Темнота забирала меня, путая мысли и страхи, мешая всё в голове. Лица Амаро и Майлза смеялись, появляясь из холодного мрака, и исчезали опять, оставив лишь смеющийся рот…
– Если захочешь бежать, – оскалились зубы Амаро, – то вот…
В меня полетели листовки, десятки, сотни и больше, они разлетались по кругу, собираясь в большую воронку, окружая меня.
«Разыскивается вор-карманник» – мои лица поднимались в воздух. Я смотрел на себя же с тех фото и смеялся сам над собой. Если захочешь сбежать – звучал голос Амаро. Если захочешь сбежать – говорил я себе с тех листовок…
Я закрываю глаза.
Запах спиртного и горького дыма, бар, игральные карты, я лежу под столом и сплёвываю свежую кровь, поднимаюсь с колен, выхожу на воздух.
До дома идти не близко, впереди только улицы и дома, много чужих домов.
В животе сверлит от боли, я дохожу до подъезда, поднимаюсь по знакомым ступеням, встаю у двери.
Как же страшно входить… Но почему? Я тянусь к дверной ручке. На пороге стоит она.
– Я так и знала, что так случится! – говорит она, не моргая.
– Никто за мной не приходил? – спрашиваю я.
– Ещё чего не хватало!
Она ведёт меня в спальню и снимает с меня одежду.
Я закрываю глаза.
Тёплый свет гуляет по векам, ветер поднимает прозрачный тюль, лучи света по голой груди, загорелые бедра сжимают мои, я целую её влажные губы, дышу запахом её пышных волос. Она наклоняется ближе, падает на меня, я обнимаю её хрупкую спину, торчащие, как крылья, лопатки, она вскрикивает и разливается нежным теплом по мне.
Моя дорогая Лиан.
Она улыбается пьяной улыбкой и ожидает меня. Перевернув её на потную спину, я впиваюсь в её рот губами. Жар льётся по телу, то опускаясь ниже, то ударяя в виски. Ещё немного, и я… отшатываюсь от неё, окоченевшей. Я смотрю на Лиан – она мертвецки бледна. Веки её больших глаз отдают прозрачно-синим, губы покрыты желтизной. Я голый на ней и не могу остановиться никак. Сердце колотится от дикого страха. «Остановись! Слезь с неё, слезь! Она мертва! Прекрати!» – кричу я себе и не верю. Тошнота подступает к горлу, мне мерзко и жалко её…
Что-то ударило в стенку.
Я вскочил от резкого звука. За окном всё так же темно. На часах полтретьего ночи. В соседнем купе кто-то хрипел, то и дело стуча об пол, я встал и только потом понял, что шумели в купе Михаэля.
Выскочив в коридор и открыв раздвижную дверь, я увидел доктора верхом на мистере Лембеке, они дрались, хватая друг друга за горло и сильно хрипя.
– Что здесь происходит? – оттаскивал я одного от другого.
Другие двери тоже открылись.
– Который сейчас час…
– Кто-то дерётся?
Голоса приближались к нам.
– Какого чёрта вы делаете? – оттащил я Полянского от несчастного ботаника.
Мистер Лембек лежал на полу и хрипел. Ворот его рубашки был разорван, под глазом – кровоподтёк.
Полянский тоже был хорошенько помят, все его уложенные волосы колом стояли на голове, всё его хладнокровие мигом исчезло. Казалось, не будь тут всех нас, он разорвал бы этого господина.
– Этот псих набросился на меня посреди ночи! – откашливался Полянский. – Я открываю глаза и вижу подушку! Он хотел меня придушить!
– У меня не было другого выхода, – поднимался с пола Лембек. – Чего вы стоите? Держите его! Это он, он убил тех двоих!
– Что вы несёте? – возмутился Полянский.
– Скажете, не ваше? – указал он на открытый дипломат. – Вы мне сразу же не понравились! У него там нож, пистолет и шприц!
Я подошёл к столику и посмотрел на вещи доктора. Всё так и было, как и говорил этот суматошный.
– Отдавай ключи от вагона, ублюдок! Мы сдадим тебя полиции, – кричал на Полянского Лембек, то и дело поправляя небольшие очки, одна линза которых треснула и вот-вот норовила упасть.
– Господи! – вскрикнула миссис Салливан.
– Вы все с ума посходили! – возмутился Полянский. – Скажите же им, Берроу, что мы были с вами вместе, когда услышали крик застреленного господина и когда пропал мистер Хилл.
– Он прав, он действительно был со мной.
– Значит, вы заодно! Заодно! – кричал Лембек.
– А и правда, зачем вам пистолет? – зашёл в купе старик с ребёнком на руках.
– Отдайте малышку мне, – попросила вдова, – я её уложу.
– Нет, она со мной.
Девочка сильнее прижалась к деду.
– Так откуда пистолет и что это за шприц? – спросил он.
– Пистолет в целях самообороны, – наконец успокоил дыханье Полянский. – Давайте перестанем прикидываться, господа. Там, куда мы едем, оружие можно купить на каждом шагу. А шприц – это лекарство. Для меня. У меня диабет.
– Он же безбожно врёт! – кричал на него мистер Лембек. – Вы что, не видите? Он же прикончит нас всех!
– Пока вы единственный, кто попытался кого-то прикончить, – ощупывал шею Полянский.
– А вы единственный, у кого есть пистолет!
– Вообще-то, нет, – сказал я, – у меня тоже есть оружие.
– И у меня, признаться, тоже, – сказал старик.
– И у мужа был небольшой пистолет, – всхлипнула вдова.
– У всех, кто едет в Нью-Дем, есть оружие, Лембек, – сказал успокоившийся доктор.
– Получается, только у меня его нет? – возмутился ботаник.
– Получается, вы самый непредусмотрительный, – закрыл свой дипломат Михаэль.
– Значит, кто-то из вас может быть убийцей?
– А почему, собственно, не вы? А, мистер Лембек? Где вы были в момент убийства? – налегал на него Полянский.
– Я не собираюсь слушать этот бред!
– Правильно, не слушайте, идите лучше спать! В коридор!
В коридоре затрещал блок связи. Лембек замер на половине слова, воцарилась нервозная тишина.
– Уважаемые пассажиры, – раздалось через треск, – наш поезд не остановится на следующей станции из-за плохих погодных условий. – Динамик опять затрещал, и сигнал пропал.
Мистер Лембек кинулся к блоку экстренной связи и стал стучать по нему кулаком.
– Выпустите нас сейчас же, слышите, выпустите! Нас всех убьют, убьют! – вопил он как сумасшедший.
Девочка испугалась и заплакала. Старик унёс её в купе.
– Перестаньте пугать ребёнка, – шипела вдова на очкарика.
Но он уже никого не видел. Глаза его наполнились страхом, веко под стёклами его мелких очков задрожало, на лице появилась непонятного вида улыбка, переходящая в истерический смех.
– Матерь божья, – взмолилась вдова, – он сходит с ума!
Мистер Лембек, связанный по рукам и ногам, сидел на своём законном, дважды купленном месте.
Рядом с ним сидела Хосефа и отпаивала бедолагу водой.
– Там кто-то есть, кто-то есть в кабине поезда, – бормотал он.
– Конечно есть, – совершенно спокойно сказал Полянский, – как бы он тогда ехал.
– Надо пойти, пойти к машинисту, – тараторил взлохмаченный Лембек.
– Конечно пойдём, через закрытые двери. – Доктор посмотрел на несчастного, поправил порванный ворот рубашки и вышел из его купе.
Я уже не испытывал ужаса, меня больше пугала Лиан и этот проклятый сон, чем то, что нас захватили. Может, оно и лучше, видеть такие сны? Не так страшна будет реальность.
– Вы же понимаете, что если преступник доберётся до Лембека, то он даже не сможет себя защитить? – сказал я Полянскому, отойдя к окну.
Доктор всё так же смотрел в темноту, мчащуюся мимо нас, будто был в ней какой-то ответ, которого не было здесь.
– А может, он сам преступник и есть? – повернулся ко мне Полянский. – Неплохо ведь, а? Поднять истерику, изобразить страх, снять с себя все подозрения.
– Не думаю.
– А может, он ищет ваши часы? А, Берроу?
– Может, он ищет вас? – не выдержал я. – Вы же тоже от кого-то бежите. Или, наоборот, ищете кого?
Полянский лишь улыбнулся.
– Кстати, этот ваш шприц…
– Первый раз видите шприцы? – ухмыльнулся он, наградив меня насмешливым взглядом.
– Нет, не первый. Вот только вы…
– Что я?
– Сначала вы находите место укола на плече Хосефы, потом у вас находят шприц. Вам не кажется это слегка подозрительным?
