Да как умело, с каким блеском все провернул!
Вот эта его умелость и была той дыркой в сложенном вроде бы пасьянсе, которая сейчас заботила майора Н. Н. Николаева: где мог получить такие навыки этот юнец? Работа подлинного профессионала! Пожалуй, даже им троим, собравшимся на эту рыбалку, не уступал в профессионализме.
Уж на что асы Антонов с Петровым! Это Антонов придумал и провернул в одиночку то устранение капитана Жумайло при помощи шаровой молнии. Тоже, конечно, работа настоящего мастера.
Но, пардон, Антонов шесть лет под крылом у самого Судоплатова[12] работал, так что, можно сказать, прошел все мыслимые академии.
И Петров ловко тогда придумал: и с самкой скорпиона, и с бешеной кошкой все вышло настолько естественно, что никто даже расследования не начинал. Не говоря уж о «самовозгорании». Тут не только опыт, тут еще и остроумие: мол, сам сгорел, поганец. Считайте, кара небесная.
Но Петров – вообще человек-легенда, у него столько всякого за плечами!.. Не зря на груди два ордена Красного Знамени – один за устранение в Париже японского военного атташе, другой за мадридские дела. А если все его подвиги посчитать, так мог бы всю грудь этими орденами завесить.
Да он и сам, Н. Н. Николаев, не лыком шит, через многое довелось пройти…
Но чтобы какой-то желторотый юнец так чисто сработал!.. Нет, что-то тут было явно не так…
Вдруг он подумал: а что, если этот юнец – из тех «невидимок»?..
Слухи о том, что якобы кто-то уцелевший из «невидимок» и сейчас колобродит где-то около, нет-нет да и передавались на Лубянке тихим шепотом из уст в уста, но майор до сей поры считал все эти слухи беспочвенными. Он знал, что после закрытия того проекта всех «невидимок» ликвидировали, как и всех тех, кто этот проект вел.
Или, может, палач Викентий-старший, наставник этого палачонка, был причастен к тому проекту и чему-то обучил своего сынка?..
Нет, не могло такого быть! Проект был сверхсекретным, вели его люди сверхпроверенные, никакой Викентий Непомнящий просочиться туда не смог бы…
Вот эта самая дыра в пасьянсе и не давала покоя всю дорогу до дома майору Н. Н. Николаеву.
Впрочем, уже на подъезде к своему дому он, Н. Н. Николаев, эти мысли оставил, потому что надо было решать задачу более близкого плана, а ее решение вся троица поручила именно ему.
В Москву то ли уже прибыл, то ли должен был прибыть со дня на день сам Люцифер, террорист и убийца международного уровня, так что и Васильцеву, и этому Викентию в ближайшее время предстоит нешуточная схватка. Люцифер – это вам не комиссар Палисадников и не старший майор Недопашный. Совсем другой уровень!
Самому отследить и устранить Люцифера?..
Нет, не пойдет. Для отслеживания этого дьявола придется задействовать своих людей, и нет никаких гарантий, что кто-нибудь из них не доложит обо всем лично наркому Берия. Даже наверняка кто-то доложит. И тогда у наркома сразу возникнут вопросы – откуда, мол, майору Н. Н. Николаеву известна информация, переданная ему, и только ему, народному комиссару, лично?
Максимум, на что можно было пойти, это предупредить Васильцева о появлении Люцифера – пускай уж дальше действует сам.
Неплохо изучив Васильцева, он, Н. Н. Николаев, верил, что тому удастся сладить с этим сатаной. Пусть Васильцеву ангел с небес нашепчет, усмехнувшись, подумал майор. Благо, и Васильцев, и Катя с некоторых пор знают, что у них имеется свой собственный ангел-хранитель.
Ангел Митенька![13]
– Рыбку-то, рыбку забыли, товарищ майор! – крикнул водитель, когда он уже выходил из машины.
«Забывчивость – признак старости, – подумал Н. Н. Николаев, забирая у него садок с рыбой. – Ну да ничего, глядишь, повоюем еще!»
Глава 10
Стопами апостолов (Продолжение)
После исчезновения с Сухаревки Васильцева (будучи членом Тайного Суда, тот переехал на более комфортабельную квартиру в центре города) исчез оттуда и мазурик Федька-Федуло: некого ему было теперь подстраховывать, следя из-за своего котла.
Другие мазурики вернее всего решили, что помер Федуло. Вряд ли долго сокрушались…
Да он и вправду помер, Федька-Федуло – в ухо надуло, не было такого больше на земле. А был теперь чистенько одетый Викентий Викентиевич Непомнящий, проживающий в четырехкомнатной квартире на Мясницкой, сходства с тем Федькой-Федулой почти не имеющий. Этот Викентий Непомнящий трудился с утра до вечера, силясь постичь школьные премудрости, не доставшиеся ему в бытность тем самым чумазым Федькой-Федулой. В особенности налегал на математику. Трудная была наука!
Теперь даже того очкастого Васильцева зауважал больше, чем прежде. Надо же! Настоящий математик! По собственному желанию эту математику превзошел! С головой, стало быть, мужик.
Викентий Иванович учил другому, многому – и как одному, без оружия отбиться от шестерых, и как от слежки уходить, и как самому осуществлять слежку. Ученик платил за то учителю апостольским терпением и за год осилил то, что иному и за пять лет не превозмочь.
Однажды вечером Викентий Иванович вернулся домой мрачнее тучи, таким его Викентий-младший прежде не видел никогда.
Чай пили в полном безмолвии, младший Викентий чувствовал, что сейчас лучше не встревать. Наконец Викентий Иванович сам начал разговор. Оказывается, у Тайного Суда появился новый, по-настоящему могущественный враг.
Спросил:
– Как по-твоему, какая сила властвовала над людьми со времени возникновения человечества, что заставляло людей истреблять себе подобных, сметать с лица земли царства, империи, целые цивилизации?
– Жадность, наверное, – предположил Викентий-младший.
Но Викентий Иванович покачал головой:
– Нет, жадность появилась позже. А предшественник ее – величайший из всех земных владык. И имя ему – Голод. Он сильнее всех полководцев и древнее всех земных царств.
Бывший Федуло вспомнил недавний голод в стране, когда всю солому с крыш объели, а потом и люди людей стали есть. В тот голод он и родителей схоронил, а сам – в Москву, мазуриком, чтобы тоже с голодухи не сдохнуть.
– Тогда, – сказал он, – большевики и НКВД – все равно самые сильные на земле: такой голодухи, как при них, наверно, давно уже не было.
– Потому они и смели огромную империю, – согласился Викентий Иванович. – Но только, уверен, эта победа недолгая, если мерить в исторических масштабах. Когда-нибудь люди будут жить сытнее – и их тоже сметут. Царь Голод им неподвластен, это лишь временный союз. Да, временно у них общая армия, но подчиняется она, поверь мне, не Ворошилову и Тимошенке.
– Вы – про Красную армию? – спросил младший Викентий.
– Я – про куда более многочисленную армию, чем любая РККА[14], – ответил Викентий Иванович, – про армию, существующую повсеместно. Я – про армию нищих.
– Но что они могут, нищие, без пушек, без пулеметов, без аэропланов?
– О, если только пожелают – могут они очень многое! И никакие пушки с аэропланами им не нужны. Иное дело, что на это необходимо решение их земного владыки.
– У них и владыка есть?
– А как же! Династия их владык самая древняя, древнее Египта и Вавилона, поскольку нищие существовали на земле всегда. И сейчас ими правит очередной король нищих, имя его Лука, и могущество его почти безгранично… Я говорю «почти», ибо существует еще одна сила, столь же древняя, поскольку лишь она может утолить голод нищих.
Викентий-младший посмотрел на него вопросительно.
– Я имею в виду помойки, – объяснил Викентий Иванович. – Да, да, помойки, которые, как и голод, существовали и существуют всегда и везде на земле. Порой они были единственным спасением нищих от голодной смерти… (уж кому-кому, а бывшему Федуле-то мог бы этого и не объяснять; без помоек все мазурики давно бы перемёрли). Но помойки тоже не всегда могли оставаться без хозяина, – продолжал Викентий Иванович, – поэтому с некоторых пор возникла династия, такая же, видимо, древняя, как династия королей нищих. Это династия императоров помоек, и нынче ее возглавляет некий Фома. Вместе они представляют силищу, равной которой не было и нет.
– А от Тайного-то Суда что им нужно? – нахмурился Викентий.
– То-то и оно – пока это не ясно. Но одно нападение уже было, так что имей в виду, отныне мы пребываем на чрезвычайном положении, нужна ежесекундная бдительность. Те, с кем мы столкнулись, намного сильнее нас.
Младший Викентий долго молчал, прежде чем решился спросить:
– А вы сами их видели? Ну, тех короля с императором?
– Не только видел, – вздохнул Викентий Иванович, – но даже один раз привелось побывать в их логове, и такого там насмотрелся!.. Не приведи господь оказаться там еще раз!
Объяснять, чего он там навидался, не стал. И Викентий-младший не спрашивал. Понимал одно: уж если бесстрашный Викентий Иванович так говорит, то, видно, жуть там была и впрямь трудноописуемая.
