Мэй неуверенно смотрела на свое отражение.
— Раньше ты не пользовалась косметикой, — догадалась я. Она отрицательно покачала головой.
— Я тоже. Родители не разрешали мне краситься до двенадцати лет. Мама не хотела, чтобы у нас было искаженное самоощущение, или «восхваление внешней красоты».
— Но Дэни пользуется косметикой.
Меня удивило, что Мэй заметила это, но она была довольно наблюдательна. Она заметила, что за завтраком я иногда ем непрожаренный хлеб и что мой отец всегда сидит по левую сторону стола, поэтому она стала садиться рядом с ним.
— Да, ей еще нет двенадцати, только будет, в следующем месяце, — ответила я. — Но она убедила мою маму разрешить ей, когда она скинула весь свой детский жир, чтобы она могла эпично начать учебный год.
Я вдруг подумала, что у меня даже мыслей не было просить маму разрешить мне краситься раньше времени. Я никогда не задавала вопросов касаемо установленных правил. Просто всегда соглашалась с ними, чтобы сохранить статус-кво.
— Думаю, мне бы даже в голову не пришло идти против правил, — призналась я Мэй.
— И мне, — сказала Мэй. — Но я больше не могла терпеть.
Она задумалась, водя пальцем по гладкому краю раковины.
— Что ты имеешь в виду? — мягко спросила я.
— Раньше я следовала многим правилам. А потом это стало... слишком ...
Мэй замолчала и уставилась на раковину, ковыряя засохшую зубную пасту. Иногда она вот так отключалась, и ее нужно было подтолкнуть, чтобы вернуть к разговору.
— Что ты имеешь в виду, Мэй?
Она резко повернулась ко мне.
— Иногда вещи предназначены для того, чтобы сломать тебя. И они это делают. Но, — добавила она яростно, — ты можешь использовать это. Чтобы стать сильнее.
Наступила тишина, ее слова повисли в воздухе.
— О, дайте мне попробовать! — перебила Дэни, врываясь в ванную комнату.
На ней был розовый велюровый комбинезон, который она носила почти каждый день. Это был ее официальный костюм для репетиций, который, как мне кажется, она увидела на какой-нибудь поп-звезде.
— Мы собираемся — сказала я сестре. Перевод: Убирайся.
— Мне просто нужны мои резинки. Расслабься.
Она потянулась к шкафу и вытащила пачку неоновых колечек.
Принюхавшись, Дэни спросила:
— Это духи Хелен? Ну, точно!
— Она дала их мне, — сказала я в свою защиту. Так и было. Или точнее, она положила их в сумку, которую мама принесла в «Гудвилл», а я их оттуда вытащила.
— У тебя классные глаза, — похвалила Дэни Мэй.
— Спасибо, Амелия, — улыбнувшись, сказала Мэй, а потом поняла, что назвала мою сестру не тем именем.
— Прости, Даниэль.
На лицо Мэй упала тень.
— Ничего страшного, — ответила Дэни, собирая кудри в конский хвост.
— Кто такая Амелия? — спросила я.
Это не было похоже на «Даниэль», так перепутать – это странно.
Мэй взяла расческу и провела ею по волосам цвета воронова крыла.
— Просто знакомая, — тихо ответила она.
— А-ме-е-елия-я-я, — пропела Дэни пели, на мотив «Вестсайдской истории», — Мария.
— Убирайся, — приказала я, пресытившись своей надоедливой сестренкой.
Дэни закатила глаза, и выходя, схватила мой блеск для губ.
— Спасибо, пока-а-а!
— Эй!— окликнула я ее, зная, что это бесполезно. Мне было слышно, как она хихикала в коридоре.
Накрасившись, мы оделись в нашей общей комнате, Мэй переодевалась в туалете. Закончив, мы осмотрели себя в зеркале в полный рост.
Мэй потянула за рукава темно-бордового вязаного платья, которое я одолжила ей. Платье хорошо сочеталось с ее бледной кожей и темными волосами. На мне было новое/старое платье в морском стиле, которое я обнаружила в глубине шкафа. Я смутно припоминала, как несколько лет назад Хелен отдала его мне, как вещь, переходящую от одного человека к другому. Белое платье было немного тесновато, но я все равно надела его и поправила подол. Оно было достаточно коротким, чтобы выглядеть мило, но достаточно длинным, чтобы не чувствовать себя в нем распутной: золотая середина.
Мы стояли близко друг к другу и смотрели на наше отражение в зеркале. Мэй была чуть выше меня. Я была впечатлена результатами наших сборов. Хорошая работа.
Потом Мэй взглянула на мой вырез.
— Так красиво.
Я потянулась к кулону на цепочке. Золотая половинка сердца приятно согревала мои пальцы.
— Спасибо, это подарок мамы на тринадцатилетие. Другая половинка у нее. Я знаю, что это слишком сентиментально, но мне все равно нравится.
Мэй уставилась на него, на свету сердце блеснуло. Я вспомнила, как Мэй рассказывала о том, что ей запрещали носить украшения.
— Вот, примерь это.
Я расстегнула застежку и протянула ей.
Мэй уставилась на меня.
— Серьезно?
— Да, — заверила я ее.
Осторожно, чтобы не дотрагиваться до плеч или спины Мэй, я обернула цепочку вокруг ее шеи. Она подняла свои темные волосы, и я застегнула ее.
Мэй восхищалась висевшим у нее на груди кулоном, и сияла так, словно ей только что присвоили титул королевы бала.
Она посмотрела на меня в зеркало.
— Спасибо тебе, Джулс.
Я улыбнулась в ответ.
— Да не за что.
Мэй не сводила с меня глаз.
— Ты хорошая подруга.
Глава 17
ИЗ МУЗЫКАЛЬНОГО АВТОМАТА, СТОЯВШЕГО В УГЛУ бара, доносилась кантри-музыка. Воздух был наполнен запахом долгих ночей и пролитого пива. Неоновые вывески и плакаты с рекламой виски были единственным украшением на стенах, обшитых деревянными панелями, если не считать одинокой оленьей головы.
Сюзанна, плотнее запахнув свое тонкое пальто, оглядывала немногочисленную толпу преданных посетителей. Ее глаза следили за вереницей выпивох у бара, пока она не увидела:
Детектив Нельсон.
Его помятый серый костюм — особенность, который он был верен все те годы, что она знала его, Нельсон носил его в любое время года. Она познакомилась с ним после рождения Хелен, когда только начала работать в больнице, где ему поручили вести дела. Теперь, когда мужчине перевалило за пятьдесят, его волосы поседели, и их стало меньше.
Она прошла по липкому полу и скользнула на сиденье рядом с ним. Он повернулся к ней лицом, а потом снова вернулся к пиву.
— Вы не отвечали на мои звонки, — заявила Сюзанна, объясняя свое присутствие здесь.
Нельсон покачал головой, удивляясь упорству Сюзанны.
— Вы никогда не сдаетесь, да?
Он махнул бармену.
— Билл, этой женщине нужно пропустить стаканчик, если не два.
Сюзанна заказала вино, и бармен отправился на поиски бокала: и бутылки, если уж на то пошло.
Сюзанна ковыряла картонную подставку. То, что она сделала – приехала сюда, было не так уж плохо. Однако ей было известно, что Питер, скорее всего, не одобрит, что она выследила детектива в баре в субботу вечером, чтобы поговорить о пациенте.
— Ваше здоровье, — сказал детектив Нельсон, поднимая кружку с пивом, в то время как бармен ставил перед Сюзанной бокал красного вина.
Сюзанна чокнулась с ним бокалом и пригубила вино, чтобы успокоиться. Вино было очень кислым на вкус. Она догадалась, что этот напиток здесь подают крайне редко.
Нельсон сделал большой глоток пива, а потом его водянистые голубые глаза посмотрели на Сюзанну.
— Что привело вас в это прекрасное заведение, доктор Матис?
Сюзанна с трудом начала разговор.
— Я хочу поговорить о девушке из больницы. С порезами на спине.
Нельсон понимающе кивнул, как будто боялся, что она здесь из-за этого.
— Был еще мальчик. Он поступил много лет назад, когда я только начинала работать в больнице. У него были такие же порезы. Он был из Тисдейла, как и Мэй.
Сюзанна ждала реакции детектива. Нельсон потягивал из кружки янтарную жидкость, не проявляя ни капли эмоций.
Сюзанна глубоко вздохнула и продолжила:
— Этот город… Мне кажется, это секта. И они совершают преступления насильственного характера против несовершеннолетних.
«ЗЗЗЗТТТ», — завибрировал мобильник Сюзанны на облупившейся лакированной поверхности барной стойки. Сюзанна инстинктивно нажала на кнопку, чтобы заглушить звонок, потом посмотрела на экран.
