кивнула, не спуская глаз с дома. Спокойно, с серьезным лицом она достала служебный пистолет и сделала несколько шагов вбок.
В доме пусто, подумал Йона и подошел к ступенькам. Доски слабо скрипнули под его тяжестью. Постучав в дверь, он взглянул на занавески — нет ли за ними случайного движения. Ничего. Комиссар немного подождал и вдруг замер — ему показалось, что он что-то услышал. Всмотрелся в пространство возле дома, за кустами, за стволами деревьев. Комиссар достал пистолет, тяжелый смит-вессон, который он предпочитал стандартному сиг-сойеру, снял с предохранителя и проверил патрон в патроннике. Вдруг на опушке что-то лязгнуло, и какой-то зверь длинными угловатыми скачками пронесся между деревьями. Кристина напряженно улыбнулась, когда комиссар глянул на нее. Он указал на окно, подкрался и заглянул в дом через щель в занавесках.
В полутемной комнате комиссар увидел плетеный столик с поцарапанной стеклянной столешницей и светло-коричневый диван. На спинке красного плетеного стула сохли двое белых хлопчатобумажных трусов. В кухоньке лежали несколько пакетов с макаронами быстрого приготовления, песто в банках, консервы и мешок яблок. Несколько ножей и вилок блестели на полу перед раковиной и под столом. Йона вернулся на крыльцо, знаком показал Кристине, что входит, открыл дверь и ушел с линии. Когда Кристина просигналила ему, что готова, комиссар заглянул в дом и перешагнул порог.
Эрик сидел в машине и мог лишь издали наблюдать за происходящим. Он видел, как Йона исчез в коричневом домике и как за ним вошел один из полицейских. Вскоре комиссар снова вышел на крыльцо. Трое полицейских обошли дом и остановились перед комиссаром. Они что-то говорили и рассматривали карту, указывая на дорогу и другие дома. Казалось, Йона хочет показать кое-что в доме одному из них. Все последовали за ним; последний закрыл за собой дверь, чтобы не выпускать тепло.
Вдруг Эрик заметил, что кто-то стоит между деревьями, там, где земля спускалась к болоту. Худенькая девушка с ружьем в руках, с дробовиком. Она направилась к дому, двойной блестящий ствол волочился по земле. Эрик видел, как он подпрыгивает на кустиках черники и на мохе.
Полицейские не видели девушку, у нее тоже не было возможности их увидеть. Эрик набрал мобильный комиссара. Телефон зазвонил в машине — он лежал на переднем сиденье возле Эрика.
Девушка не торопясь шла между деревьями, таща ружье. Эрик понял, что, если полицейские с ней неожиданно столкнутся, ситуация может стать опасной. Он вышел из машины, подбежал к подъездной дорожке и пошел медленнее.
— Здравствуйте! — крикнул он.
Девушка остановилась и взглянула на него.
— Сегодня довольно холодно, — тихо сказал Эрик.
— Что?
— Холодно в тени, — повторил он громче.
— Да.
— Вы здесь недавно? — продолжал Эрик, приближаясь к ней.
— Нет, я снимаю дом у своей тетки.
— Вашу тетку зовут Сонья?
— Да, — улыбнулась она.
Эрик подошел к ней.
— На кого охотитесь?
— На зайцев.
— Можно взглянуть на ружье?
Девушка разломила свой дробовик и отдала Эрику. Кончик носа у нее покраснел. Сухие сосновые иголки запутались в соломенных волосах.
— Эвелин, — спокойно сказал Эрик. — С вами хотят поговорить полицейские.
Девушка встревожилась и сделала шаг назад.
— Если у вас есть время, — улыбнулся Эрик.
Она слабо кивнула, и Эрик позвал полицейских. Комиссар не скрывал раздражения, он был готов отправить Эрика обратно в машину. Увидев девушку, он на мгновение застыл.
— Это Эвелин. — И Эрик протянул ружье комиссару.
— Здравствуйте, — поздоровался Йона.
Девушка побледнела, словно сейчас упадет в обморок.
— Мне надо поговорить с вами, — серьезно объяснил Йона.
— Нет, — прошептала она.
— Пойдемте в дом.
— Не хочу.
— Не хотите войти?
Эвелин повернулась к Эрику:
— Это обязательно? — У нее задрожали губы.
— Нет, — ответил он. — Решать вам.
— Пожалуйста, пойдемте, — повторил Йона.
Девушка помотала головой, но все же пошла за ним.
— Я подожду на улице, — сказал Эрик.
Он немного поднялся по дорожке. На гравии валялись сухие бурые шишки. Сквозь стены домика донесся крик Эвелин. Она вскрикнула еще раз. Одиночество, отчаяние. Интонации невосполнимой потери. Эрик вспомнил: так кричали в Уганде.
Эвелин сидела на диване, зажав руки между колен, с пепельно-серым лицом. Ей сообщили, что случилось с ее семьей. Фотография в мухоморной рамке валялась на полу. Мама и папа сидят в чем-то вроде гамака. Между ними — младшая сестренка. Родители щурятся от яркого солнечного света, очки сестры отсвечивают белым.
— Пожалуйста, примите мои соболезнования, — тихо сказал Йона.
У девушки задрожал подбородок.
— Как вы думаете, вы сможете помочь нам понять, что произошло? — спросил комиссар.
Стул скрипнул под его тяжестью. Йона немного подождал и продолжил:
— Где вы были в понедельник седьмого декабря?
Ознакомительная версия.
