— Извините, но мне идти надо. Я ведь с занятий убежала, чтобы вам сообщить. Так что прощайте, надеюсь, больше не увидимся.
— Как раз наоборот, — успел ей сказать вдогонку Краснощеков, — мы обязательно встретимся! — Он посмотрел на меня, глаза его светились. — По-моему, вы оказались правы. Она точно знакома с Бестужевым. По-видимому и декан знаком с ней и мог организовать якобы случайное ее знакомство с Костромским во время лекции.
— Но это получается, что все замыкается на Бестужеве?
— Надо будет срочно связаться с Лобицким. Если Бестужев заинтересованное лицо, то нам одним с ним не справиться. У него большие связи. — Он взял сотовый и набрал номер Вальдемара Карловича, тот не заставил долго себя ждать. Через тридцать минут он переступил порог нашего офиса.
— А я сам хотел вам звонить.
— Зачем? Что-то случилось? — спросил Краснощеков.
— Случилось! — он радостно улыбнулся. — Николай Петрович жив и скоро будет! Вот читайте. — Он протянул уже знакомый нам конверт с нечетким штампом.
Дорогой Вальдемар!
Знаю, что доставил немало переживаний своим исчезновением. Так надо было. При встрече объясню! Скоро увидимся. Готовься к выборам, победа за нами!
Николай.
— Вот и все! — торжественно заключил он.
— Что все? — удивились мы.
— Расследование закончено. Больше в ваших услугах я не нуждаюсь. Скажите, сколько я вам должен за проделанную работу, и мы распрощаемся с вами. Надеюсь, что наше взаимодействие останется между нами.
— Но подождите, — не выдержал я. — Неужели вы не понимаете, что это может быть подделка. Его мог напечатать любой человек. Почему вы думаете, что это его послание?
— Потому что любой человек о выборах и наших с ним отношениях не знает. Я вполне удовлетворен его письмом и вам советую последовать моему примеру.
— Но вы хотя бы можете ответить на несколько вопросов? — попросил Краснощеков.
— Я крайне не желаю этого делать. Но учитывая вашу большую проведенную работу и мое хорошее настроение, могу задержаться на пять минут.
— Вам знаком декан из госуниверситета, который организовал лекцию Костромского для студентов юридического института?
— Да, знаком. Это Иван Евгеньевич Свиридов. И что?
— Он участвовал в посиделках с Бестужевым?
— Как-то я его там видел.
— А Ксению вы знаете, подругу Костромского? Она входит в круг студенток для сауны?
— Ксению? Знаете, там столько девушек перебывало, всех не запомнишь. Может и была Ксения.
— Понятно. Спасибо вам большое.
— Надеюсь, вы поступите правильно и займетесь другими делами. Исчезновение Костромского и так вызвало большой общественный резонанс, я имею ввиду в наших кругах, и думаю, данное письмо наших сторонников устроит. Уверен, что он потерялся неслучайно. Наверное, приготовил хороший сюрприз для конкурентов. Хочется поскорее его увидеть. До свидания!
— До скорой встречи! — ответил я ему. Он как ошпаренный вылетел из нашего офиса, успев на лице изобразить крайнее недовольство.
— Итак, можно сделать вывод, что кто-то очень хочет прикрыть наше расследование. Видно мы кому-то наступили на пятки. Но и мы не лыком шиты! Как думаете, Владимир Федорович?
— Полностью с вами согласен, хотя чувствую — наше расследование идет к завершению. Вы сами сказали, связи у них большие, и главного нашего заказчика они увели в сторону. Теперь придется надеяться только на себя.
— Надо все тщательно проанализировать и составить четкий план действий.
— Вы не задумывались над тем, почему после исчезновения Костромского все, кто его ищет, пришли именно к нам? Даже узнав про нас из газеты, они ведь могли обратиться в полицию или другое детективное агентство. Чем мы отличаемся от них?
— Интересный вопрос, — он задумался, — там работают, как правило, бывшие работники правоохранительных органов, как и я. В некоторых еще работают психологи. Способы работы у всех одинаковые.
— Но это знаете вы. А что может знать обыватель?
— А, — догадался Краснощеков, — вы имеете ввиду, что про нас они могли узнать еще из ваших книг?
— Вот именно! И прежде всего сам Костромской. Вы обратили внимание, что в его квартире кроме газеты на журнальном столике с нашим объявлением на стеллаже с книгами выделялась «Тайна подземной паутины»?
— Да, что-то припоминаю.
— Я думаю, эти два факта взаимосвязаны между собой. С помощью газеты он направил посетителей специально в наше агентство, а книгу напоказ он выставил как послание нам.
— Вы хотите сказать, что он сам подстроил свое похищение?
— Не знаю, мне самому в это верится с трудом. Но зачем-то же он оставил старую газету и каким-то образом навязал прочтение нашего объявления всем посетителям своей квартиры перед отъездом. И вообще, почему он сохранял ее так долго, может из-за публикации какого-то материала, который был для него важен?
— Это интересная идея. Надо изучить эту газету. Звоните срочно Елизавете.
Она ответила сразу, но в ее бархатном голосе чувствовались металлические оттенки. Я включил телефон на громкую связь.
— Здравствуйте, Елизавета Сергеевна! Вы не могли бы нам показать газету, где напечатано наше объявление?
— Нет. Теперь не могу, — сухо сказала она.
— А что случилось?
— Потому что я по просьбе Николая Петровича передала ключи от квартиры его секретарю Свете.
— Как, вы с ним виделись?! Почему же вы нам не позвонили? — поразился я.
— Нет, он написал письмо.
— Вы можете нам его показать?
— Я его порвала и выбросила.
— Но почему вы поверили, что написал письмо именно он? Там был печатный текст?
— Нет, он был написан рукой Николая Петровича, я его почерк хорошо знаю.
— Но вы же оставили один ключ у себя? — предположил Краснощеков, обращаясь к ней.
— Оставила, но я его передам лично Николаю Петровичу, когда с ним встречусь, если он захочет у меня его забрать.
— Мы могли бы с вашей помощью просто взять газету?
— Нет, это невозможно. Это будет воспринято как вмешательство в его личную жизнь, а я бы этого не хотела. Звоните Свете и договаривайтесь. — Она бросила трубку.
— Вы верите, — спросил я Краснощекова, — что она порвала это письмо и выбросила?
— В порыве гнева да. Но потом тщательно собрала кусочки. Им предстоит еще выяснение отношений при встрече, не зря же она оставила один ключ. Письмо может стать важным аргументом в ее руках. Женская логика непредсказуема.
— Скажите, — спросил я Краснощекова, — вам не кажется, что все, что мы планируем, становится известным кому-то раньше, чем мы успеваем это сделать?
Краснощеков серьезно посмотрел на меня. Потом жестом показав, чтобы я замолчал, потянул меня за рукав к выходу.
— Скорее всего вы правы, — сказал он на улице. — Нам надо срочно проверить наш офис на наличие прослушивающей аппаратуры, я займусь этим. Звоните Свете, только договоритесь встретиться не на работе.
Света, немного поколебавшись, назначила нам встречу в шесть вечера у фонтана возле дома художников. По-видимому, это место пользовалось популярностью у молодежи, потому что свободных скамеек не оказалось. Нам пришлось около часа наматывать круги вокруг фонтана. На одной из скамеек сидел мужчина в очках лет пятидесяти в сером плаще и шляпе, читающий газету. По-видимому своей странной ходьбой мы привлекли его внимание, и он с интересом скрытно поглядывал на нас, когда мы от него отворачивались. Света опоздала на двадцать минут. Она преобразилась: в белой ветровке, сочетающейся с белыми сапогами на высоком каблуке и розовой юбке, гармонирующей по цвету с губной помадой и изящной дамской сумочкой, перекинутой через плечо, привлекла на себя внимание многих сидящих на скамейках ребят.
— Извините за опоздание. Мымра задержалась на работе, пришлось подождать пока уйдет.
— Неужели у вас все так строго? — удивился я.
— Просто не хочу ей давать лишнего повода для нападок. О чем вы хотели со мной поговорить?
